Преступления прошлого - Кейт Аткинсон

Сначала было смешно и они ржали как ненормальные, потом посерьезнели, изучая тела друг друга, как наглядное пособие по анатомии, и приступили к прелюдии по всем правилам, но вскоре процесс полностью их захватил, и они оказались на полу, как собаки, и, слава богу, телевизор работал на полную громкость, потому что она слышала собственные крики со стороны, как будто это кто-то другой кричал, а потом они лежали на полу, ошеломленные тем, как увлекательно все оказалось, и единственным звуком в доме была песня кита, и они снова расхохотались, потому что его родители наверняка их слышали, но, если и так, все равно ничего не сказали. Джош сказал: «Мы открыли для себя много нового, не так ли, мисс Уайр?» А она сказала: «Умоляю, давай еще раз?» А он ответил: «Боже, женщина, дай мне отдышаться».

Забирая ее домой, отец спросил: «Ты хорошо себя чувствуешь? Ты какая-то красная». И она ответила: «Наверно, заболеваю». Он сделал ей горячий чай с лимоном и медом, и она уселась в постели в своей пижаме с Винни-Пухом, обняла его и сказала: «Спасибо, лучший папа на свете», надеясь, что от нее не пахнет Джошевой спермой. Тогда им было четырнадцать, с тех пор они еще пару раз этим занимались, и она знала, что Джош влюблен в нее, и была благодарна ему за то, что он ни разу об этом не заговорил.

Она довольно часто бывала у Джессопов, даже когда не нужно было сидеть с их дочкой. Подружилась с Ким.

Имея Ким в подругах, она чувствовала себя больше женщиной, чем неопытной девчонкой. Однажды после ужина — жесткий бифштекс с жареной картошкой — Ким выщипала ей брови и сделала маникюр; обычно Лора приходила в субботу днем, когда Стэна не бывало дома, и они просто сидели в саду, а Нина ползала вокруг по травке. По субботам Стэн играл в любительской футбольной команде. «Их надо иногда спускать с поводка», — сказала Ким, будто давала совет, как обращаться с капризной домашней зверюшкой. Именно тогда она впервые встретилась со Стюартом Лэппином, соседом Джессопов, — он косил газон. Закончив, он подошел к забору и предложил покосить газон Джессопов, и Ким, не отрываясь от подпиливания ногтей, громко ответила: «Спасибо, Стюарт, не нужно», избегая встречаться с ним глазами. Лоре это показалось грубым, и она ободряюще улыбнулась Стюарту, чтобы смягчить ситуацию.

«Терпеть его не могу, — прошипела Ким, когда тот исчез, — вечно пытается задружиться со мной, у меня от него мурашки по коже. Мужику за тридцать, а все еще живет с матерью — жалкий тип». И Лора сказала: «На вид безобидный», а Ким возразила: «Таких и надо опасаться».

Последний раз был перед самым выпускным экзаменом. Мистер Джессоп предложил позаниматься дополнительно, и она ничего такого не подумала, потому что он и другим раньше предлагал. Она огорчилась, когда Ким не оказалось дома. Стэн сказал: «А, да она повезла Нину к матери» — таким тоном, мол, мне плевать, чем она там занимается. На столе в гостиной лежала стопка бумаги и учебники, но не успела она сесть, как он подошел к ней сзади, обнял за талию и стал целовать в затылок, и она почувствовала, как от него несет алкоголем. Отвратительно. Она была в ярости: да как он посмел, это же так неэтично. Она отпихнула его локтями и закричала, чтобы он ее отпустил, а он сказал: «Лора, брось, ты же с половиной класса этим занималась, пора тебе узнать настоящего мужчину, ты же сама этого хочешь». Ублюдок, мерзкий ублюдок! Она изо всех сил наступила ему на ногу, как их учили на курсах самообороны, но это было нелегко, он все еще крепко держал ее за талию, и, когда она поняла, что не может вырваться, ее охватила паника. Он принялся ее разворачивать, чтобы поцеловать в губы, а потом положил руку ей между ног, слава богу, она была в джинсах, так что он не слишком ее облапал, и тут ей удалось отстраниться и ткнуть ему пальцем в глаз. Потом она бросилась бежать.

Они с Джошем готовились к экзаменам на кладбище при церкви Литтл-Сент-Мэри. Было жарко, они начали целоваться и немного увлеклись; обычно там было безлюдно, но вдруг она услышала шорох листвы, словно животное пробиралось сквозь заросли, и тут из-за могильного камня выглянул мужчина, и она вскрикнула совсем как девчонка, а Джош проявил себя настоящим мужчиной, несмотря на спущенные джинсы, и крикнул этому типу, чтобы проваливал, а потом они оба зашлись от хохота. Она подумала, что где-то уже видела этого человека, но, только когда он заказал у нее в баре полпинты шенди[134] пару недель спустя, она поняла, что это сосед Джессопов, тот тип с косилкой. Имени его она, конечно, не помнила. К счастью, он, судя по всему, ее не узнал.

