Иронические фантазии - Татьяна Берестова

И все они эдак к друг дружке в слезах и прильнули.

Тут мы оставим счастливо объединившееся семейство, а не то сами расплачемся, ей-Богу. Только вот что удивительно, Иван-то Фофанович вновь правду сказал. Только правда эта была другая.

Сон дядюшки Плутониса.

Ну, чего, скажите, ради, снятся подобные сны?

Дядюшка Плутонис был Почётным членом Общества любителей заполярных тюленей, Почётным сигароведом и разводил длиннокрылых ос. К тому же он заседал в *…!!! и занимал там весьма приличную должность. Может быть и Вам, дорогой Читатель, когда-нибудь повезёт занять такую же замечательную должность. Во всяком случае, мы искренне желаем Вам подобного счастья.

Кроме всего прочего, дядюшка прекрасно выглядел и во внешнем виде был, что называется, «злегант». При этом он относился к себе со всей строгостью и никогда не являлся на заседания в одном и том же костюме дважды. Но, справедливости ради, нужно признать – маленькая слабость у него всё-таки была: он любил манишки. Мало сказать: любил. Дядюшка обожал манишки, питал к ним страсть и не пропускал мимо себя ни одной новинки.

И вот однажды в выходной день, после обеда, он мирно заснул у себя в саду, в своём любимом гамаке. И надо же, такой сон. Во сне дядюшка увидел себя в чьём-то чужом саду и представьте себе, совершенно неодетым. То есть, голым. Нет, кое-что на нём всё-таки было. Совершенно верно, Вы догадливы, дорогой Читатель! На нём была манишка. Та самая, купленная накануне, агавского кружева с фистулянтами и ришелье. Вполне естественно, что первым порывом дядюшки, обнаружившего себя в столь неприличном виде было желание поскорее спрятаться, но куда? Вокруг росли кусты душистых роз и ещё какие-то колючие кустарники. От такого положения вещей дядюшка чуть было не заплакал. Знай он, что это всего лишь сон, он, конечно же, немедленно бы проснулся. Но он не знал и даже не догадывался, и потому стал судорожно метаться, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Тем временем из-за кустов вышла собака. Она подошла к дядюшке, обнюхала его голые ноги и села поодаль. Собака показалась дядюшке смутно знакомой. «Очень редкая порода», – машинально отметил он про себя. Ему пришло в голову, что где-то он уже видел эту собаку. Неужели он в саду графини N? Боже, какой стыд. Могут прийти дамы и тогда … Да нет же, у графини N чёрный водолаз. Герцога Бурского? Тот вообще собак не держит, у него крокодилы кругом. «Фу, мерзость», – дядюшку передёрнуло даже во сне. «Чья же это собака? Ах!» – у дядюшки, несмотря на летний день, мороз пробежал по коже. Неужели этот пёс, недавно привезённый из*…!!! любимчик Его сиятельства? В таком случае, сейчас сюда прибежит охрана, его в голом виде, конечно же, не узнают, а когда узнают, то скажут: почему, как, зачем при манишке, это что, издеваться вздумал – в голом виде при манишке?».

Дядюшка застонал от отчаянья и закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел прямо перед собой Её сиятельство. «Ну, что же вы, голубчик, – с укоризной проговорила она, – сказали, что на минуточку, а сами… мы ждём вас уже битый час». Дядюшка вдруг увидел, что и графиня тоже, мягко говоря, не одета, если не считать лёгкой летней шляпки на голове и открытых туфелек на ногах. Дядюшка вытаращил глаза и потерял дар речи. Тем временем, взявши дядюшку под руку, графиня повлекла его за собой. Дядюшка шёл, не соображая, не чуя ног. В тени деревьев был накрыт стол, за столом сидели гости, многих из которых дядюшка знал накоротке. Все присутствующие так же, как и он сам были в "костюмах" Адама и Евы. «Ты где пропадаешь, дружище?» – сказал ему маркиз Флибустьеров, хлопнув дядюшку по плечу и усаживая рядом с собой. «Нет, ну каков франт, однако. Завидую тебе. Всегда безупречен!». Дядюшка залпом выпил вина и огляделся. Было ясно, что кроме него отсутствие одежды никого не беспокоит. Дамы вели себя непринужденно, джентльмены – свободно. Испуг и ужасная неловкость, которые дядюшка испытывал поначалу, стали понемногу отступать, и спустя некоторое время дядюшка почти освоился и стал даже находить удовольствие от столь пикантной ситуации. Он начал потихоньку поглядывать по сторонам, и тут…

И тут дядюшка услышал смех. Кто-то громко и бесцеремонно смеялся ему прямо в ухо. Дядюшка резко повернулся лицом и… проснулся. На его плече сидел попугай и оглушительно хохотал, вытянув шею. Придя в себя, дядюшка приподнялся, согнал зловредную птицу с плеча и огляделся по сторонам. Вокруг благоухали знакомые растения, стоял кофейный столик и любимое кресло. Осознав, что виденное им было всего лишь сном, он с трудом выбрался из гамака и весь день провёл в пресквернейшем настроении.

По прошествии времени сон почти выветрился из дядюшкиной памяти. Правда, с тех пор он уже не так сильно любит манишки и почему-то совершенно охладел к заполярным тюленям. Но всё-таки, согласитесь, непонятно: по какому такому случаю всеми уважаемым членам общества сняться подобные сны? Авторы не в силах ответить на этот вопрос. По всей вероятности, такие, из ряда вон выходящие явления, связаны с природными катаклизмами. Загадка природы, не иначе.

Страсти по башмаку или необходимость долга.

Шустис ваял. Дело двигалось споро: маэстро работал быстро и сосредоточенно. В отличие от некоторых, чересчур сентиментальных собратьев по резцу, Шустис знал, что делает. Ему давно были чужды сомнения, как в собственном таланте, так и во всём, что выводит его рука. Утром на прогулке под ноги Шустису попался старый, кем-то выброшенный башмак, что навело его на мысль о бренности всего сущего. Придя домой и плотно позавтракав, маэстро решил увековечить свои инсинуации и изваял выброшенный башмак, значительно увеличив его в размерах, дабы подчеркнуть философичность увиденного. Твёрдо помня, что искусство всегда должно быть правдивым, он вдел в аккуратно проделанные дырочки настоящий шнурок. Теперь следовало угодить публике и внести элемент неожиданности для столь необходимого в наше время эпатажа. Поэтому, недолго думая маэстро достал из вазы длинную, слегка увядшую розу и водрузил её в середину башмака. Затем подумал ещё немного и нарисовал на башмаке широко раскрытый глаз. Полюбовавшись случившейся инсталляцией, он прилег на диван вздремнуть и набраться сил для следующих шедевров.

Очередная выставка маэстро произвела очередной фурор. Было шампанское, икра и несколько обмороков. Публика плакала от восторга. Репортёры рвали маэстро на части. К концу мероприятия у него даже слегка разболелась голова. Словом, было всё как обычно.

На следующее утро лениво потягивая кофе