Не время для славы - Юлия Латынина

Машина перекувырнулась на крышу, и Кирилл на мгновение вспомнил стесанную стамеской пропасть и бирюзовую воду под белыми оголовками скал.

Машина сделала еще пол-кувырка, зацепилась за что-то, и замерла, раскачиваясь. Кирилл выворотил дверцу и выскочил наружу. Один из мячиков вывалился вслед за ним.

Гора над ними шла под сорок пять градусов, и джип стоял днищем вниз. Бок его упирался в безлистое колючее деревце, усыпанное красными мелкими сливами. В полуметре от деревца начиналась пропасть.

Кирилл покачнулся и сел у пропасти, прямо на вывалившийся из машины мячик. Мячик был неудобен и ребрист, и когда Кирилл встал, оказалось, что это граната. Кирилл отряхнул брюки и отдал гранату подошедшему к нему Хагену.

– С тебя десятка, – сказал Кирилл.

– Вот еще, – возмутился Хаген, – эй, Ташов, достань-ка лебедку!

* * *

К изумлению Кирилла, джип все-таки взъехал на гору. Хагену понадобилось на это полтора часа. Впрягаться в лебедку Ташову пришлось еще дважды, а один раз он встал на подножку, чтобы удержать своим весом машину, проползавшую в полколеса над пропастью.

Дорога давно пропала, – широкие полосы высокой травы сменялись кустами и скальными щербинами. Кирилл категорически отказался сесть в машину, и взбирался сбоку, махнув рукой на проигранное пари. Медное донце солнца сверкало над горами; бурые скалы были отделаны бархатным мхом и серыми острыми колючками. Щегольские ботинки Кирилла исцарапались и покрылись какой-то сизой пыльцой. Кругом были горы, небо и ветер, и Кириллу казалось, что можно так вечно идти, кроша в пыль сухие комочки мха и вдыхая пряный, чуть разреженный воздух, и если идти достаточно долго, можно дойти до неба.

Последние сто метров гора стала совсем пологой, покрылась золотым руном альпийского луга, и Хаген проехал эти сто метров за рулем, оставляя за джипом две мятые колеи в высокой подсохшей траве. Потом машину слегка тряхнуло на камнях, она въехала на вершину хребта и остановилась. Тут же, слева, начиналось кладбище, справа гора снова уходила вверх, обрастая сочным зеленым кустом, переходившим в настоящий горный лес, – невысокий, но густой и запутанный, из мелких корявых дубков и сгорбленных сосен.

У кладбища не было ни ограды, ни названия: просто из колючих трав торчали неровные тонкие плиты, украшенные арабскими буквами и кое-где – знаками газавата. Трава была как-то гуще и выше той, что на склоне, и метрах в ста стояла могила шейха, игрушечный домик со столбиком-минаретом, а за зияратом начиналось небольшое село.

Исчезли из мира стальные небоскребы Сити, бутики, кредитные карточки и бонус по итогам года; над Кириллом было только небо и солнце, а под ним – лишь жесткая щетка трав и белые надгробья, вырастающие из белых костей скал.

Хлопнула дверца джипа. Хаген встал с водительского сиденья, довольно улыбаясь, сел на капот, поболтал длинными сильными ногами, обутыми в мягкие черные мокасины со шнуровкой, и, осклабясь, сказал:

– Ты проиграл пари.

Сухо треснул выстрел.

Пуля калибра 12,7 мм вошла в колесо точно под ногами Хагена. Джип вздрогнул и осел.

– Ложись! – крикнул Хаген, шумно обрушиваясь в траву.

Кирилл мешком свалился за белый столбик, в горном воздухе сухо-сухо, как туберкулезный больной, закашлялся калашников.

Стреляли только по ним. Ташов не стрелял. Только что он был слева от Кирилла, и видимо, он тоже нырнул за могильный камень, но когда Кирилл скосил глаза, он не увидел начальника ОМОНа. Может, он прятался, а может, был уже убит.

Солнце сверкало, как взорвавшийся «Шмель», и время капало медленно-медленно, как в мире, лишившемся тяготения. Глаза видели все: и муравья, бегущего вверх по стеблю, и круглую арабскую вязь на чуртах, и удивительные кусты, обсыпанные каким-то пухом, словно гигантские коробочки хлопка, – это были те самые кусты, из-за которых стреляли.

Хаген и Ташов были вооружены. Он, Кирилл, не имел даже кремневого пистолета, чье стилизованное изображение украшало надгробие, за которым он прятался.

Снайперка треснула снова, и Кирилл увидел, как в двадцати сантиметрах от его глаз разлетается в пух цветок чертополоха.

