Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов

пообещал написать обо мне Николаеву (294).

Из Полтавы я выехал с Южного (Харьковского) вокзала (295) и немного высмотрел прелестные

виды на саму Полтаву и в окрестности. День был очень жаркий [723].

После посещения Попова я побывал в Земской управе [724] и разжился там 2 парами подметок за 2

р[убля] 60 к[опеек], а затем снова пошел к князю, у которого даже немного закусил и просмотрел два

альбома А. А. Бобринского (296): «Резной камень в России XII и XIII в.в.» и альбом с резными

деревянными изделиями русского севера. Что за прелестные изделия этого последнего искусства. Они

положительно должны создать новое русское искусство, в частности зодчество! [725]

18 мая. Пока я отсыпался, тем временем солдаты лазарета, науськанные, вероятно, Деменкой, готовились было устроить сходку, постановить сделать старшим Морева и еще что-то. Всему

причиной – мое предложение починить конюшни. Я нашел способ предотвратить возможную

неприятность, отдав распоряжение отправить нештатных солдат, которые не знают меня, обратно в

отделение, а в лазарете оставить лишь штатных – все ребят добрых и хороших. Лекарство оказалось

самым действительным. Не ожидавшие такого шага недовольные начали преругиваться друг с другом

и обвинять в подстрекательстве и нежелании работать.

19 мая. Деменко после вчерашней [726] истории был у меня в комнате и пел совсем другие песни, что пел он солдатам. Очевидно, струсил.

Часть солдат ушла в отделение. Туда же ушли и лошади из хирургического, способные [727] без

всякого ущерба лечится амбулаторно.

20 мая. Сегодня отправил в отделение еще 13 лошадей с катарром носа. Их я поставил в прежде

бывшей под карантинном конюшне. Старшим по команде стал латыш Апс (297), а ветеринарным

фельдшером – Лысюченко (298).

Деменко с сегодняшнего числа получил отпуск.

Завтра открытие музея.

21 мая. Часов около 10 утра я прибыл в музей, подмыл здесь кой-где пол и стал ждать 11-ти часов.

Первыми гостями пришли лазаретные солдаты и солдаты из отделения. М[ихаил]

К[онстантинович] давал им объяснения и рассказал, что сделал я для народа, организовав выставку, а

потом музей.

Посетителей перебывало до 50 человек, гл[авным] обр[азом], дети. Заходил также и

Л. А. Беспалько.

Кроме меня и М[ихаила] К[онстантиновича], в качестве музейного [728] распорядителя был и Юра

Хрущов.

Перед часом дня, когда народу стало меньше, мы все втроем сидели и болтали. М[ихаил]

К[онстантинович] рассказывал о своем знакомстве с Анат[олием] [Леонидовичем] Дуровым (299) в

Ромнах (300) и о том [729], как М[ихаилу] К[онстантинови]чу удалось найти потерянную палку

Дурова. Палка стоила около 5000 р[ублей] и [730] вся была усеяна монограммами, из которых часть

даже с бриллиантами.

22 мая. С 10 утра до 12 я рылся по старой свалке и привез домой много обломков изразцов и

посуды, а также найденную-же сломанную люльку (301) из глины-же.

Заглядывал также в музей и виделся с Мих[аилом] Конст[антиновичем]. Душная погода сегодня

после обеда была порушена дождем. Наконец-то!

23 мая. Мои [731] братья Костя (302) и Миша послали мне [732] открытку – она сегодня получена.

Вася, по их словам, получил отсрочку до 1 октября. Что он будет предпринимать, пойдет-ли в

духовное звание или нет, ничего не пишут (303).

24 мая. Сегодня получено письмо [733] от [734] Мамочки Тещи. Старушка по своему

обыкновению опять написала интересное письмо про житье бытье на родине. Так, крестьяне с[ела]

Каргопольского (304) восстали против врача-медика, что он не дает им спирта; врачу, кажется, пришлось уехать, т[ак] к[ак] надоело слышать попреки в даром получении денег. Всю смуту вносят

приезжающие в отпуск солдаты, которые сделались, по словам мамочки, плохими, неласковыми, недобрыми.

25 мая. Сегодня вечером, после 5 часов мы с Мих[аилом] Констант[иновичем], его женой и Юрой

Хрущовым и еще кой с кем ездили на раскопку курганчика во дворе одного хутора на Зубаневке (305).

Курган остался сегодня не дораскопанным. По-видимому, курган уже был кем-то раскопан раньше.

26 мая. Утром я с реалистом Алешей Худенко (306) ездил на хутор [к] Никиф[ору] Ив[ановичу]

Грину (307), в 3-х верстах от лазарета.

Грин – старик, года два тому назад, выкапывал старое дерево в саду, на небольшой глубине нашел

каменный топор со сверлиной. По моему предложению, хозяин позволил взять топор для хранения в

музей. По словам нашедшего, в земле встречались массивные черепки в дюйм (308) толщиной.

В воскресенье, 28 мая, я приеду произвести раскопку на месте находки топора.

Судя по рассказам, тут очевидно была стоянка. Меня удивляет то, что усадьба удалена от реки, хотя и расположена на левом берегу начинающегося большого оврага, по которому потом течет ручей-речка. Но последние 2000 лет тому назад [она] едва ли в этом месте еще существовала.

В 5 ч[асов] вечера сегодня мы продолжали раскапывать курган на Зубаневке. По всем признакам –

черепки, разбитые кости ч[елове]-ка – курган показался нам раскопанным, потому мы не стали трогать

его пол, выбравши землю лишь из средины.

27 мая. Утром я ездил в Городскую и Земскую управу вытаскивать застрявшие там квартирные

деньги и насилу все-таки вытащил.

В городе же виделся с А[лександром] С[ергеевичем], с которым уговорился произвести завтра

ветеринарно-санитарный осмотр лошадей отделения.

Сейчас начало 10-го. Ларенька уехала в город на концерт «Народно-певческой капеллы» Агренева-Славянского (309) – старшего сына (310) умершего Дм[итрия] Александр[овича] (311). Я же недавно с

Риником воротился с общей сходки солдат нашего лазарета. Говорили о том о сем, решили выписать

газету, составить библиотеку из книг, которые я думаю набрать среди своих знакомых.

Двое: Мезенин (312) и Самборский (313) сказали мне, что они возьмутся за починку стен

конюшни. За работу им я даю 25 рублей.

28 мая. После обеда сегодня мы рылись в саду усадьбы [735] Грина в том месте, где, по словам

хозяев, был найден шлифованный каменный со сверлиной топор. Вырыли мы огромную яму, но

никаких следов древности здесь не нашли, не смотря на уверения хозяев, что раньше им попадались

грубые черепки в дюйм толщиной.

Наша археологическая компания состояла из всей моей семьи, М[ихаила] К[онстантинови]ча, Юры Хрущова и Алеши Худенко. В числе главных гробокопателей были наши кучера.

Хотя раскопка и вышла неудачно, за то мы все были приняты хозяевами усадьбы очень радушно и

даже угощены чаем с сахарным песком и сливочным маслом.

В придачу ко всему этому прелестная обстановка, природа вокруг [736] украинского хутора.

29 мая. Вчера, по приезду с раскопок, я, напившись чаю, отправился в Народный дом, где

ставилась «Наймичка» (314) группой солдатской и рабочей молодежи, при чем чистый сбор от

спектакля поступает в