Поместье с привидениями - Людмила Мартова

друга и правую руку на обыкновенном крысятничестве. Тот открыл вторую фирму и проводил через нее часть денег, выводя их из общего бизнеса.

– Другими словами, воровал.

– Ну да. Воровал. Тобольцев был человеком крутым, предательства не стерпел, предпринял какие-то действия, прямо скажем, аналогичные действиям Бабушкина, в результате которых фирма «Ника» закрылась, а весь бизнес и активы оказались сосредоточены в руках мужа Инессы Леонардовны. А на Бабушкина еще и уголовное дело завели, плюс на него какие-то рэкетиры наехали, что-то он у кого-то взял, что-то пообещал, а выполнить из-за Тобольцева не получилось. В общем, в один далеко не прекрасный день он застрелился.

– Это мы и так знали, – пожала плечами Глафира. – Не в деталях, конечно, но детали нам и ни к чему.

– Ни к чему, – согласилась Тася. – У Бабушкина остались жена, дочь и то ли внук, то ли внучка. Пол ребенка нигде не всплывает. Из-за того, что Бабушкин оказался перед смертью весь в долгах, им пришлось продать все, что у них было, в общем, они, похоже, сильно нуждались и даже предприняли попытку обратиться к Тобольцеву за помощью, но он отказал, заявив, что не собирается прощать Иудино племя. Года через полтора жена Бабушкина умерла от инфаркта.

– Ты все это в интернете вычитала, – не поверила Глафира. – Как? Где?

– Неважно. В архив областной газеты «Курьер» залезла, но суть не в этом.

– А в чем?

– В том, что дочь Бабушкина по мужу, с которым та была в разводе, носила фамилию Мурзинова. Понимаешь?

– Мурзик, – задумчиво сказала Глафира. – Да, понимаю. Получается, что этой самой дочери, которая, кстати, как мы помним, после смерти Тобольцева снова просила о помощи, на этот раз саму Инессу Леонардовну, сейчас должно быть около пятидесяти. И кто из обитателей усадьбы подходит под это определение? Светлана и Наталья не в счет, потому что они к Мурзиновым-Бабушкиным никакого отношения не имеют. Марианна моложе, да и она тоже вряд ли при чем. Тогда, получается, что остается только Клавдия.

– Не получается, – парировала Тася. – И чего ты такая нетерпеливая, Глаша. Ты слушай, я все тебе расскажу. Дочери Бабушкина, Ирине Мурзиновой в 2014 году был поставлен онкологический диагноз. Болезнь была запущенной, российские врачи отказывались браться за лечение, Мурзиновы нашли клинику за границей, которая была согласна принять Ирину, но требовались деньги. Много.

– И тогда она приехала к Резановой, – догадалась Глафира. – А та отказала.

– Ага. В результате в начале 2016 года Ирина Мурзинова умерла, причем перед смертью она сильно мучилась. Так что Клавдия тоже ни при чем. Во-первых, дочери Бабушкина давно нет в живых, а во-вторых, Инесса Леонардовна уж всяко бы ее узнала.

– Да. Про это я не подумала, – призналась Глафира. – Но тогда получается, что эта ниточка оборвалась.

– Нет, не получается. Потому что жена и дочь этого самого Бабушкина умерли, а вот внук или внучка вполне себе может быть живее всех живых.

– И ты нашла в интернете, кто это?

– Нет, не нашла, – покачала головой Тася. – Но на этот вопрос нам сейчас по телефону ответят.

– Кто?

– Дочь Светланы Маша. Это же с ней, скорее всего, Светлана говорила про таинственного Мурзика. Вот у нее мы и спросим, кто имелся в виду.

– А как ты найдешь ее телефон? – снова не поняла Глафира, чувствуя, что рядом с этой девушкой бьет все рекорды тупости.

– Балда, – усмехнулась Тася и потянулась за телефоном. – Разумеется, у Кирилла спрошу.

– Постой, а если она еще не знает о смерти матери? Как ты ей про это расскажешь?

– Во-первых, знает. Ей Павел Резанов позвонил. Он вовсе не такая размазня, как выглядит. В трудные моменты может собраться и поступить так, как положено. Я слышала, как он звонил и Ивану, и Марии. А во-вторых, я думаю, что для этой самой Маши нет ничего важнее, чем узнать, кто убил ее мать. Так что на вопрос она мне точно ответит.

– Этот вопрос должна задавать полиция, – слабо возразила Глафира.

