Григорий Распутин: правда и ложь - Олег Жиганков

Я почти представляю себе тех несостоявшихся постсоветских ученых, балерин, писателей, кинематографистов, которые приняли бы не только евангельский коммунизм, но и Бога Евангелия. Эти люди не стремились бы бежать из своей страны за куском хлеба с маслом — русские люди могли зажечь духовным примером весь мир, стать лидерами в первую очередь в области духовной, а потом уже и экономической.

А вместо этого Россия со всех ног рванула к золотому тельцу, к новому идолу — деньгам. Почему? С головы рыба гниет — куда пошли лидеры, туда пошел и народ, а лидеры показали во всей красе, что такое культ денег. Но почему? Почему так? Почему церковь не повела за собой? Церковь сама рванула за открывшимися вдруг богатством и властью, и мало кто каялся, мало кто искал Бога, мало кого волновало, славится Его имя или хулится. И сейчас намечается катастрофа еще более страшная, чем революция 1917 года, если только такое можно себе представить. И опять-таки от исторической, от духовной слепоты. Вместо того чтобы строить утопии, на что человечество гораздо со времен вавилонской башни, церковь должна честно заняться изучением Слова Божия. Тогда бы стало видно, где мы и куда — о ужас! — стремительно движемся. И как это движение остановить.

За деревьями исторических событий мало кто видит сам лес истории. Середина и конец XIX века были «золотым» и «серебряным» веками России. Это было время расцвета всех свобод (за исключением религиозной), образованности, экономики, науки — полное, казалось бы, процветание. И на этом фоне революция выглядит нелепо. Революция пришла как декларация духовной смерти Российской империи — прямо в зените ее гордости. Когда каждое сословие, начиная с духовенства и аристократов и заканчивая рабочими и интеллигенцией, в большинстве своем духовно умерло, преставилось, — тогда и пришла революция. Исключения были в каждом сословии, но исключения, лишь подтверждающие правило: духовенство переродилось в основном в чиновничий иерархический аппарат, а живая вера — в мертвый обряд. Слово Божие не изучалось должным образом даже самими церковниками.

Вельможи, предавшись интригам, извратили правосудие на самом высоком уровне. Двор жил прелюбодеяниями и сплетнями. Светское общество, свет (люди, которые могли бы стать светочем духовным) жили тем же развратом, что и Двор, а недостачу восполняли французскими чувственными романами с атеистической подоплекой.

Позднее умерло духовно и воспетое Хомяковым (почти до мессианских масштабов) поместное дворянство — помещики. Эти почили мирно, во сне и тихой неге. Вслед за дворянством начали загнивать разночинство, бюрократия, творческая интеллигенция. Бога убрали из общей картины и начали ставить и решать все вопросы, не памятуя о Боге Живом. В результате — общий культурный климат агонии и бунтовства. Царь, считавшийся помазанником Божиим, уже не был авторитетом — его рисовали в неприличных карикатурах. Подхватил болезнь бездуховности и пролетариат, который всем и вмазал, а наипаче наказал в результате сам себя.

Но вот на чем хотелось бы заострить внимание. В середине XIX века русское интеллектуальное сообщество вдруг начало судорожно трясти — оно пыталось разродиться смыслом жизни, особенно жизни в России, и найти спасение от тех язв, которые разъедали общество. Эта интеллектуальная волна, продолжительностью в полвека, совершенно размыла старое русское мышление и приготовила путь к беспределу и трагедии революции, к саморазрушению физическому.

Я, может быть, говорю сейчас дерзко, но, мне кажется, я вижу, в каких духовных потемках блуждали те замечательные люди, которые задавались такими вопросами, как роль России в истории, чтó значит быть русским и т. п. Начиная от задавших тон критиков (В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и пр.) и заканчивая народническими Л. Г. Толстым и А. М. Горьким все они действительно чувствовали что-то особенное в России, в русскости. Они все прикоснулись к чему-то, и восхитились этим, и сделали выводы, но выводы, при всей красоте и вдохновенности их изложения, с низким духовным потолком.

Откуда такие метания? Ведь большинство из этих людей были христианами. Почему же такое ограниченное ви́дение? Почему Бог в большинстве уравнений русских философов и писателей хотя постоянно и упоминается, но почти всегда находится за скобками, не принимается к расчету? И тот же навязчивый вопрос — чего Бог хочет от России? Третьего Рима? Империи? Полицейского Европы? Или быть для всего мира притчею во языцех?

