В небе Молдавии - Григорий Речкалов

Меня поманил Шульга. Широко улыбаясь, отчего на его впалых щеках образовались глубокие продольные складки, он заговорщицки подмигнул.

- Не слышал, что утром произошло?

- Нет. А что? - полюбопытствовал я.

- Кое-что могу рассказать,- небрежно бросил он.- Да ты знаешь, наверное...

- Говорю тебе - нет.

- Понимаешь, - снизошел он, - вылезаю сегодня утром из кабины, смотрю - несется на велосипеде какой-то военный. - Шульга на мгновенье умолк, лукаво поблескивая карими глазами. - Фигура знакомая, а кто - так и не рассмотрел. Кто бы это мог в такую рань спешить из города в казарму?

- Кто-нибудь из солдат, может быть? А я тут при чем?

- Да нет, может, видел?

- Не видел. Я после "веселья" в царстве Тартара даже завтрак проспал. А на будущее советую тебе поменьше смотреть, куда не следует.

- Учту. Однако тебе рекомендую наоборот: не на будущее, а сейчас же.

Я оглянулся. В дверях стоял наш комиссар. Скомандовать "Смирно!" я не успел: Пушкарев рукой предупредил мое намерение. Лицо его было сосредоточенно.

- Слыхали? - спросил комиссар. Все затихли.

- Сегодня утром Германия атаковала аэродромы Югославии и Греции. "Юнкерсы" сбросили бомбы на Салоники и Белград; мост через Дунай разрушен, белградский вокзал горит. Мы посмотрели на запад. В лиловом небе вспыхивали молнии. Надвигалась гроза.

Над рекой курилось сизое испарение. Оно медленно заполняло низины, бисером оседало на траву. Из-за холмов выплывал огненно-желтый диск, похожий на огромный круг светофора. Вокруг него в оранжевом накале плавились перистые облака.

Над аэродромом кружились серебристые истребители. В "пятачке"-квадрате, обозначенном красными флажками, летчики упражнялись в стрельбе на тренажере-прицеле. Другие взлетали или заходили на посадку. Кое-кто, напряженно щурясь, наблюдал за пилотажными зонами, где товарищи выполняли полетное задание.

Богаткин бодро отрапортовал мне:

- Товарищ командир, самолет к вылету готов. Разрешите узнать, какое задание?

- Трудное, Афанасий Владимирович. Воздушный бой с Хархалупом. Видел, как он сейчас гонял в зоне Дмитриева?

- Конечно. Красивая карусель!

- Теперь мой черед.

- Ничего, командир, выдержишь, посмелее только на него нападай, а самолет не подведет.

Подошли Пушкарев и Дубинин. Я доложил о готовности к вылету.

Комиссар взял меня под руку и отвел в сторону.

- Мы решили поговорить с тобой, - начал он. "Уже дознались! Кто бы им мог сообщить, неужто Шульга?"

- Хотим послать тебя на курсы командиров звеньев, - дружелюбно сообщил Дубинин.

Я облегченно вздохнул: "Если б узнали, не посылали бы..."

- Ну как, согласен? - спросил Пушкарев. Разговор застал меня врасплох. Я не знал, что ответить. Заметив мою растерянность, Дубинин посоветовал мне не спешить с ответом и подумать.

Подбежал запыхавшийся Германошвили:

- Старший лейтенант Хархалуп просит поторопиться с вылетом!

Я глянул в сторону "вражеской" "чайки". Хархалуп, с парашютом за спиной, держал шлем наготове и грозил мне кулаком.

Я быстро привязался ремнями, закрыл борт и осмотрелся. Сразу стало тихо и душновато. В кабине отчетливо щелкали часы.

- Запуск! - скомандовал я Богаткину.

- От винта! - раздалось в ответ.

Самолет вздрогнул, мотор стрельнул несколько раз, потом заработал ровно и устойчиво.

Я показал Богаткину большой палец: отлично! Техник широко улыбнулся и вскочил на плоскость; придерживая пилотку, еще раз осмотрел кабину, приборы и, подмигнув мне, крикнул:

- Ну, ни пуха!

"Беспокоится! Хороший он человек".

Я вырулил на старт. Впереди взлетел самолет Хархалупа. Моя машина мягко пружинила на неровностях. Сзади цепочкой вытянулись пузатые бензозаправщики, автостартеры с опущенными хоботами, "санитарка", у которой маячила коренастая фигура Грачева. Справа мелькнул солдат-стартер с двумя флажками; у столика руководителя полетов столпились летчики.

Я не отличался особым честолюбием, но мне совсем не хотелось, чтобы те, кто будет наблюдать с земли за воздушным боем, говорили потом: "И всыпал же ему Хархалуп!".

Разглядеть собравшихся я не успел - стартер взмахнул белым флажком.

По большому кругу я набрал высоту.

Знакомый до мелочей аэродром, одна сторона которого примыкала к заболоченной речке, отступал все дальше и дальше. Сверху он выглядел как большой зеленый выпас для скота. С высоты птичьего полета наше жилье походило на колхозные фермы.

Земля отдалялась с каждой секундой, стрелка высотомера быстро подходила к цифре "четыре". Посмотрел на часы. С момента взлета прошло пять минут. Хорошо. Вот и зона. Где же Хархалуп? Что-то сверкнуло на фоне белого облака. Присмотрелся. Он, "противник". Хитрит. Забрался повыше. Ну что ж, Хархалуп пока на развороте, а я уже на прямой. Разницу в высоте сокращу разгоном.

Он заметил меня. Наши истребители мчатся навстречу друг другу. Моторы ревут на полную силу. Машины свечой взмывают вверх. В глазах темнеет. "Только бы не потерять его из виду. Только бы не потерять..."

На какое-то мгновение "вражеский" самолет вздрагивает, приостанавливается. Вот теперь можно зайти ему в хвост.

..."Бились" мы долго. Трижды сходились на встречных курсах, и каждый раз каскад умопомрачительных фигур заканчивался тем, что я заходил Хархалупу в хвост, прочно удерживая его самолет перед носом своей "чайки".

Усталый и довольный, я зарулил на стоянку. Богаткин знаками показал, куда ставить самолет. Товарищи уже стояли здесь, переговаривались и смеялись. Они, конечно, наблюдали за нашим боем.

Я выключил мотор и услышал привычный вопрос техника:

- Какие замечания, командир? Как мотор?

- Все хорошо. Замечаний нет.

Мне очень хотелось скорее рассказать, что произошло сейчас в воздухе. Хархалуп бит! С таким опытным летчиком я сражался впервые.

Не успел я снять с себя парашют, как Петя Грачев покатился со смеху:

- Здорово же ты надрал ему загривок. Даже свой взмок, - он похлопал меня по мокрой спине.

- Старался, - смущенно ответил я.

- Видели мы, как ты "старался", со струями крутил.

Я принял весь этот разговор всерьез. Мне не терпелось поделиться наконец своим успехом, но меня перебил наш острослов Ротанов. Он стоял в хвосте самолета и раскачивал из стороны в сторону руль поворота. Выглядывая из-под стабилизаторов, Ротанов деловито осведомился:

- Слушай, а где фала?

Он имел в виду стальной трос для буксировки мишени в воздухе.

- Какая фала? - удивился я.

- Та самая, за которую держался Хархалуп.

Все расхохотались, а Богаткин, старый авиационный служака, с трудом сдерживая улыбку, притворно нахмурился и принялся отгонять Ротанова от хвоста:

- На моего командира не наговаривай. И рулем перестань шуровать, трос перетрешь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});