– А я не виновата, что работаю быстрее полиции, – парировала девушка.

Она набрала телефонный номер, забитый в память телефона. Выслушала ответ. Потом деловито потыкала в кнопки пальчиками и, прижав трубку к уху, дождалась, пока ей ответят, коротко представилась, задала свой вопрос, выслушала ответ и попрощалась, не забыв выразить соболезнование. Что ж, навыком ведения переговоров она тоже владела в совершенстве.

Выслушав полученную информацию, Глафира даже рот открыла от изумления.

– Ни за что бы не догадалась! – воскликнула она. – Вот просто ни за что. Тася, какая же ты молодец. Все так просто, если уметь спрашивать и искать. Пойдем, нам нужно обязательно рассказать все Глебу. То есть твоему отцу.

Она смутилась так сильно, что снова предательски покраснела. Несносная Тася тут же засмеялась.

– Да ладно тебе, думаешь, я не вижу, что вы с папой запали друг на друга? Я даже рада, он классный, но после развода один, а ты ему подходишь, я знаю.

Еще больше смутившаяся Глафира не стала уточнять, откуда именно. Они выскочили на улицу и отправились искать Ермолаева, который стоял неподалеку, беседуя с полицейским и следователем. Как машинально отметила Глафира, лицо у него было странное. Впрочем, сейчас ей было не до выражения лица этого мужчины. Нужно срочно рассказать обо всем, что они узнали.

Всех обитателей усадьбы, кроме рабочих, конечно, следователь Зимин собрал в гостиной. Только здесь можно было с удобством разместиться за большим столом, поставив у входа двух полицейских. Марианна, прижимающаяся к плечу Павла, была бледна. Другой рукой Резанов-старший обнимал заплаканную дочь.

У Кирилла Резанова на лице читалась искренняя заинтересованность. Наталья Лаврецкая выглядела усталой, но спокойной. Клавдия, Осип и горничная Ксения, примостившиеся с краю, чувствовали себя явно не в своей тарелке, поскольку до этого никогда за хозяйский стол не садились. Глеб Ермолаев выглядел сосредоточенным и отчего-то расстроенным. Глафира никак не могла взять в толк почему. Они с Тайкой были усажены Зиминым и Вороновым во главе стола. Оперативная группа орудовала в беседке, выполняя все то, что положено на месте убийства.

– Что ж, надо признать, что оба преступления удалось раскрыть по горячим следам во многом благодаря грамотным действиям Глеба Валентиновича, а также двух молодых леди – Таисии и Глафиры, – сказал Зимин. – Конечно, они все равно были бы раскрыты, потому что преступник наделал массу ошибок. И главная из них – он забыл, что в месте, где собралось много народа, всегда найдутся лишние глаза и уши. Здесь же ему не повезло вдвойне, потому что в усадьбе оказались еще и люди с особенными мозгами, умеющие делать выводы. И раз уж именно эти люди обо всем догадались, то им и рассказывать. Пожалуйста, кто из вас начнет?

– Я, – твердо сказал Ермолаев.

Глафире и Тасе даже в голову не пришло ослушаться. Он встал, приковывая к себе внимание собравшихся. Высокий, статный, красивый. Глафира так им залюбовалась, что даже начало прослушала, но тут же спохватилась и стала внимать, не пропуская ни слова.

Глеб говорил о том, что в прошлом любого человека есть темные пятна и мутные истории, которых лучше бы не было. Не стали исключением и Инесса Резанова с Алексеем Тобольцевым. Выходя замуж за любимого, а к тому еще и влиятельного и богатого мужчину, Инесса Леонардовна скрыла от него свою тайну, которую, кроме нее, знала лишь ее младшая сестра, и больше никто.

Уезжая за границу работать, Резанова отказалась от своего новорожденного сына, которого попросту сдала в детдом. К счастью для ребенка, его отец, случайно узнавший о поступке женщины, которую любил, но высоким запросам которой не соответствовал, забрал малыша к себе. Он был милиционером, работал в уголовном розыске и звали его Валентин Ермолаев.

Все встрепенулись, включая Тасю, которая в изумлении смотрела на своего отца.

– Да, я – тот самый сын Инессы Леонардовны, которого она сдала в детдом, – продолжил Глеб через силу. – Клянусь, я об этом не знал. Это стало известно от адвоката Резановой, потому что она какое-то время назад попросила его меня найти, а когда выяснила, кто я такой, то вписала в завещание. Инесса Леонардовна никак не могла заставить себя встретиться