Топ-менеджер «Бергстром и Бергстром» Cyril B. Vodrov лежал на верхушке изогнутой ракушкой скалы, в двух тысячах метрах над уровнем моря и пяти тысячах километрах от небоскребов Сити, в щегольской белой рубашке от Армани и темно-серых брюках от Yves Saint Laurent, и стрелки на его плоских платиновых часах с турбийоном показывали четыре часа дня. То самое время, в которое он сорок восемь часов назад вошел в просторный конференц-зал в другом измерении мира.

Двое, приехавших вместе с ним, возможно, были уже мертвы. Барашковая шапка с гранатами стояла в машине, и до нее было пять метров и вечность.

«Интересно, меня украдут или убьют?»

И тут зазвонил телефон.

Это было настолько неожиданно, что Кирилл вздрогнул сильней, чем от нового выстрела. Он вообще думал, что связи здесь нет. Но он был на верхушке горы, и видимо поэтому связь была.

Кириллу казалось, что ему звонят с другой планеты. Осторожно, стараясь не высовываться из-за камня, он потянулся за трубкой и приложил ее к уху.

– Кирилл?

Этот негромкий, почти без акцента голос с налитыми металлом гласными Кирилл бы узнал из тысячи.

– Джамал! Джамал! – закричал Кирилл в отчаянии, понимая, что эта трубка – нить, на которой висит его жизнь, и эти слова – последние перед смертью.

В трубке рассмеялись.

– Джамал! Нам конец, Джамал!

Смех превратился в хохот, хохот – в ржач, и еще через секунду выронивший от страха душу, вжавшийся в землю Кирилл понял, что ржут не только в трубке.

Кусты, похожие на гигантские хлопковые коробочки, раздвинулись, и из них вышел высокий изломанный человек в крапчатом камуфляже, перетянутом черным ремнем. В правой руке он держал удочку снайперки. В левой его был зажат мобильник, и хохот человека разносился по верхушке горы.

– Кирилл, салам! Это я стрелял! Салам, брат!

Над кипящим на солнце капотом джипа показалась белокурая голова Хагена.

– Ой, не могу! – драл глотку Хаген, – а он думал, это ваххабиты!

Кирилл привстал, покачнулся и сел на теплую землю. Мир вращался вокруг, как гигантская центрифуга. Кирилл не знал, ругаться ему или плакать, и, взглянув вниз, с облегчением заметил, что по крайней мере брюки его были сухие. Хотя бы он не обделался, как давешний имам.

* * *

Последний раз Кирилл Водров и Джамалудин Кемиров виделись два с половиной года назад, в тот самый день, когда террористы на Красном Склоне захватили правительственную делегацию.

Официальная версия происшедшего гласила, что террористов возглавлял Арзо Хаджиев, мятежный начальник спецбатальона ФСБ «Юг», бывший полевой командир, перешедший на сторону федералов, а потом перевернувшийся еще раз. Согласно этой версии, злодейская попытка террористов была отбита благодаря охране российской делегации, причем в борьбе не на жизнь, а на смерть погиб глава делегации, вице-премьер России Иван Углов, и его ближайший товарищ, глава Чрезвычайной Антитеррористической Комиссии генерал-полковник ФСБ Федор Комиссаров. Оба они получили посмертно Героя России. Также согласно официальной версии, Иван Углов прибыл в Бештой, чтобы назначить его мэра Заура Кемирова главой республики.

Как ни странно, некоторые детали этой официальной версии соответствовали действительности. Вице-премьер Углов действительно хотел назначить Заура президентом республики. Арзо Хаджиев действительно хотел захватить делегацию.

Не его вина, что он немного опоздал, и когда его люди подоспели к крепости, делегация была уже захвачена бойцами Джамалудина Кемирова. У Джамала по кличке Абхаз были собственные претензии к вице-премьеру и к главе Чрезвычайной комиссии. Он выяснил, что именно они отдали приказ о взрыве захваченного чеченцами роддома в Бештое, – взрыве, при котором погибли сто семьдесят четыре человека, сорок семь из которых родились в тот же день, что и умерли.

Обнаружив себя, с одной стороны, международным террористом, захватившим правительственную делегацию, а с другой стороны – защитником этой же самой делегации от другой популяции террористов, Джамал Кемиров принялся торговаться.

Он потребовал: свободы для друзей, сидевших в СИЗО; поста президента для старшего брата, и, особливо – вице-премьера Углова, живьем. Джамал Кемиров хотел поговорить с могущественным вице-премьером о том, кто ему заказал взрыв роддома.

Россия капитулировала.

Углов получил пулю в лоб.

Арзо долго уговаривал зятя, – а Джамал был женат на его дочке – присоединиться к нему, а потом плюнул и попытался захватить Красный Склон силой. В бывшей ермоловской крепости на склоне горы началась резня – резня между двумя прекрасно подготовленными группами боевиков, которые все знали друг друга, плясали вместе на свадьбах и соболезновали на похоронах. У Джамала погибли две трети людей, у чеченцев – три четверти.