Век террора - Федор Раззаков

Следили мы и за охотничьим арсеналом Генсека: содержали в боевой готовности абсолютно все стволы, мало ли — он мог выбрать любое ружье. Несколько раз в году мы их все чистили, протирали насухо, заново сманивали. Возни было очень много: для четверых членов охраны работы каждый раз на полнедели…

В 1975 году врачи запретили Брежневу курить. Однако нам, охране, в связи с этим добавилось заботы. Мы начали обкуривать Генерального со страшной силой. Едем в машине — Рябенко и я еще с кем-нибудь из охраны — и курим по очереди без передышки. Пытался и сам он иногда закурить, но мы отговаривали: «Лучше мы все еще по разу курнем». И он соглашался. Зато когда подъ, езжаем, нас кто-то встречает, распахиваем дверцы машины, и оттуда клубы дыма, как при пожаре.

Любой мой коллега по охране заслужил высокие награды: никто из Генеральных секретарей не получил ни одной царапины. Но уберечь их от самих себя не было никакой возможности. За этими наградами — подне; вольные, унизительные обязанности, о которых не подозревает никто — ни обыватели, ни ближайшее высокое окружение. С горечью вспоминаю, как мы подбирали Генеральному секретарю таблетки, стараясь как можно меньше навредить здоровью. При этом нарывались на его яростное сопротивление, рисковали не должностью, или карьерой, а уголовной ответственностью: потихоньку от Генерального разводили водой водку, которой он привык запивать эти таблетки…

Где, в какой цивилизованной стране мира личная охрана руководителя страны занимается этим?»

Продолжая тему, отмечу, что точно такая же ситуация, когда личная охрана превращалась в нянек, существовала в большинстве социалистических стран. Вспомните, как «ублажали» Председателя КНР Мао Цзэдуна телохранители, которые следили даже за его запорами. То же самое происходило и в Монголии. Там Генсек Монгольской компартии Юмжагийн Цеденбал страдал от алкоголизма, и его личная охрана изыскивала всякие возможности, чтобы хотя бы на правительственных приемах их «патрон» не падал замертво.

В Румынии Николае Чаушеску страдал маниакальной подозрительностью. Его охрана в 70-х годах была огромной и контролировала всех и вся. К тому же он был патологически брезглив и боялся заразиться. Его телохранитель всегда носил с собой флакон со спиртом. Едва Чаушеску прикасался к каким-нибудь предметам (например, к дверным ручкам), он тут же протирал руки спиртом. Делал он это даже после рукопожатий во время официальных приемов.

Вот как описывает визит Н. Чаушеску в 1978 году в США бывший шеф секретной службы Румынии Ион Пачепа:

«Вокруг Чаушеску суетились охранники, которые какими-то антисептиками обрабатывали полы, ковры, меисль, даже дверные ручки и электровыключатели — все, к чему он мог прикоснуться. В спальне его слуга и его парикмахер снимали постельное белье отеля и заменяли его личным бельем, прибывшим из Бухареста в опечатанных чемоданах. Гостиная превратилась в гладильную, потому что нижнее белье и настольные салфетки Чаушеску, хотя и стерилизованные и привезенные из Румынии в герметически запечатанных пластиковых мешках, перед использованием надлежало снова погладить, чтобы убить всех микробов…

Следуя другому незыблемому ритуалу, майор Попа — инженер-химик, которому было поручено защищать Чаушеску от малейшего риска чем-либо заразиться, уже развернул свою портативную лабораторию и проверял еду, тоже привезенную из Бухареста, чтобы убедиться, что в ней нет яда, бактерий или радиоактивности. Затем он проконтролировал приготовление блюд румынским шеф-поваром в кухне отеля «Уолдорф Астория». Когда все было готово, еда была разложена на столиках на колесиках, которые сконструировали специально для зарубежных поездок Чаушеску, Попа закрыл крышку столика на ключ, используя шифр, который менялся каждый лень, затем он и телохранитель — оба они были при оружии — прикатили столик в президентский номер. По традиции, крышка должна была открываться только в столовой, без посторонних, и только личный слуга Чаушеску имел право к ней прикоснуться…»

В начале этой главы я уже писал о том, что в 70-х годах Л. Брежневу неоднократно угрожали террористы. Причем больше всего сигналов было во время его зарубежных турне. Так, незадолго до его визита во Францию в июне 1977 года «девятка» получила серьезный сигнал о том, что некие террористы готовят покушение на Л. Брежнева в момент возложения им венка к Вечному огню у Триумфальной арки в Париже. Снайпер должен оыл расположиться на одной из улиц вблизи арки. Сложность же для охраны заключалась в том, что к Триумфальной арке вело двенадцать улиц.

