Мой мир - Лучано Паваротти

Из большой гостиной, откуда открывался вид на океан и пальмы, стояли два рояля: на большом, фирмы «Ямаха», можно играть, а маленьким, старинным — любоваться. А еще были свежие цветы, корзины с фруктами, картины… Я пошел взглянуть на кухню — здесь было самое современное оборудование, совсем новое, как будто им еще не пользовались. В шкафу нашлась посуда, нужная для приготовления ризотто. Потом заглянул в холодильник. Джуди уже заполнила его фруктами, сырами — всем, что я люблю. Я был просто потрясен тем, что увидел, и пошел в гостиную, где Джуди и все остальные ждали меня. Вскинув руки, я пропел: «Боже, благослови Америку…»

Я остался доволен тем, что нас так хорошо устроили. Это место было полной противоположностью тому, что мы видели в Южной Америке…

Глава 12: КОНЦЕРТ НА ПЛЯЖЕ

Джуди Дракер — мой давний друг из США. Мы знакомы еще с тех пор, когда я впервые побывал в Америке в 1965 году и пел в опере Доницетти «Лючия ди Ламмермур» с Джоан Сазерленд в Майами. Прошло уже тридцать лет! Трудно поверить! Тенор, который тогда должен был исполнять партию Эдгара, отказался в последнюю минуту, и в театре уже отчаялись найти ему замену. Джоан Сазерленд и ее муж Ричард Бонинж слышали меня в «Ковент-Гарден». Им очень понравилось мое пение, а Джоан к тому же нравилось, что я был выше ее ростом.

Но тогда в Майами ко мне не проявили интереса. Им нужен был известный тенор — в дополнение к мировой знаменитости Джоан Сазерленд. А я только начинал карьеру в Европе, и в Америке обо мне ничего не слышали. Я еще не был известен нигде и никому. Джоан и Рики приложили много усилий, чтобы убедить их пригласить меня.

Я ничего этого не знал до тех пор, пока Билл Райт не начал изучать мою биографию для написания нашей первой книги. Все, что было мне известно, так это то, что мне позвонили в Европу из Америки и пригласили петь. Уверяю вас, в тогдашнем моем положении было не до того, чтобы выяснять, почему пригласили именно меня. Я был просто взволнован и польщен.

После успешного дебюта в Майами уже никто не вспоминал, что сначала меня не хотели приглашать. Джоан Сазерленд была слишком деликатна, чтобы рассказывать мне, как она добивалась этого. Но она сообщила об этом Биллу, и он попросил ее рассказать обо всем подробнее. Вот так это и открылось. Не хочу выглядеть неблагодарным по отношению к людям, которые пригласили меня в Майами, но, думаю, правдивый рассказ необходим. Из него станет понятно, как трудно бывает неизвестным певцам получить возможность проявить себя. Даже, несмотря на то, что мою кандидатуру отстаивала такая знаменитая и такая почитаемая певица, как Джоан Сазерленд, я получил возможность выступать в Америке только потому, что все маститые тенора были далеко от Майами.

В то время мне было неважно, как именно я получил работу. Главное, что меня пригласили. Это было замечательно. Можете себе представить, как я был взволнован тем, что еду в Америку, что буду петь в великолепной опере вместе с одним из лучших сопрано всех времен! Все для меня было ново и интересно: тропический климат, красота Майами, дороги, поднятые над землей, смешение американского и кубинского типов.

Сейчас, оглядываясь назад, я смеюсь над собственной наивностью. Например, направляясь на репетицию, я смотрел, как паркуют свои машины певцы хора. Я не верил своим глазам: дорогие «кадиллаки», «линкольны», «мерседесы», даже один «роллс-ройс». В Италии я не мог позволить себе иметь машину до тех пор, пока не исполнил свою первую ведущую партию в опере и начал выступать как солист. И это была самая дешевая машина, «Фиат-500», или «тополино», как мы ее называли.

Я сказал тогда кому-то, что никогда не видел столько красивых машин. Разве в Соединенных Штатах хористам так много платят? Мне ответили, что хор набирают из любителей, а среди них много юристов, докторов, бизнесменов. За пение они ничего не получают. Я тогда очень плохо говорил по-английски, тем не менее, все были со мной приветливы. Это было прекрасное время.

Вспоминая свое первое выступление в Америке и то, что эта возможность мне была предоставлена в Майами, я по-особому отношусь к этому городу. Мы тогда много работали над «Лючией», и во время репетиций я сдружился с некоторыми артистами труппы. Тогда-то мы и познакомились с Джуди. Она училась пению в институте Кертиса в Филадельфии и пела в хоре в нашей опере. Она была живой, любила посмеяться. Мне это нравится в людях, и мы подружились. И дружим вот уже тридцать лет.

В то время, когда я начинал как оперный певец, Джуди делала карьеру импресарио. Она одна из двух женщин-импресарио в США и сумела организовать в Майами-Бич выступления таких мировых знаменитостей, как Владимир Горовиц и Яша Хейфиц. Когда я приобрел известность в Америке и мог собирать полные залы, то с радостью выступал по приглашению Джуди в концертных программах в Майами. Я много раз бывал в Майами и был счастлив видеть, как успешно она работает.

В начале 1994 года Тибор Рудаш и Герберт находились во Флориде, но не в Майами, а в Сент-Питерсберге. Они попросили Джуди приехать к ним в Сент-Питерсберг, чтобы обсудить вместе одну идею. Джуди съездила и узнала, что Тибор хочет устроить мой очень необычный концерт: это будет концерт не просто в Майами-Бич, а на пляже Майами-Бич.

Да, Тибор хотел устроить концерт прямо на песке, предполагая организовать что-то наподобие концерта в лондонском Гайд-парке. Он хотел установить перед сценой кресла (это будут платные места); сзади — открытое пространство пляжа. Желающие могут сидеть на песке и слушать бесплатно. Им будет нужно принести только одеяла, чтобы было на чем сидеть.

У Тибора была также идея начать концерт в четыре часа дня в воскресенье — очень непривычное для концертов время. Мы должны были начать при свете дня, когда можно любоваться океаном и отелями на берегу.

Потом начнет темнеть, и все вокруг станет совершенно иным. Тибор Рудаш — очень творческая натура.

Тибор обсудил со мной этот замысел, и мне он понравился. Особенно меня привлекло, что много людей смогут слушать концерт бесплатно. По подсчетам Тибора, на концерте побывают около ста пятидесяти тысяч человек и только пять процентов от этого числа — за плату.

Не подумайте, что я имею что-либо против продажи билетов. Это необходимо: ведь нужно платить за сцену, свет, платить оркестру, хору, даже тенору. Мне не нравится другое — то, что многие мои спектакли в оперных театрах доступны только богатым, элите. Я не отношу себя к элите (если не учитывать мой голос). Но цена за билеты на мои концерты делает их элитарными. Я знаю, сколько стоят билеты в «Метрополитэн-Опера» или «Ковент-Гарден». Вот почему мне нравится сниматься для телевидения: тогда меня может слушать каждый, независимо от его финансовых возможностей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});