Журнал Наш Современник №4 (2003) - Журнал Наш Современник

Завидная халява? Не скажите. Учетная ставка, приближающаяся к 1 проценту, означает, что и деньги, лежащие в банке, прирастают на 1 процент. Между тем ставка по ипотечному кредиту и кредитным карточкам раза в три выше. Математика несложная — если так будет продолжаться, то рано или поздно, чтобы распла­титься со старыми долгами, придется распродавать имущество. Только вот из-за падающих цен стоить оно будет гораздо меньше, чем тогда, когда его при­обретали…...

К осени 2002 года стало ясно: беды, обрушившиеся на американскую экономику, — явление не единичное и тем более не случайное. Это порождение присущих ей дисбалансов, перекосов и диспропорций. Наиболее проницательные экономисты заговорили об этом два-три года назад, когда кризис только начинался. Показательна статья видного отечественного эксперта Андрея Кобякова в журнале “Русский предприниматель” (ноябрь, 2001). В то время ее название — “Крах фондового рынка США” — звучало как взрыв бомбы. Недавно А. Кобяков повторил свои тезисы, проиллюстрировав их показателями последних двух лет (“Завтра”, № 4, 2003).

Возьмем эти публикации за основу. Эксперт обращает внимание на пере­оце­ненность сектора “высоких технологий”, ставшую особенно очевидной в 2002 году, когда “новая экономика” обвалила рынок. “Ситуация здесь приобрела анекдо­тический, если не сказать бредовый, характер, — утверждает А. Кобяков. — По рынку NASDAQ капитализация превышала чистую прибыль более чем в 200 раз, а для отдельных компаний, например для интернет-компании Yahoo!, данный показатель составлял 1200 и более раз”. Экономист поясняет: вложения инвес­тора, пожелавшего бы купить Yahoo! по рыночной цене, могли окупиться лишь через 1200 лет!

Рынок полностью оторвался от реальности. С 1992 по 1999 год стои­мость одной акции интернет-провайдера America Online выросла в 925 раз. В результате, несмотря на мизерный размер своих балансовых активов, по капитализированной стоимости AOL пре­восходила весь российский рынок! Разумеется, такие диспропорции неминуемо должны были вызвать крах. Данные Кобякова относятся к 2000—2001 году, в 2002-м, как мы помним, непомерно раздувшийся пузырь лопнул, потянув на дно и объединившуюся с AOL компанию Time Warner.

Говоря о “перегретости” американского рынка, Кобяков описывает механизм его финансовой накачки. “Выход из кризиса конца 80-х, — отмечает экономист, — был организован путем резкого роста государственных расходов. В частности, ключевым элементом “рейганомики” стала эскалация гонки вооружений и наращивание государственных оборонных заказов, благодаря чему удалось в довольно короткие сроки смягчить проблему безработицы”. За этот успех США пришлось расплатиться увеличением бюджетного дефицита и ростом госдолга, превысившего в начале 90-х 5 триллионов долларов.

Экономический бум 90-х был организован другим способом. Ставку сделали не на госрасходы, а на стимулирование частного сектора. Дешевые кредиты должны были подстегнуть его активность. Но и здесь имелась оборотная сторона — лавинообразный рост частной задолженности. К 2000 году частные долги состав­ляли 15 триллионов долларов. А совокупный долг Америки к 2003 году вырос до астрономической суммы 33 триллиона. Это три годовых ВВП США .

Львиная доля кредитных денег шла на фондовый рынок... “Дешевый кредит привел к невиданному расцвету массовых спекуляций, — свидетельствует А. Кобяков. — Дешевизна кредитов для многих породила соблазн взять займ у банка или брокера, скажем, под 8 процентов годовых, и вложить эти средства на рынок акций, в среднем приносивший в год 20—30 про­­центов” .

Уверовавшие, что халява будет вечной, американцы утратили присущую им бережливость. Они стали тратить больше, чем зарабатывали. Норма сбережений уже к 2000 году достигла отрицательных значений (минус 1,2%). “Это аномальная ситуация, — утверждает экономист. — Для развития произ­водства необходимы инвестиции. Если их нет, то разница должна покры­ваться за счет притока капитала извне”.

Пока американский фондовый рынок был надежным и высокодоходным, иностранный капитал охотно шел на него. Примерно четыре пятых мировых инвестиций направлялись в экономику США.

Америка поглощала огромное количество иностранных товаров. Результатом чего стало катастрофическое наращивание внешнеторгового дефицита, превысив­шего четыре процента ВВП. До поры до времени иностранные инвестиции позволяли удерживать положительное суммарное сальдо внешнеторговых операций и притока капитала. Однако как только ситуация на фондовом рынке ухудшилась, а доллар подешевел, сальдо стало отрицательным.