Я часто вспоминаю один из диалогов Обломова и Штольца в романе Гончарова. В этом диалоге Обломов честно признается Штольцу, что не знает, зачем живет, не знает, к чему ему стремиться. Он говорит о том, что помнит названия каких-то битв в истории, а зачем, не знает. Он не понимает, что, как и куда в этом мире движется, и поскольку он не понимает, он просто самоустраняется из жизни. С другой стороны, Штольц согласен, в принципе, что тоже ничего не понимает, но при этом продолжает идти куда-то в ногу с обществом, ускоряя бег этого общества к пропасти. Ничего не изменилось и по сей день. Обломовы отстраняются в растерянности от жизни («теперь ты устал и тебе все равно, как жизни остаток прожить»), Штольцы бегут еще куда-то, подталкивая общество в том направлении, которое выбрано было в совместной духовной слепоте.

Причину этого я вижу в том, что русское общество, успокоенное однажды тем, что церковь занимается вопросами веры и Бога, отдала ей со спокойной совестью в этом всем копаться, полагая, что если в Библии и нашлось бы что-то интересное, имеющее отношение к их жизни, их исканиям, их нуждам, то им об этом непременно сообщили бы. И вместо того чтобы размышлять о Боге и Его путях и заповедях, люди предались размышлениям на нужные и благородные предметы вне контекста Библии и Бога. Церковь дала людям ложную успокоенность и не повела в сторону богооткровения, предоставив всем предаваться своим умствованиям. Таким образом, самые способные, самые чувствительные люди эпохи оказались оставленными без духовного света. Но именно такой свет и нес в общество Григорий Ефимович Распутин. Он сам был как пылающий светильник. Он сам был воплощением изложенной в Библии правды Божией — недаром враги называли его Книжкой. Но его свидетельство было отвергнуто.

Не было, я думаю, в желании Господа оставлять людей без света Слова Божия. Я думаю, что Господь желал для России иной участи, нежели та, что ее постигла. Он просто вынужден был дать ей то, на чем страна настаивала. Народ израильский в свое время хотел царя, вопреки воле Божией, и Господь позволил им это (читайте 8-ю главу Первой книги Царств). Теперь Россия захотела свергнуть царя, и Господь, не одобряя бунтарства, позволил ей это сделать. Но не этого он желал России — не кровавой революции.

Люди не читали Библии, не изучали пророчеств, не задумывались над Откровением, и апокалипсис постиг их в наглядном виде — в виде революции и последовавшей за ней кровопролитной гражданской войны. А «духовность», которую прививала людям могущественная система государственной церкви, не прошла проверки на прочность — в одночасье люди пошли громить церкви и смеяться над Богом, особенно в городах.

«России… никогда не будет благословения, если ее государь позволит продолжаться преследованиям Божьего человека, я в этом уверена», — из письма государыни своему мужу 16 июня 1915 года. У меня не хватает оптимизма для веры в то, что в ближайшее время отношение к Распутину будет в целом пересмотрено. В этом нет заинтересованности у тех, кто должен был уже давно вынести оправдательный вердикт по делу Распутина и представить его народу. Материалов для оправдательного вердикта более чем достаточно, но оправдание Распутина одновременно становится осуждением тех, кто в свое время прилагал все усилия, чтобы разрушить его. Это будет означать, что самые влиятельные люди русского государства и церкви волею или неволею работали над разрушением страны — над саморазрушением. Кто же такое захочет признать? Никто, если не примет от Бога дара смирения и покаяния.

В заключение, хотелось бы сказать несколько слов о том, кем я сам считаю Г. Е. Распутина, какую роль ему отвожу. Глубокое постижение Григория Ефимовича как личности, как человека невозможно без понимания того, какою силой он действовал. Он не был колдуном, гипнотизером, фокусником, мошенником — большим грешником, иными словами. Не был он и святым, потому что сказано в Писании, что «никто не свят, как только Бог». Григорий Ефимович Распутин был, как явствует изо всей его жизни, Помазанником Бога. Кто такой Помазанник? Это тот, на ком почиет Божия сила и Божия благодать для выполнения определенной миссии.

Библия дает немало примеров помазанников Божиих. Помазанником был царь Давид, известный как человек, который был по сердцу Богу. Давид был вдохновенным певцом, отважным воином и мудрым царем. Но при этом он совершил тяжкий грех с Вирсавией и послал на смерть ее мужа. Помазанником был Самсон, который обладал невероятной силой и мог справиться одним разом со многими врагами, но не смог устоять перед женскими чарами.