Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

— Джилл, — нахмурился Какстон, — я бы не рискнул идти с тобой в ресторан ближе, чем в Луисвилле. Эта таратайка будет тащиться туда часа два, не меньше. А как насчет поужинать у меня?

— «Мухе говорил Паук».{7} Знаешь, Бен, я сегодня слишком устала, чтобы заниматься вольной борьбой.

— А тебе и не потребуется. Честное-пречестное.

— Тоже немногим лучше. Полная безопасность в твоем обществе — точный признак, что я сильно сдаю. Ладно, бог с тобой, поверим в честное-пречестное.

Какстон поработал на клавиатуре, машина, кружившая в ожидании дальнейших распоряжений, встрепенулась и послушно направилась по заданному ей адресу, а Бен начал набирать какой-то телефонный номер.

— Слушай, лапа, — повернулся он к Джилл, — сколько времени займет у тебя предварительное проспиртовывание? Я закажу на кухне бифштексы.

Джилл всесторонне обдумала услышанное.

— Сколько я понимаю, в твоей конуре есть личная кухня.

— Ну, что-то вроде. Если хочешь, я поджарю бифштексы сам.

— Бифштексы поджарю я. Давай сюда телефон.

Джилл сделала заказ, предварительно убедившись, что Бен не возражает против цикория.

Вполне старомодная квартира, единственная роскошь — пол в гостиной, представлявший собой самую настоящую лужайку, поросшую самой настоящей травой. Джилл нагнулась, скинула туфли, ступила на прохладные зеленые стебли босиком.

— Господи, — вздохнула она, — хорошо-то как. У меня же непрерывно ноги ноют, с того самого времени, как пошла в медучилище.

— Так присядь.

— Нет, хочу получше запомнить это блаженство.

— Как знаешь.

Бен отправился на кухню смешивать мартини.

Никакое наслаждение не длится вечно; через некоторое время Джилл еще раз вздохнула и пошла хлопотать по хозяйству. Подъемник уже доставил бифштексы, а заодно и жареную картошку. Джилл быстро соорудила салат, сунула его в холодильник, набрала на клавиатуре указания, как именно следует поджаривать мясо и разогревать картошку, но включать плиту не стала.

— Бен, — повернулась она к хозяину дома, — а дистанционное управление у тебя есть?

Бен внимательно изучил набранную гостьей программу, удовлетворенно кивнул и щелкнул тумблером.

— А что бы ты делала, если бы пришлось готовить на костре?

— Не велика хитрость, ведь я же была в скаутах. А вот ты — сильно сомневаюсь, чтобы ты сумел хотя бы разжечь тот самый костер.

Они вернулись в гостиную, сели, причем Джилл — прямо на траву, и занялись приготовленными Беном коктейлями. Стоявший у противоположной стены аквариум оказался замаскированным стереовизором, после нажима кнопки резвившиеся в воде гупии и тетры сменились объектом значительно менее симпатичным — лицом Огастуса Грейвза.

— …можно со всей определенностью утверждать, — со всей определенностью утверждал знаменитый уинчелл, — что Человека с Марса накачивают наркотиками, чтобы помешать ему ознакомиться с этими фактами. Правительство оказалось бы в крайне…

Новым нажимом кнопки Какстон вернул рыбок на место.

— Да ведь ты, старина, — дружелюбно сообщил он исчезнувшему Грейвзу, — знаешь не больше моего. Хотя, — тут его лоб озабоченно нахмурился, — может это и правда — насчет правительства и наркотиков.

— Никаких там нет наркотиков, — сказала Джилл и чуть не прикусила себе язык.

— А? А откуда ты, лапа, знаешь?

— Человеку с Марса не дают ни седативов, ни чего еще в этом роде. — Нужно было как-то выкручиваться. — Он находится под круглосуточным наблюдением, но никаких указаний о примененном лекарстве не поступало.

— Ты точно знаешь? Ведь он не твой пациент.

— Не мой. М-м-м… более того, есть приказ не подпускать к нему женщин, и выполнение этого приказа поручено нашей славной морской пехоте.

— Да, — кивнул Какстон, — мне рассказывали. Ну а в таком разе тебе просто неоткуда знать, накачивают его седативами или нет.

Джилл почувствовала, что ее загнали в угол. Теперь нужно либо признаваться, либо отказываться от своих слов.

— Бен? Слушай, Бен, а ты меня не заложишь?

— Как? Кому?

— А вообще — никак.

— Хм-м… широкая постановка вопроса. Ладно, не заложу.

— Тогда налей. Так вот, я точно знаю, что этого марсианина не держат на игле. Я с ним разговаривала.

— Ведь чувствовал я, чувствовал, — присвистнул Какстон. — Бен, сказал я себе утром, отлови-ка ты Джилл. Она — главный твой козырь. Пей, лапа, пей. Можешь прямо из кувшина.

