Лазарус - Джессика Гаджиала

тяжело.

— Я думаю, что у меня защемило сердце, — призналась она, отчего на моих губах появилась легкая улыбка, — но мне было отчасти приятно выложить это на всеобщее обозрение, не иметь какого-то гигантского секрета, который я скрывала бы ото всех.

— Это самый трудный, но самый важный шаг, — согласился я, обнимая ее за талию и запечатлевая поцелуй на макушке ее волос.

— Я не хочу знать, что ты собираешься делать. О Митчелле, Крисе и Санни, — пояснила она, — и я не хочу, чтобы ты что-либо делал, если есть хоть малейший шанс, что тебе причинят боль. Или любому другому парню, если уж на то пошло.

— Милая, ты видела, как я дрался. И я знаю, ты не видела Эдисона в действии, но он тоже сила.

— И я примерно на шаг впереди бешеной собаки, — добавил Паган, проходя позади нас, чтобы зайти в бар за бутылкой виски.

— На один шаг? — спросила она, вырываясь из моей хватки, чтобы послать ему кривую улыбку.

— Хорошо, полшага, — признал он, подмигнув и сделав глоток.

— Пойдем, ты голодна? — спросил я, увлекая ее за собой на кухню, где нас ждал столь необходимый кофе.

— У меня немного не в порядке с желудком, — сказала она, когда я предложил чили на выбор.

— Точно. Обычная еда, вероятно, будет лучшим до следующей недели или около того. Яичницу?

— Я могу… — она начала возражать, когда я начал раскладывать ее по тарелкам.

— Усади свою хорошенькую попку на столешницу, пока я готовлю своей женщине поесть. Ты уверена, что сможешь это сделать?

Ее улыбка была такой, какой я никогда раньше не видел на ее лице — совершенно беззащитной, открытой, теплой, умиротворенной. Я решил прямо сейчас и тут, что это моя гребаная миссия — дать ей повод так улыбаться как можно чаще, пока это не станет для нее таким же естественным, как дыхание.

Знала она это или нет, но она это заслужила.

Она вела тяжелую жизнь. Может быть, не по стандартам моих братьев Приспешников или их женщин, но по нормальным стандартам, потому что в основе всего этого была просто обычная девушка, попавшая в дерьмовую ситуацию. И у нее был ублюдочный отец, который научил ее быть недоверчивой. У нее была мать, которую она глубоко любила, и ей приходилось беспомощно стоять в стороне и наблюдать, как ее тело поворачивается против нее, прежде чем неизбежно убить ее. Она пыталась наладить свою жизнь, получила травму и попала в безвыходную ситуацию.

И поскольку она была просто нормальной женщиной, ей было очень стыдно за это. Чувство вины, потому что она знала, что ее воспитывали лучше, потому что она знала лучше, потому что она никогда не считала себя человеком, который может стать наркоманом.

Потребуется время, чтобы привести ее в такое состояние, чтобы она поняла, что это всего лишь маленькая часть общей картины ее жизни.

— Что означает этот взгляд? — она сидела там, где я ей указал, прямо рядом с тем местом, где я стоял у плиты, ее ноги немного беспокойно болтались, вероятно, потому, что ее тело все еще пыталось приспособиться к трезвости.

— Ничего, детка.

Мы поели.

Я отнес ее в постель.

Я трахал ее до тех пор, пока она не кончила слишком много раз, чтобы сосчитать, пока ее тело не стало слишком истощенным, чтобы делать что-либо, кроме как погрузиться в глубокий сон.

Затем я вылез из постели, оделся и отправился искать Эдисона и Пагана.

Нам нужно было исправить кое-какие ошибки.

Глава 14

Бетани

Я проснулась вялой, слишком уставшей, со слишком сильной болью во всех местах, чтобы даже долго открывать глаза, пока сон медленно отступал. Тогда и только тогда я вспомнила, где нахожусь — в постели Лазаруса в лагере Приспешников.

Мои глаза распахнулись и обнаружили, что в комнате темно. Однако это ничего не значило, потому что в спальнях комплекса не было окон. Насколько я знала, это могло быть в три часа утра или в три по полудню.

Но одно было до боли ясно — я была одна.

Моя рука инстинктивно потянулась к тому месту рядом со мной, где я заснула рядом с Лазарусом, его тяжелая рука лежала на моем бедре, его ладонь лениво поглаживала вверх и вниз по моей спине.

Но простыни были холодными.

Его тут уже некоторое время не было.

Но, опять же, я понятия не имела, который был час. Может быть, он выспался за всю ночь и вышел в здание клуба, чтобы поесть или потусоваться со своими братьями или что-то еще.

Я вылезла из постели, приняла душ, переоделась, обнаружила, что было всего около семи вечера, и направилась в главную комнату.

При этом разговор между Пенни, Дюком и Ривом прекратился.

И я знала.

Я знала.

Он оставил меня.

Может быть, мне не следовало удивляться. Я знала, что он собирался уладить ситуацию с Митчем и его сыновьями. Но я полагала, что в этом нет никакой спешки. Я думала, он собирается провести со мной некоторое время. Ему нужно было отдохнуть. Он не спал прошлой ночью. Он провел сорок с лишним часов без отдыха.

Не похоже было, чтобы Митчелл, Крис и Санни куда-то собирались.

И не похоже было, чтобы они представляли непосредственную угрозу.

Мы были в безопасности внутри стен, казалось бы, неприступного здания с заборами, охраной, оружием и большими, страшными парнями-байкерами.

Внезапно я прокляла себя за то, что сказала, что не хочу знать. Может быть, если бы я потребовала подробностей, и он рассказал мне свой план, я смогла бы уговорить его дать этому немного времени, не горячиться.

Не зная, что делать, я пошла на кухню, приготовила кофе.

И расхаживала взад-вперед.

Я никогда раньше в своей жизни не была такой. В общем, я была из тех людей, которые «бросаются в постель и погружаются в бессмысленный телевизор», когда у меня был стресс. Вероятно, это была новая реакция моего организма на ломку, которая затопила меня адреналином. Мое глупое, сбитое с толку тело.

Поэтому, несмотря на то, что это было на меня не похоже, я мерила шагами пол этой маленькой, голой кухни, пока, готова поклясться, у меня не стерлась подошва. Затем, чувствуя себя ничуть не лучше, я отправилась на поиски чистящих средств и попробовала старую мамину привычку избавляться от стресса.

Ничто так не помогает