Фестиваль - Сергей Власов

Усевшись на диване друг напротив друга, литераторы стали обмениваться последними впечатлениями, Сергей рассказал Егору Даниловичу о своем новом музыкально-авангардном проекте, получил полное одобрение, после чего Зина позвала их на кухню пить чай.

Разлив горячую целебную жидкость по чашкам, домработница бесцеремонно уселась за обеденный стол вместе с писателями, вероятно, намекая тем самым на более чем доверительные отношения с хозяином дома.

– Зинуля, тебе вчера кто-то трезвонил по междугороднему, я слышал. Наверняка из Смоленска?

– Откуда ж еще. Мне из Америки, как вам, никто не звонит. Все мои знакомые и родня там – на смоленской земле.

Флюсов отхлебнул из чашки и скромно заметил:

– Мне тоже как-то было сообщение из этого чудного городка.

– Вот как… – буркнула довольная домработница.

– Представляете, позвонил бывший одногруппник по институту. Однажды после третьего курса он подошел ко мне и моему товарищу Андрюхе Кузнецову и попросился в нашу компанию для совместного прохождения производственной практики в латвийском городе Резекне. «А ты не боишься? – спросили тогда его мы. – Готов ли ты к тем передрягам и трудностям, которые наверняка встанут на нашем тернистом пути? Учти – мы же выпиваем…» – «Да я в курсе, – спокойно ответил Михаил – так его звали. – Именно для того, чтобы закалить свой характер, почувствовать вкус полной опасности и тревог жизни, я и прошусь в вашу команду…» Практика оказалась не очень простой. Достаточно отметить, что гостеприимную Прибалтику нам пришлось покинуть раньше намеченного деканатом времени.

– Что – были проблемы?

– Масса! Мише очень понравилось совместное житье-бытье. Причем настолько, что по возвращении в Москву он тут же оформил академический отпуск по состоянию здоровья. С тех пор я его не видел и не слышал, пока пару месяцев назад ваш земляк, Зина, не позвонил мне из своего родного города. Он долго ругался, кричал, говорил, что в институт больше не вернулся и что это мы с Кузнецовым довели его тогда до белой горячки.

– Иди ты! – вырвалось у Бесхребетного. – Он что, совсем с учебой завязал?

– Совсем, – грустно сказал Сергей. – А звонил он, между прочим, из смоленского сумасшедшего дома.

– Нет, но вы же его честно предупреждали, – попыталась морально поддержать сатирика Зина. – Тем более, что дурдом в нашем городе очень хороший – просторный, светлый. Я там однажды навещала свою тетушку. Это было перед моей первой поездкой в Москву.

Зина Белова много лет назад закончила смоленский Политехнический институт и направлялась по распределению в Тульскую область, в небольшой районный центр для работы на миниатюрном кирпичном заводике. Ехала, разумеется, через Москву, где, будучи девушкой привлекательной и без комплексов, в пятичасовом промежутке между поездами познакомилась сразу с несколькими москвичами. Одним из них был приятель Егора Даниловича – поэт Андрей Лососинский, известный ловелас и бабник. До районного центра Зина Белова так и не доехала. Прожив несколько недель у Лососинского и немного набравшись горького столичного опыта, она сняла небольшую комнату в коммуналке и стала писать стихи. Чуть позже Бесхребетный, очарованный юностью и свежестью провинциалки, предложил ей пойти к нему в домработницы, обещая при этом различное содействие в достижении девушкой творческих высот.

– Егор Данилович, а помните, когда вы меня первый раз увидели, долго не могли сказать ни слова. Это потому что я была очень эффектная.

– Да ты и сейчас ничего.

– Ну почему же «ничего», очень даже… – ввернул сатирик. – Послушайте, Зина, у меня к вам будет одно деловое предложение, но только несколько позже. Егор Данилович, я могу позвонить вашей сотруднице по интересующему меня вопросу, как только сам пойму его суть?

– Конечно, конечно… – Бесхребетный с недовольным видом встал и, ни слова не говоря, отправился к себе в кабинет.

– Давайте я лучше сама вам позвоню. С улицы. А то Егорушка имеет привычку подслушивать. Он ко мне так привязан…

Глава двадцать вторая

В отсутствие Флюсова Иван Григорьевич Райлян взял все управление офисом на себя.

На утреннем построении личного состава он, внимательно осмотрев каждого и каждую, сделал целый ряд незначительных замечаний, после чего отправил полковника Сопылова и старшего офицера Виталика чистить и смазывать автоматическое оружие. Девушкам было приказано усесться по росту за переговорным столом и думать.

– Кстати, почему на построении не было Ниндзи? – внезапно спросил Райлян. – Он что, вообще не появлялся?

– Ваш Ниндзя катается на лифте, – по секрету сообщила Светлана.

– И давно катается?

– Я пришла сегодня пораньше – так получилось, без пяти восемь, – так вот он был уже здесь.

– Так, может, он со вчерашнего дня не уходил? – изумилась Наташа.

