Пропавшая - Майкл Роботэм

Профессор оседлал своего конька. Я уже видел, как он это проделывает: заползает в сознание другого человека и начинает знать и чувствовать то, что знает и чувствует этот другой.

– План передачи выкупа был умен, но слишком сложен. Когда люди берутся за такое изощренное мероприятие, они продумывают только ограниченное количество вариантов развития событий. Если оказывается слишком много неизвестных, они теряются. Поэтому люди строят планы до какого-то определенного момента или же разбивают их на этапы. Иногда они забывают продумать отступление, поскольку не учитывают возможность неудачи. Тот, кто составил этот план, продумал все, но и все усложнил. Слишком многое должно было пройти гладко, чтобы план удался. Упаковка выкупа должна была быть безупречной, наблюдение за курьером, попадание выкупа в водосточную трубу, взрыв водопровода, наводнение… Если бы что-то пошло не так, вся операция провалилась бы.

– Может, они сперва устроили репетицию. Человек, говоривший по телефону с Рэйчел, сказал: «Давайте сделаем это снова».

Джо сомневается.

– За такое дело берутся лишь однажды. При второй попытке план упростился бы.

Он начинает ходить по комнате, активно жестикулируя.

– Давайте на мгновение предположим, что они ее действительно похитили. Они пронесли ее под землей, что вероятно, учитывая способ, которым они добыли выкуп. Но им нужно было ее где-то держать. В каком-то месте, которое Рэй Мерфи выбрал бы с наибольшей вероятностью.

– Только не в канализации – это слишком опасно.

– Но, выпустив девочку наверх, они шли на риск, что ее узнают. Повсюду были ее фотографии.

– Думаете, они держали ее под землей?

– Это стоит проверить.

Я могу кое-кого спросить – Синоптика Пита. Смотрю на часы. Через несколько часов я ему позвоню.

– А что там с Джерри Брандтом? – спрашивает Джо.

– У него были паспорт и права на имя Питера Брэннигана. Чтобы достать фальшивые документы и исчезнуть – даже в такой стране, как Таиланд, – нужно много денег. Нужны связи.

– Думаете, наркотики?

– Возможно. Согласно международному туристическому справочнику, в Пхукете[108] есть бар под названием «У Брэннигана».

– Подумать только! А который сейчас час в Таиланде?

– Как раз пора их разбудить.

Рэйчел заснула на диване в приемной. Я осторожно трясу ее, чтобы она пришла в себя.

– Пойдемте, я отвезу вас домой.

– А как же Микки?

– Вам надо выспаться. Мы найдем ее утром.

Джо все еще на связи с Пхукетом, разговаривает с официанткой, которая не знает английского. Он пытается получить описание Питера Брэннигана, чтобы удостовериться, что он и Джерри Брандт – одно и то же лицо.

На улицах пусто, если не считать уборочных машин, вооруженных крутящимися щетками и баками с водой. Я открываю дверь, и Рэйчел садится в машину.

Она взяла с собой пальто и теперь укладывает его на коленях, как одеяло. Я знаю, что у нее есть вопросы. Она хочет определенности. Возможно, мы оба просто обманываем друг друга.

Когда мы едем к Майда-уэйл, салон освещают фары встречных машин. Рэйчел откидывает голову на спинку и смотрит на меня.

– У вас есть дети, инспектор?

– Я больше не полицейский. Называйте меня Винсент.

Она ждет ответа.

– Близнецы. Уже взрослые.

– Вы их часто видите?

– Нет.

– Почему?

– Это долгая история.

– Насколько долгая? Они же ваши дети.

Я попался. Что бы я ни сказал, она не поймет. Она отчаянно хочет найти своего ребенка, а я со своими даже не разговариваю. Где справедливость?

Она заправляет волосы за уши.

– Знаете, иногда я думаю, что из-за меня Микки стала бояться мира.

– Почему вы так говорите?

– Я все время просила ее быть осторожной.

– Так поступают все родители.

– Да, но это были не просто предупреждения вроде того, что нельзя гладить бродячих собак и разговаривать с чужими людьми. Я запугала ее тем, что случается, если что-то очень любишь, а у тебя это забирают. Она не всегда боялась выходить на улицу. Это началось, когда ей было четыре года.

– Что произошло?

Глухим голосом, в котором звенит боль, она описывает мне субботнее утро в парке, куда Микки часто ходила кормить уток. Однажды там была настоящая старомодная ярмарка: с паровой каруселью, сахарной ватой и леденцами на палочке. Микки самостоятельно каталась на пестро раскрашенной лошадке, гордая тем, что мама больше не сидит позади нее. Когда карусель остановилась, она оказалась на дальнем конце. Рэйчел была увлечена разговором со знакомой своей матери и не заметила, что поездка окончилась.

