Жена неверного маршала, или Пиццерия попаданки (СИ) - Удалова Юлия

ГЛАВА 8

Размазывая по щекам шоколад вперемешку со слезами, девушка ринулась совсем в другую сторону.

Особняк Кайрана Альберона был очень большим и красивым – чисто, как показывают в исторических фильмах. Он принадлежал отцу Кайрана, знаменитому генералу Александру Альберону – грандиозное строение, по углам которого, казалось, попрятались призраки горестного прошлого. Богатая внутренняя обстановка поражала воображение, но тут было так мрачно, так холодно и неприютно...

За этим великолепием ухаживал целый штат слуг, точно так же, как и за садом.

Как раз на маленькую узкую лестницу для слуг Манон и свернула.

Навстречу ей попалась старшая над горничными – мадам Луиза, которая проводила девушку насмешливым взглядом.

Неуклюже вскидывая ноги в своих смешных ботах, девушка пробежала мимо нее наверх.

Сколько этажей она преодолела, я не считала.

Но вскоре Манон оказалась на чердаке, от которого у нее, оказывается, был ключ.

Под треугольной крышей со скатами было много всякой всячины – мебель, книги, картины, шкафы с какими-то бутылями. Из маленького окна вдалеке пробивался серебристый лунный свет.

Небольшое местечко в уголке оказалось расчищено. Тут стоял абажур, софа и тумбочка.

Это было маленькое убежище Манон, где она пряталась от мира, который был к ней так жесток.

Вдруг я заметила на тумбочке статуэтку, которая показалась хорошо знакомой.

Богиня Астрея! Точнее, ее небольшая золотая копия. Богиня справедливости была отлита в своем реальном облике – шлеме, развевающейся тоге, с щитом и копьем.

И лицо у Астреи тут было такое суровое. Попробуй такую разгневать – вмиг окажешься на щите.

Но самое главное – показалось, что при появлении Манон статуэтку окутало слабое золотистое сияние.

Или не показалось…

А еще на столике стояла чашка. Красивая чашка с расписными красными узорами, полная прозрачной, кристально-чистой воды.

Девушка с размаху бросилась на софу и зашлась горькими рыданиями.

Ее мысли были горестны и мрачны.

Мне очень хотелось утешить несчастную, но я не знала, как.

Прорыдавшись и чуть успокоившись, Манон схватила статуэтку Астреи и принялась молиться.

Она не призывала кары на головы своих гонителей, а только просила о том, чтобы они перестали ее обижать. Но главное, чтобы в ней проснулся дар лаури, и Кайран полюбил ее.

Чтобы они стали крепкой счастливой семьей и у них родились ребятишки… Не знаю почему, но Манон свято верила, что этот мужчина способен на любовь, самоотверженность, понимание, сочувствие. Наивнные мечты глупой наивняшки...

Эта бедная девушка, которая в ту минуту почему-то напомнила мне Сонечку Мармеладову, так горячо и истово молилась о спасении души Кайрана и о смягчении его жестокого сердца, вызвала странное чувство.

Я не могла понять ее жертвенности – я была человеком другого времени, другой эпохи, совершенно другого мира, в конце концов.

И все-таки… Она так простодушно верила в то, что все вокруг могут стать лучше, что крошечная частичка этой веры коснулась и меня.

Даже не думая, что делает, чисто машинально Манон взяла в руки чашку с водой и сделала глоток.

И тогда…

Манон как раз договорила последние слова молитвы. Внезапно чашка выпала из ее ослабевших рук.

В ту же самую секунду я потеряла сознание и провалилась во тьму.

А проснулась уже в предрассветных сумерках, когда еще было темно.

Первое, что вспомнила – странный сон, который видела перед этим. В этом сне была маленькая уютная деревушка с соломенными крышами, укрывшаяся в цветистых лугах.

Но в одном из домов с милым фруктовым садиком не спали всю ночь. В комнате на втором этаже на кровати лежала женщина. На сундуке радом с изголовьем лежал большой букет луговых цветов. Рядом с постелью толпились товарки. Еще здесь находился мужчина в темно-синем одеянии с орлом и крестом.

