Рыцари порога.Тетралогия - Антон Корнилов

…Этот марборниец, ступив на место павшего с раздробленной челюстью товарища, увидел перед собой человека без доспехов и с одной только палкой в руках — и довольно осклабился, как и все прочие до него. Марборниец взмахнул мечом, особо не прикидывая, куда именно ударить. Любой удар — полагал он — достигнет цели. А палка, будь она выставлена блоком, конечно, его клинок не остановит. Гором выбил меч из руки ратника еще в замахе — вся штука была в том, что нужно было попасть палкой не по лезвию клинка, а по его плоскости. Если верно рассчитать удар и точно определить точку приложения силы, можно было и вовсе переломить клинок — мастер Кай на тренировках показывал, как ломать клинок хоть обычной палкой, хоть ребром ладони. Вот только пока еще далеко не все старшие рекруты усвоили этот довольно сложный навык. Старшим рекрутам предстояло еще многому научиться…

Ратник замер, глядя на свою растопыренную пятерню, которая мгновение тому назад сжимала рукоять меча. Пока у обезоруженного марборнийца длился приступ изумления, Гором успел повергнуть наземь еще двоих, столкнув их головами друг с другом. Потом развернулся и резко хлестнул обезоруженного палкой по уху. Задохнувшийся от болевого шока ратник упал ничком.

А Гором снова поднял палку — прямо на него от ближайшей кучи дерущихся рванули двое марборнийцев. И вид этих ратников говорил о том, что намерения атаковать они явно не имеют. Оба марборнийца были без оружия, один зажимал рукою сильно кровоточащую резаную рану на плече, другой, цепляясь за первого, волочил за собою ногу, ступня которой была отрублена напрочь. Густой кровавый след тянулся за раненым.

— Эт-то что за хрень? — удивился Гором.

Следом за марборнийцами мчался здоровенный бородатый мужик в измятом панцире с огромным топором в руках. Двое раненых не представляли опасности. Опасен был воин с топором. Поэтому рекрут прыгнул вперед, пропустил шарахнувшихся от него марборнийцев и длинным выпадом поразил преследующего их воина в локтевой сустав. Тот завопил от боли, тут же выронил топор. Гором занес палку для последнего, решающего удара.

— Ты чего? — простонал, пятясь, бородатый. — На своих-то!.. Мы вам на подмогу пришли… Мы ж…

Он не договорил. С шипением метнулась к нему дымная плеть, хлестнула по лицу, вырвав клок бороды вместе с кожей. Воин откатился в сторону, воя совершенно по-звериному.

Мастер Кай двумя ударами плетей, вьющихся у него из-под ногтей, расшвырял дерущихся. И обернулся к Горому.

— Из города послали ополченцев, — сказал он. — Они тоже подлежат вразумлению. Крепитесь, рекруты.

Сказав это, болотник снова взмахнул руками — дымные плети взвились в воздух — и развернулся туда, где сшиблись в рукопашной две немалых группы марборнийцев и гаэлонцев.

— Берегись! — услышал Гором предостерегающий крик Ажа. — Справа!

Вопли и лязг накрыли обоих рекрутов. Спешно отступающий под натиском гаэлонского ополчения большой отряд марборнийской пехоты смял их, захлестнул, втянул в себя…

— Как это понимать? — зло спросил Айман. — Как это понимать, ваше величество?

Кусая губы — до соленого вкуса во рту — королева смотрела на то, что творилось у стен Дарбиона.

— Ваши рекруты сражаются и с марборнийцам и с ополченцами! — выкрикнул сэр Айман. — Они лупят своими палками наших воинов!

— Они не сражаются, — глухо и как-то отсутствующе выговорила Лития. — Они вразумляют… И тех, и других…

Такого чувства опустошительного стыда королева не знала еще никогда. Что она натворила! Желая помочь рыцарям Порога, она сделала еще хуже. Почему она не могла предусмотреть того, что случилось? Почему только теперь ей стала ясна вся поспешная глупость ее поступка?

Ответ был очевиден. Долг королевы в том, чтобы оберегать своих подданных. Долг рыцарей Братства Порога в том, чтобы — оберегать всех людей. Невзирая на то, кому они служат, каким богам молятся и за какое королевство воюют. Лития рассуждала и принимала решения как королева. И не сумела вовремя сообразить, что с того момента, как в ход событий вмешались мастера и рекруты Училища, игра будет вестись по их правилам.

Через открытые ворота все текли и текли отряды ополченцев.

— Мы проиграли! — тонко воскликнул, почти взвизгнул генерал. — Мы уже проиграли! Это вы погубили Гаэлон, ваше величество! Вы и ваше проклятое Училище! Это…

Он замолчал внезапно, словно осознал: чтои комуон говорит. Отошел подальше от королевы. Впрочем, скоро сэр Айман приободрился. Лития никак не отреагировала на дерзкие его слова. А вельможи и капитаны смотрели на генерала с явным одобрением. Никто не верил в то, что власть ее величества Литии Прекрасной над Гаэлоном продержится еще хотя бы несколько дней.

— Трубите отступление, — проговорила Лития, — пусть ополчение отходит обратно в город.

Сэр Айман искривил губы в усмешке. Вельможи зашептались между собой.

— Я признаю свою ошибку, генерал, — сказала королева. — Трубите отступление, пока не стало слишком поздно.

— Уже — слишком поздно, — ответил генерал. — Надо было сдать город Орленку, — добавил он, открыто глядя в лицо королеве. — Да, надо было отдать город. И… это еще можно сделать.

— Надо отдать город, — проговорил кто-то в группе вельмож, не показываясь из-за спин окружающих. — Простите, ваше величество, но если… если мы передадим вас… Ганасу Осагскому… возможно, он смилостивится над Дарбионом. Теперь только так можно спасти город.

— Что я говорил! — орал Приор. — Наша берет! Еще немного, и эти белоголовые будут уничтожены все до одного! Поднимайте все войска! Все войска! Обрушим на Дарбион сокрушительный удар! Они открыли ворота! Видите? Видите? Еще до того, как зайдет солнце, мы займем город! Даже если они успеют закрыть ворота, им ни за что не суметь укрепить их! Трубите общее наступление! И… коня мне! Я сам поведу воинов Марборна в этой битве! Сегодняшний день войдет в историю нашего великого королевства! Коня мне, коня!

Вокруг свистела и лязгала сталь; клинки звенели, ударяясь друг о друга, высекали снопы искр из доспехов; врезаясь в податливые человеческие тела, обагрялись горячей кровью… В дикой толчее и давке покрытые кровью с ног до головы воины не слишком-то разбирали, кто перед ними — свой или чужой. Рубили, кололи, резали и били — только чтобы оттолкнуть, отбросить от себя того, кто мог бы точно так же рубануть или ударить. В этой грохочущей сумасшедшей схватке уже не было ни защитников города, ни его захватчиков. Люди бились для того, чтобы выжить. И каждый был сам за себя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});