Заканчивая анализ хворей американской экономики и предрекая дальнейшее углубление кризиса, Кобяков отмечает: “Долговая сущность американской экономики при этом осталась неизменной, а экономическое благополучие США в этом свете обретает виртуальный характер”.

Ну а теперь отвлечемся от конспекта и попробуем порассуждать самостоя­тельно. Возьмем за отправную точку финальную фразу А. Кобякова. Мне представляется глубоко значимым то, что серьезный экономический анализ он завершает по сути моральной сентенцией, едва ли не инвективой. Видимо, как чуткий исследователь он ощутил: у проблемы есть не только финансовое, но и   ч е л о в е ч е с к о е   измерение.

Воспользовавшись работами А. Кобякова как путеводителем по американской экономике, я хотел бы пройти тот же путь. На этот раз останавливаясь на том, что привлекает внимание не ученого, а писателя.

С этой точки зрения “новая экономика” не просто “переоценена”, как утверждает Кобяков, а сочинена, измышлена. В сущности, это   г и п е р т р о ф и- р о в а н н а я   о т р а с л ь   “старой”, точнее, единственной   р е а л ь н о й   экономики. Раздутая с помощью грандиозной PR-кампании именно для привлечения колоссальных средств, которые при других условиях могли в нее не пойти.

Вспомним шум, поднятый в мировых СМИ, — отголоски проникали и на страницы российской прессы. Все эти статьи о Силиконовой долине, о “новых горизонтах” — не экономики только — человечества! Организаторы кампании играли на трех коренных качествах западного человека: гордыне, алчности и футуристических ожиданиях (оборотной стороне прагматичного и жестокого прогресса). Мысль о личном вкладе в становление “новой эры” подстегивала само­любие. Алчность толкала на рискованные операции. Футуристический опти­мизм обнадеживал: нет ничего невозможного.

Рациональные мотивации отступали на второй план: покупали не только акции — делили контроль над будущим. Поэтому и делали вложения, которые могли окупиться только через тысячу лет! Точно так же тщеславные эксцентрики покупают участки на Луне и целые звезды. Какая уж тут окупаемость...

Разумеется, инвестиции можно было привлечь и просто в новую отрасль с перспективным рынком. Но масштаб! Масштаб вливаний был бы не тот. Вот почему измыслили “новую экономику”.

Не знаю, существует ли соответствующий термин в Америке, но российская бизнес-элита говорит в таких случаях: кинули лохов...

А теперь зададимся вопросом — можно ли считать здоровой экономику страны, где виртуальный сектор превалирует над реальным?

Еще более призрачно благополучие, построенное на биржевой игре. Спекуляция здесь не бранное слово, а рабочий термин. Это в России вкладчикам предлагали “кусочек Олби”, прельщая еще не овладевших рыночным мышлением россиян возможностью поучаствовать в дележе активов (а главное — прибылей!) известной фирмы. То же, разумеется, надувательство. Однако нам по крайней мере давали хоть на мгновение “пощупать” нечто вещественное.

Не то на Западе. Там акции не “выбрасывают” на рынок, как у нас, их   г о т о- в я т   к выходу. За дело принимается орава специалистов — биржевые операторы, инвестиционные банки, рейтинговые агентства, консалтинговые фирмы, аудиторские компании, страховщики рисков.

Сплошь и рядом эта обслуга (в рядах которой преобладают люди той же породы, что Грубман — помните фамилию?) оказывается подлинным   х о з я и н о м   положения. Может вознести до небес, а может низвергнуть в бездну. К примеру, в 2000 году Холи Бейкер, прославившаяся как “знающий” рыночный аналитик, понизив рейтинг компании America Online, обрушила стоимость ее акций на 30 (!) процентов (Утро. Рy).

Наивный русский человек, еще не вникший в реалии рынка, может спросить: неужели столь стремительно упал спрос на услуги AOL? Или ухудшилось качество обслуживания? Или прекратила работу треть сотрудников? Ни то, ни другое, ни третье! Пошатнулся   и м и д ж.

Этот случай (равно как и множество подобных — одна только Холи Бейкер стала “гробовщиком” ряда фирм) показывает, что на биржах в сущности торгуют имиджем. Субстанцией, которая в отличие от ценных бумаг не только не имеет вещественного воплощения, но и не привязана (или привязана весьма условно) к каким бы то ни было вещественным показателям.