– Все может быть… – подытожил общение Иван Григорьевич и направился в комнату отдыха. – Света, не сочтите за труд – пригласите его ко мне на беседу.

Вошедшего Ниндзю суперагент встретил очень болезненным апперкотом.

– Ты что, негодяй, делаешь?! Ты почему армию позоришь? Тебе надоела спокойная и размеренная жизнь в столице нашей родины? Или ты удачно продался кому-нибудь за вшивые американские зеленые бумажки? – Здесь Ваня мастерски провел стремительную подсечку и, подойдя сзади к стоявшему на коленях Ниндзе, обхватил его голову железной рукой под подбородком. – Один резкий поворот – и ты труп.

В это время дверь распахнулась, и в комнату с рюкзаком вошел Александр Александрович Бизневский.

– Опять драка! – ахнул бизнесмен и молча опустился в кресло. Ниндзя вскочил и опрометью бросился вон. – Иван Григорьевич, ну так же нельзя: как ни зайду, кто-нибудь обязательно дерется!

Ваня покраснел, поправил прическу и как всегда к месту спросил:

– Вы опять в командировку, Александр Александрович?

Ни слова не говоря, Бизневский нагнулся к рюкзаку и стал его развязывать. А развязав и молча посидев над ним некоторое время – опять завязал. Затем достал из внутреннего кармана пиджака два конверта и передал их Райляну.

– Вот этот конверт передадите Сергею. Здесь деньги на текущие расходы. А вот этот – для младшего Гастарбайтера. Ничего ему объяснять не надо – он в курсе.

– Понял – сделаю.

А вот на эти средства, – Саныч протянул суперагенту несколько мятых бумажек, – необходимо сейчас же приобрести на Арбате не очень большой, но вместительный чемодан. Пошлите кого-нибудь.

Указание было выполнено в кратчайший срок.

– Попрошу оставить меня одного, – скомандовал Бизневский.

Райлян и притащивший чемодан старший офицер Виталик вышли.

Виталик сразу отправился в «пыточную», а Иван Григорьевич уселся на ближайший стул и стал ждать дальнейших распоряжений. Так прошло пятьдесят восемь минут. На пятьдесят девятой со стороны комнаты отдыха в кабинет ввалился совершенно незнакомый субъект в темном драповом пальто, зеленой велюровой шляпе и с усами.

– Стоять! – ничего не понимая, закричал Иван.

– Да это же я, Ванечка, – сказал человек, одним легким движением сорвал с лица усы и громко расхохотался.

– Ну, Сан Саныч, ты артист! А как же ты такой сложный грим без зеркала-то наложил? А антураж откуда?

– У меня приятель – директор-распорядитель МХАТа.

– Но зачем это все – объясните?

– Времена на дворе неспокойные, Иван Григорьевич. Сволочь разная голову поднимать начинает. Вы же военный человек, должны понимать, что в такой ситуации готовность всегда должна быть только номер один.

– Мы понимаем, Александр Александрович, одобряем и поддерживаем. Как же без этого – одно дело делаем.

Улыбаясь, Бизневский подошел к Ване и взял его за пуговицу пиджака.

– Ну, положим, дела у нас с вам разные. А в остальном ты, пожалуй, прав. А ведь признайся, в первый момент ты меня не узнал. Хочу тебе признаться, грим – мое давнишнее хобби. Хочешь я тебе немного расскажу о нем?

– Было бы интересно послушать.

– С возрастом у людей происходят физиологические изменения в лице. Костный рельеф обрисовывается резче, кожа увядает и приобретает желтоватый оттенок, покрывается сетью мелких морщинок. Глаза кажутся посаженными более глубоко и как бы западают, становятся тусклее. Деформируется форма носа, подбородка, щек, обвисает кожа.

Райлян осторожно потрогал свои щеки, обернулся на секунду в сторону девушек и продолжил внимательно вникать в хитрости гримерного искусства.

– Рассмотрим приемы грима, благодаря которым можно «состарить» актера, – тем временем продолжал Бизневский, – ведь часто в самодеятельности или театре роли стариков и старух исполняют молодые люди. Сначала подбирается общий тон, который должен быть темнее тона молодых персонажей, далее оттеняем височные, глазные впадины, подчеркиваем светлой краской лобные бугры, надбровные дуги. Затемняем подскуловатую впадину, резче очерчиваем скуловую кость. Морщины, складки подчеркиваем коричневой краской, смешанной с баканом. Особенно внимательно надо прорисовать носогубные складки. Для того чтобы придать морщинам более объемную форму, с одной стороны их высветляют, используя общий тон. Лучше высветлять морщины сверху, они будут выглядеть более натурально. При этом теневая часть морщин должна органично сливаться со светлой, для чего линию слегка стушевывают. Точно так же гримируют лобные морщины. Но при этом надо помнить, что линии должны быть с разрывом. Не следует увлекаться и прорисовывать большое количество морщин.