За дверью бегал из стороны в сторону ее муж. Рядом с ним находились его братья и отец, подбадривая его, как могли.

Порой из комнаты доносились крики, но внутрь мужчину не пускали.

И лишь под утро, когда из-за двери донесся громкий детский плач, его пустили.

Мужчина взял на руки новорожденную дочку, не в силах сдержать слезы счастья.

Измученная женщина задремала на постели со страдальческой, но радостной улыбкой.

– Роды прошли хорошо, – успокоил лекарь. – Вы уже решили, как назовете девочку?

– Мон-Анна, – ответил мужчина, любуясь малышкой, которая смотрела на него мутными глазенками. – Назовем ее Мон-Анна в честь моей матери.

– Прекрасное имя, – одобрил лекарь, собирая инструменты. – Насколько я знаю, оно переводится, как «любимая». У этой девочки будет добрая жизнь. Нынче в нашем мире на одну счастливую душу стало больше. Помолимся богине любви.

– Уж будьте уверены – мы все для нее сделаем, – улыбнулся новоявленный отец. – Всегда будем рядом, подскажем, поможем, выслушаем. Вырастим дочурку в любви и заботе, воспитаем в ней самые лучшие человеческие качества – доброту, смелость, правдивость, самоуважение.

Такой он был простой и хороший, так искренне сказал, что я даже во сне улыбнулась.

На этом видение оборвалось так резко, что я вздрогнула и широко открыла глаза.

Глядя на прозрачный полог кровати, попыталась понять, где вообще нахожусь.

Что со мной? Почему чувствую себя так… странно?

Заболела, что ли…

И почему у меня такие странные, незнакомые руки?

В конце концов, именно эти незнакомые руки и помогли все вспомнить.

Вернее, старинное обручальное кольцо с огромным изумрудом на безымянном пальце. Оно сковывало палец тяжестью и холодом, словно весило намного больше, чем возможно.

Проклятое кольцо, от которого мне сразу же захотелось избавиться.

Миссия, которую возложила на меня богиня справедливости Астрея, ну да, точно. Что ж я сразу-то не вспомнила?

Все произошло именно так, как она и обещала. Она дала душе Манон то, чего у нее не было. То, почему ее история не сложилась. Новую жизнь, новый шанс, заботу и любящих родителей, которые вырастят дочь в любви, ласке тепле и комфорте, и обязательно научат эту девочку ценить и уважать себя.

И не выдадут замуж за такого мудака, как Кайран – это уже как пить дать!

Я же больше не была полупризраком, который видел происходящее немного сверху.

Теперь я СТАЛА Манон Альберон.

Стала полновесно, безоговорочно и очень-очень прочно. Крепко-накрепко, можно сказать.

Если до этого я не могла управлять телом, то теперь оно беспрекословно слушалось. Было таким поддатливым, словно я такой и родилась.

Я подняла руку, разглядывая ее на фоне окна, и зловеще ухмыльнулась.

Новая жизнь…

Ну, привет!

ГЛАВА 9

А, между прочим, красивые у меня теперь руки. Тонкие запястья, изящные кисти, аристократичные пальцы.

Насколько я помню, Мисс Бешеная Клубника Серилла Дамвиль похвастать такими не могла. Несмотря на мелкое телосложение, у нее были пухлые пальцы с крупными суставами и толстые запястья.

Вот и первый плюс в мою копилку.

И вообще, самое время оценить материал, с которым буду работать. Раньше черты лица Манон немножко расплывались в моем восприятии, как под фильтром.

Но теперь я могла трезво оценить свою новую внешность.

Что и сделала.

Сбросив уродскую ночную рубаху модели "прощай, молодость", я подошла к зеркалу, абсолютно голая.

Хм, между прочим, зря Манон мне сначала показалась такой дурнушкой. Очень даже зря!

Наверное, сказалось искажение восприятия…

Ведь она была так неуверенна в себе, что буквально этим фонила. Была искренне уверена, что она уродина, неспособная соперничать с красавицами высшего света. Точно так же смотрели на нее и все вокруг.

На самом деле фигура вполне приличная. Все там было нормально с плечами и бедрами. Пропорциональная и даже не лишена некоего изящества. Я бы даже сказала, природного аристократизма.