— Зачем же так быстро!

— Все, чего ни пожелаете. Позвольте, я разотру ваши бедные усталые ножки! Мадам, вам придется дать интервью. Каким это таким…

— Нет, Бен, ты же обещал. Только сошлись на меня, и я тут же полечу с работы.

— М-м-м… А как насчет «из заслуживающих доверия источников»?

— Страшновато.

— Да? Я, значит, помру от неудовлетворенного любопытства, а все мясо достанется тебе, ты так это планируешь?

— Да нет, я расскажу, только писать об этом нельзя. — Джилл в паре слов описала свой фланговый маневр.

— Прекрасно, — прервал ее Бен. — А еще раз сможешь?

— Что? Смогла бы, пожалуй, но не стану. Страшно.

— А нельзя провести меня? Слушай, я оденусь монтером — комбинезон, профсоюзный значок, сумка с инструментами, все дела. Ты передашь мне ключ и…

— Нет!

— Так уж и нет? Да ты подумай сама, это же самая потрясающая — во всяком случае, для публики — история с того времени, как Изабелла послушалась Колумба и снесла свои побрякушки в ломбард. Меня беспокоит одно — не нарваться бы на настоящего монтера…

— Единственное, что беспокоит меня, это я сама, — оборвала его Джилл. — Для тебя это очередной репортаж, а для меня — вся моя карьера. У меня отберут накидку и значок, а потом вываляют в смоле и перьях и вынесут из города верхом на жердине.

— М-м-м… не исключено.

— Какое там «не исключено»! Абсолютно точно.

— Мадам, позвольте мне предложить вам взятку.

— И большую? С шиком прожить остаток бренной своей жизни в Рио — на это же ой-ой сколько капусты надо.

— Ну… я, конечно, победнее, чем Ассошиэйтед Пресс или там Рейтер. Сотню?

— Молодой человек, за кого вы меня принимаете?

— Это мы уже выяснили, теперь остается договориться о цене. Полторы?

— Будь ласков, поищи в справочнике номер Ассошиэйтед Пресс.

— Капитолии десять-девять тысяч ровно. Джилл, выходи за меня замуж? Это самое большее, что я могу тебе предложить.

— Чего это ты там сказал? — пораженно переспросила девушка.

— Выходи за меня замуж. В каковом случае я встречу тебя у городской черты, сниму с упомянутой жердины, отскребу и отмою. Ты придешь в эту вот квартиру, будешь прохлаждать свои ножки в моей траве — в нашей траве — и быстро позабудешь свой позор и бесчестие. Только не забывай о главном — сперва тебе придется провести меня в эту палату.

— Что-то я не понимаю, ты что, всерьез? А я вот возьму сейчас и вызову сюда Честного Свидетеля. Ты и тогда повторишь?

— Вызывай своего Свидетеля, — вздохнул Какстон.

— Не бойся, Бен, — Джилл осторожно поцеловала его в лоб. — Я не буду ловить тебя на слове. Но на будущее учти — не стоит шутить со старой девой о замужестве. Плохие это шутки.

— Я не шутил.

— Не знаю, не знаю, и вопрос этот лучше замнем. Сотри со лба улику, потом я расскажу тебе все, что знаю, и мы подумаем, как бы сэкономить нашим согражданам смолу, перья и труды. Хорошо?

— Хорошо.

— И я уверена, что он не на седативах, — добавила Джилл, закончив подробное описание своей партизанской вылазки. — Равно так же я уверена в его здравом рассудке, хотя разговаривает этот марсианин странновато, а некоторые из его вопросов вообще ни в какие ворота не лезут.

— Знаешь, было бы очень странно, если бы он не говорил странно.

— Как это?

— Ты возьми в свою хорошенькую головку, что марсиане — не люди, это абсолютно точно, как бы мало мы о них ни знали. Вот представь себе, что тебя воспитали, скажем, дикари, которые и башмаков-то в жизни не видели. Ну и как, сумеешь ты поддерживать легкую светскую беседу? А ведь Смит жил среди народа, на сорок миллионов миль более чуждого нам, чем эти гипотетические дикари.

— Это мне понятно, — кивнула Джилл. — Потому-то я и не стала обращать внимания на его странные разговоры. Так что не считай меня за дуру.

— Умница ты, умница. Для женщины.

— Хочешь, я вылью этот стакан тебе на голову?

— Милль пардон. Женщины гораздо умнее мужчин, и жизнь ежесекундно эту истину подтверждает. А тебе там и выливать-то нечего, давай налью.

— Знаешь, Бен, — заметила Джилл, с великодушием победителя принимая стакан, — а ведь это полное идиотство, насчет не пускать женщин. Никакой он не маньяк.

— Они просто не хотят подвергать его слишком многим потрясениям сразу.