Микки сошла с карусели. Вместо того, чтобы обогнуть ее, она пошла сквозь лес ног, уверенная в том, что где-то недалеко должны быть руки ее матери.

Она пришла к пруду, где под сенью плакучей ивы собрались утки, и, перегнувшись через перила ограждения, увидела, как два мальчика лет одиннадцати кидали в них камнями. Утки сгрудились вместе. Микки удивилась, почему они не улетают. Потом она заметила утят, прикрытых оперенными грудками и хвостами.

Один утенок – темный комочек на темном фоне воды – отделился от остальных. Он принял на себя всю силу очередного удара и исчез под водой. Через несколько секунд он всплыл, безжизненно покачиваясь на зеленоватой тинистой воде.

У Микки случилась истерика. Слезы текли у нее по щекам и собирались в уголках рта. Услышав ее рыдания, мальчики побросали камни и убежали, не желая, чтобы их наказали за то, что она плачет.

Крики со стороны пруда вызвали странную реакцию. Некоторые люди чуть не натыкались друг на друга, изо всех сил старясь изобразить, что ничего не замечают. Другие стояли и ждали, когда в ситуацию вмешается кто-нибудь еще.

Ближе всех оказался человек, кормивший голубей. Заросший, с желтыми зубами, он встал со скамейки, стряхнув голубей с коленей, словно крошки. Подошел к Микки, подтянул штаны и опустился на колени.

– С вами что-то стряслось, маленькая мисс?

– Пусть перестанут, – рыдала она, закрыв уши руками.

Он, казалось, не слышал ее.

– Вы хотите покормить птиц?

– Утки, – всхлипывала девочка.

– Вы хотите покормить уток?

Микки снова зашлась рыданиями, и человек удивленно поднял брови. Он никогда не понимал детей. Взяв ее за руку, он отправился на поиски смотрителя и матери девочки.

К нему уже приближался полицейский. Он растолкал толпу и выступил на место происшествия.

– Отпустите девочку! – потребовал он.

– Я ищу ее мать, – объяснил человек с голубями. Слюна застыла в его клочковатой бороде.

– Отпустите девочку и отойдите от нее.

Тут подбежала Рэйчел. Она схватила Микки, крепко прижала к себе, и они долго старались обнять друг друга как можно крепче. Тем временем человек с голубями раскинул руки на спинке скамейки, а полицейский охлопывал его одежду и обыскивал карманы, высыпая птичий корм на траву.

Больше Микки не просила покормить уток. Она не гуляла в том парке и перестала выходить за пределы Долфин-мэншн. Через год она впервые оказалась у психолога.

Детская книжка, которую Тимоти нашел в подвале в норе Микки, рассказывала о пяти утятах, которые выходят в большой мир и снова возвращаются домой. Но Микки по опыту знала, что не все утята возвращаются.

32

Синоптик Пит отирает с усов молочную пену и показывает бумажным стаканчиком на реку:

– Канализация – не место для маленькой девочки.

Его фургончик припаркован в тени Патни-бридж, где на поверхности, как гигантские водяные жуки, торчат восьминогие опоры. Крот спит на заднем сиденье фургона, свернувшись по-собачьи и приоткрыв один глаз.

– Где они могли ее прятать?

Пит медленно выдыхает, так, что у него дрожат губы.

– Куча мест. Заброшенные станции метро, служебные тоннели, бомбоубежища, акведуки, люки… А почему вы думаете, что он прячется где-то там?

– Он боится. Его разыскивают.

Пит бормочет:

– Чтобы жить под землей, надо быть уникальным человеком.

– А он уникальный.

– Нет, вы не понимаете. Возьмем Крота. Если бы он спрятался под землей, вы его и за сто лет не нашли бы. Видите ли, ему нравится темнота, как некоторым людям нравится холод. Понимаете, о чем я?

– Нет, этот парень не такой.

– Тогда как он там ориентируется?

– По памяти. Ему показали, где можно спрятаться и как туда попасть. Бывший черпальщик по имени Рэй Мерфи.

– Сахариновый Рэй! Боксер!

– Вы его знаете?

– Да, знаю. Рэй никогда не был хорошим боксером. Делал больше нырков, чем Юрген Клинсманн[109]. Я не припомню, чтобы он работал в канализации.

– Это было давно. А потом он служил в комитете по предотвращению наводнений.

Медленная улыбка растекается по лицу Пита, как варенье по тосту.