Воскреснуть, чтобы снова умереть - Ольга Геннадьевна Володарская

поэтому угощусь обязательно.

— Тут вроде есть русские магазины?

— Да, но я в них не хожу. Там меня мучает ностальгия.

— Борь, а ты был женат? — спросила вдруг Рая.

— Официально нет. Но у меня есть дочь. Или я тебе уже говорил об этом?

— Мне — нет.

— Значит, Маше. Точно, ей. — Марков налил еще рома им обоим. У него осталось одно не обглоданное ребро, но он уже не хотел его. Насытился так, что готов был лопнуть. — Ты музыку любишь? — спросил он.

— Очень. И пою хорошо.

— В караоке?

— Нет, я не хожу по заведениям. Мне домашние застолья нравятся, с песнями, плясками, анекдотами. Народные я пою. Русские, татарские, армянские. — Она подвинула к себе стопку. — А почему ты спросил про музыку?

— Хотел, чтобы ты плей-лист свой включила. Что сейчас в России слушают? У нас тут до сих пор «Руки вверх» и Шура.

— Ты просто по ресторанам с дискотекой не ходишь, — улыбнулась Рая. — В них российские новинки крутят.

— То есть ты ходишь?

— Заглянули с дочкой ради интереса в один клуб, но быстро ушли. — Она достала телефон, пробежала пальчиком по экрану. У нее были красивые руки: миниатюрные, гладкие, с нюдовым маникюром. Яркий Боре не нравился, казался хищным. Не ногти — когти окровавленные, как у хищной птицы. Ужас! — У меня лирика одна. Включать?

Он согласно кивнул. Сейчас рок слушать не хочется. А именно его Боря любил, не только «Короля и шута» и «Сектор газа», но и иностранцев. А вот шансон не мог терпеть. Даже хороший, того же Круга. В его песнях та же ложная романтика, как и в фильмах о ментах из Петербурга.

Зазвучала композиция неизвестного исполнителя с сочным мужским голосом. Текст — набор слов, часть из которых Борис не понимал, но мелодия неплохая и вокал приятный.

— Это кто?

— Холидейбой.

— Да, сильно я отстал, — хмыкнул Боря. — А Викдейбоя пока нет? Не для праздников, для будней? Или Мандейбоя? Кто-то должен любить понедельники.

— Наташа обожает этого парня.

— Он красавчик, да? — Он вспомнил портрет парня на пляжной сумке.

— Естественно. Обычных ребят она не замечает. В кого такая?

— Не в тебя разве?

— Намекаешь на мое короткое увлечение Валерой? Это был сбой программы. Но в этом есть часть твоей вины.

— Моей? — переспросил Марков и снова разлил ром. Сам он был трезвым, как стекло, поскольку очень плотно поел, а Рая немного захмелела, и это ей шло. Щечки у нее разрумянились, глаза заблестели, улыбка стала чаще появляться.

— Ты нас в храм Идущего Будды привез, лапши на уши навешал про его знаки, и после я упала на Валеру.

— И ты решила, что это боженька тебе пинка дал? — Марков развеселился. — Не зря же ногу от земли отрывал. Не идти собирался, а тебя отправлять в объятия мужчины мечты?

— Смешно тебе, — сокрушенно покачала головой она. — А женщины в это верят. Даже такие, как я, здравомыслящие.

Марков вспомнил Машу. Вот уж кто поверил ему, так это она. Но это и неплохо, наверное. Ребенка теперь родит. Почему-то Боря не сомневался в том, что зачатие произошло. Как говорят, чего хочет женщина, того хочет бог? Если так, то Маша точно забеременела. И, кажется, он догадывался от кого…

— Я, наверное, больше не буду ром, — сказала Рая после того, как выпила. На сей раз она передернулась.

— Ты его с фрешем смешай. Будет вкусно.

— Нет, хватит алкоголя. У меня голова от него болит.

— Это не проблема. — Марков протянул руку к своему рюкзаку и достал из него универсальный тайский бальзам.

— Знаменитая панацея? Лекарство от всех болезней? — Он именно так рекламировал бальзам, когда они ехали в автобусе на Квай. — Моя бабушка так же верила во вьетнамскую «звездочку». При простуде только ею и лечилась. Умерла от воспаления легких.

— От этого «звездочка» не лечит, как и этот бальзам. Но помогает и при простудах, и при различных болях. Нужно правильно применять. — Марков встал, чтобы вымыть руки. Сделав это, он смазал пальцы бальзамом и подошел к Рае со словами: — Сейчас я тебе покажу, что нужно делать, чтобы купировать головную боль. Откинь голову, закрой глаза.

— Зачем?

— Массаж сделаю. Вотру «панацею» правильно.

— Глаза закрывать зачем?

— Чтобы расслабиться. Но если не хочешь, держи открытыми.

— Лучше так, — и просто отвела их в сторону, потому что взгляд ее упирался в пах Маркова. Она сидела, он стоял, поэтому женщине было неловко.

— Если тебе будет комфортнее, встань.

Она тут же вскочила. Борис ростом был невелик, хотя среди тайцев выделялся. А вот корейцам почти всем был по ухо — в массе они высокие. Сто семьдесят три сантиметра Маркова — это не много, но и не мало. Можно сказать, средний рост. Боря в юности страдал из-за этого. На турнике висел, чтобы вытянуться еще хотя бы на два сантиметра. Но ничего не помогло. Марков так и остался невысоким. Но сейчас, когда он стоял рядом с крохой Раей, казался себе великаном. Ему это понравилось.

— Ты чего улыбаешься? — спросила Раиса.

— Умиляюсь. Ты такая маленькая, хорошенькая. Как фея.

— Скажешь тоже, — фыркнула Рая. Но ей было приятно услышать такой комплимент.

— Я приступаю, — предупредил Марков, затем коснулся указательными пальцами ее висков.

Рая легонько вздрогнула.

— У меня руки холодные?

— Немного.

Такого быть не могло. У Маркова они всегда были горячими. Даже когда он замерзал (как давно это было!), ладони оставались той же температуры, что и всегда. Другие пацаны, вынырнув из Воронки, на пальцы дышат, а он ими свой нос греет. Именно он леденел, и был несколько раз зимой отморожен.

— Тебе неприятно? — поинтересовался Марков. Не все любят массаж головы. Как и прикосновения посторонних. Одно дело к массажисту обратиться, а другое — дать себя трогать левому мужику.

— Нет, мне хорошо. Продолжай.

«Значит, я ее волную? — предположил Марков, продолжая массаж. — Женщины вздрагивают не только от страха или брезгливости. От возбуждения тоже!»

— Как это ни удивительно, но боль ушла, — проговорила Рая, не открывая глаз. — Она была слабой, но усилилась бы, если бы не ты…

— Это все волшебная мазь.

— Боря, я уже купила ее у тебя, — засмеялась она. — Три баночки. Хватит уже рекламы.

— Я просто не умею принимать комплименты.

— О, в этом мы похожи. Я все еще перевариваю твою фею.

— Говоришь так, будто ты ее съела.

Ее улыбка стала шире. И пока Рая не растянула губы, Борис ее поцеловал.

Глаза открылись. Зеленые, красивые. Но немного испуганные.

— Я же говорил, что ты мне нравишься, — прошептал он и снова склонился над Раей, чтобы вернуться к