Выездная группа «девятки», готовившая этот визит, тут же сообщила о своих опасениях французским властям. Однако французы, «набившие руку» на охране президента де Голля, ответили, что и на этот раз все будет в порядке. Префект Парижа срочно мобилизовал 12 тысяч полицейских (то есть по тысяче на каждую улицу) и 6 тысяч пожарных (по 500 человек на крыши домов каждой улицы). Помимо этого еще более тысячи полицейских окружили площадь с Триумфальной аркой. Сколько в тот день — 21 июня 1977 года — на площади было агентов КГБ, до сих пор неизвестно. Но самое главное: выстрела не прозвучало.

Не менее трагикомично проходил и визит советского Генсека в ФРГ в начале мая 1978 года. Тогда тоже в «девятку» поступил сигнал о том, что в Брежнева будут стрелять, когда он выйдет из замка Аугустбург, где канцлер ФРГ Гельмут Шмидт даст обед в его честь. Поэтому по завершении обеда охрана вывела Брежнева через запасной выход, усадила его в бронированный «ЗИС» и увезла в резиденцию.

Надо отметить, что, разминувшись с Л. Брежневым, смерть тогда уходила по другим адресам.

Четвертого октября 1980 года в автомобильной катастрофе под Минском погиб кандидат в члены Политбюро, Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Машеров. В то время личность этого человека весьма заметно выделялась из длинного ряда членов и кандидатов в члены Политбюро в лучшую сторону и имела в народе исключительную популярность. Еще бы: партизан-фронтовик, Герой Советского Союза и, главное, не лизоблюд, как все остальные в окружении Брежнева. И вот именно этот человек уходит из жизни, попав в страшную автомобильную катастрофу. Народ сделал вывод: убили.

Для расследования этого неординарного дела (П. Машеров был первым за всю советскую историю кандидатом в члены Политбюро, погибшим столь трагическим образом) в Минск была направлена представительная следственная бригада, среди членов которой находился следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко. Позднее он так описал случившееся: «Четвертого октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КП Белоруссии в сторону г. Жодино выехала автомашина «ГАЗ-13» «чайка», госномер 10–09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайпсна. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади — офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и соответствующим инструкциям впереди шла автомашина сопровождения «ГАЗ-24» обычной окраски, не снабженная проблесковыми маячками. И только сзади, подавая звуковыми и проблесковыми маячками сигналы, двигалась автомашина ГАИ.

На трассе Москва — Брест шириной до двенадцати метров пошли по осевой со скоростью 100–120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, гак как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Дистанцию между собой держали в 60–70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевическую бройлерную птицефабрику первая «волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались секунды. Грузовик, вынырнувший из-за «МАЗа», увидели сразу. Правильно сориентировавшись в ситуации, старший эскорта резко увеличил скорость и буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько под углом грузовика. Водитель Машерова пытался тормозить, но чатем, ориентируясь на маневр «волги», также резко увеличил скорость. Петр Миронович уперся правой ногой в стенку кузова «чайки» и, как бы отстраняясь от надвигающегося препятствия, выбросил вперед правую руку, отжимаясь от лобового стекла»…

За рулем злосчастного грузовика сидел водитель экспериментальной базы «Жодино», отец троих детей Николай Пустовит. После бессонной ночи он выполнял обычный рейс до Минска. Вина его была бесспорной: затевавшись, он не заметил, как ехавший впереди «МАЗ» резко сбавил скорость. В результате этого Пустовит вывернул руль влево, и его грузовик с пятью тоннами картофеля буквально в лоб протаранил старую машеровекую «чайку».

Следственная группа, которую возглавлял следователь Белорусской прокуратуры Николай Игнатович, пе нашла в действиях Н. Пустовита ничего преднамеренпрго. Состоявшийся вскоре суд приговорил его к пятнадцати годам тюрьмы за нарушение правил безопасности.