К тому времени все разъехались: Кристина в Танзанию на год учить детей, Эйша на лето во Францию, Джоанна с Пэнси путешествовали по Европе, Эмма была в Перу (кто бы мог подумать!), а Джош уехал вожатым в лагерь в мичиганской глухомани. Она чувствовала себя всеми покинутой. Они с ребятами договорились встретиться перед «Павильоном Хоббса» на Паркерс-Пис через десять лет, но придет ли кто? Мистер Джессоп хотел организовать для своего класса «прощальную тусовку», но всем было не до того — она бы, разумеется, все равно не пошла, она не видела его с тех пор, как он к ней полез. Отец, добрая душа, сказал: «А ты, Лора, не хочешь попутешествовать?» — хотя для него это был бы сущий ад: отправить дочь за границу, где он не сможет заехать за ней вечером и отвезти домой.

Потом она столкнулась с этим типом, выходя из книжного «Хефферс», и сказала: «Привет» — совершенно нейтрально, она вовсе не собиралась вступать с ним в разговор, и вообще, а на следующий день обнаружила на крыльце плюшевого медведя — она и не связала эти два события, во всяком случае сознательно, а медведь, кстати, был идиотский — розовый уродец с разными глазами, совсем не такой, как славные старомодные мишки, которыми была завалена ее постель. Медведя у порога явно купил человек, не обладающий вкусом, решивший угодить девушке, которой положено любить плюшевые игрушки.

В тот день она поехала в Лондон (вот же друзья у нее заразы, надо ж было ну всем свалить на лето из Кембриджа). Сходила в Британский музей, а потом прошлась по магазинам и купила себе кое-что из одежды, правда, в одиночку это было не так весело. Она не видела, как он сел в поезд на Кингз-Кросс, но через десять минут после отправления он зашел в ее вагон. Он явно искал ее, хотя и разыграл удивление, когда нашел. К счастью, рядом с ней не было свободных мест, но, когда она встала на подъезде к Кембриджу, он прошел за ней по вагону, встал рядом у двери и впервые с ней заговорил: «Вы сейчас выходите?» Идиотский вопрос, очевидно же, что выходит, но она спокойно ответила: «Да», а потом, на платформе, он сказал: «Подвезти вас до дому? У меня машина на парковке». И она ответила: «Нет, спасибо, меня встречает отец» — и поспешила прочь. Она вспомнила, как его зовут: Стюарт. Ким была права, жалкий тип. Она больше не ходила в гости к Ким, чтобы не встречаться с мистером Джессопом. Пару раз Лора звонила им домой, но отвечал всегда он, и она клала трубку. В последний раз он заорал в телефон: «Ким, это ты? Где ты, мать твою?» И она поняла, что между ними не все гладко.

В ее последнюю смену в баре он вошел, уселся в углу и час цедил полпинты шенди. Собравшись уходить, он сказал ей: «Не понимаю, почему ты меня избегаешь», а она ответила: «Я не понимаю, о чем вы». И он заявил: «Ты же знаешь, что между нами особая связь, ты не можешь этого отрицать». Она вдруг пришла в ярость (блин, да он болен на всю голову), потому что она пожалела его, а теперь этот придурок лез в ее жизнь без приглашения — прямо как мистер Джессоп, — и сказала: «Послушайте, просто оставьте меня в покое, хорошо? Мой отец — адвокат, и он может здорово испортить вам жизнь, если будете продолжать меня преследовать». А он ответил: «Твой отец не сможет помешать нашей любви» — и прошмыгнул к выходу. «Все в порядке?» — спросил менеджер, и она ответила: «Да, просто парню пиво ударило в голову». Конечно, она никогда не рассказала бы об этом отцу, он изволновался бы до смерти. В конце концов, Стюарт Лэппин безобиден. Псих, это да, но безобиден.

Работать в баре было удобно, она выходила только в вечернюю смену, а днем могла гулять. Как же неохота торчать целыми днями в конторе до конца лета. Отец был так счастлив и расстраивался, что в ее первый рабочий день ему нужно ехать в Питерборо.

Она взяла с него слово, что он пойдет до станции пешком, поскольку предполагалось, что он теперь ведет здоровый образ жизни, после того как побывал у врача.

«Папа, не забудь ингалятор», — напомнила она, и он похлопал по карману пиджака в подтверждение того, что ингалятор на месте, и сказал: «Шерил тебе все объяснит. Я вернусь в контору к обеду, может, перекусим вместе?» И она ответила: «Договорились, пап». А потом проводила его до двери, поцеловала в щеку и сказала: «Я люблю тебя, папа». И он ответил: «Я тоже тебя люблю, милая». Она стояла и смотрела ему вслед, потому что у нее вдруг возникло ужасное предчувствие, что они никогда больше не увидятся, но, когда он дошел до угла и обернулся, она весело ему помахала: не нужно, чтобы он узнал, что она беспокоится за него, он и так беспокоится за двоих.