Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции. - Михаил Пантелеев

Не исключено, что решающим в судьбе X. Пенелона стал день 30 октября, когда он, обращаясь с речью к своим сторонникам, несколько раз повторил: «В Коммунистическом интернационале решает только рука Сталина»[302]. Эта фраза, указывавшая на диктаторские замашки «вождя народов», была встречена аплодисментами, но ее запретили внести в протокол присутствовавшим членам ЦК т Орестесу Гиольди (псевдоним Гитор) и X. Маллио-Допесу. Пугающе откровенная, она вполне могла побудить даже пробухарински настроенных коминтерновских аппаратчиков поставить крест на X. Пенелоне.

Осужденный в ноябре 1928 года на VIII съезде партии X. Пенелон образовал так называемую Коммунистическую партию региона Аргентины. Большинство из присоединившихся первоначально к X. Пенелону коммунистов уже в 1928 году отошли от него. Но даже когда фиаско Хосе Пенелона стало очевидным, в КПА официально насчитывалось не более 2400 членов.

По иронии судьбы, новым руководителем Южноамериканского секретариата (бюро) стал В. Кодовилья, который вместе с П. Ромо и Р. Гиольди образовал триумвират, возглавивший КПА.

Подводя итог аргентинскому периоду деятельности Б. Д. Михайлова, уместно задать вопрос: так была ли в КПА «оппозиция X. Пенелона»? Думается, что до заседания Центрального Комитета 20 июля следует говорить о разногласиях непринципиального характера. Другое дело, что X. Пенелон вел себя как настоящий «касик», ревниво оберегая свои истинные и мнимые прерогативы и не допуская даже гипотезы о контроле со стороны партийных органов. Изменить ситуацию Б. Д. Михайлов мог, лишь спровоцировав вмешательство Москвы, что и было сделано. Только вряд ли представитель ИККИ ожидал, что события примут столь драматический характер.

Б. Д. Михайлов стал работать заместителем заведующего Ближневосточной секцией Восточного лендерсекретариата и одновременно заместителем руководителя Балканского лендерсекретариата ИККИ. Но возглавлявший Восточный лендерсекретариат Отто Куусинен не ужился с Б. Д. Михайловым, и он сумел найти изящный способ избавиться от неугодного подчиненного. Когда в апреле 1929 года решением Президиума ИККИ была образована под председательством О. Куусинена комиссия по рассмотрению положения в компартии США, Б. Д. Михайлов стал ее секретарем. Комиссия, в которую среди прочих входили И. Сталин, В. Молотов, Д. Мануильский, отстранила от руководства КП США фракцию Джея Ловстона, открыто ориентировавшуюся на Н. И. Бухарина[303]. После завершения работы американской комиссии Вильямс уже не занимался ближневосточными делами и «плавно» переключился на проблемы американского коммунистического движения, в том числе и в латиноамериканских странах. Это, в свою очередь, вызвало раздражение у Жюля Эмбер-Дро. Подвергнутого опале, его отправили по линии Профинтерна в Аргентину и Уругвай. Из Берлина, где по дороге ему пришлось сделать остановку, Ж. Эмбер-Дро послал письмо Д. З. Мануильскому (Ману), в котором, в частности, были такие строки: «Я также узнал, что воспользовались моим отъездом, чтобы к руководству делами Латинской Америки привлечь т[оварища] Вильямса, которого т[оварищ] Куусинен должен был удалить из своего секретариата за его ультралевую политику. Т[ак] к[ак] Вильямс был всегда и почти по всем вопросам американских партий в оппозиции к политике, которую я проводил до сих пор с согласия президиума (ИККИ. — М. П.), я не могу рассматривать его назначение иначе, как желание изменить политику в Латинской Америке, и я заранее отказываюсь от последствий такой сектантской и раскольнической политики»[304].

Б. Д. Михайлов не был «ультралевым», и в порыве своего гнева Ж. Эмбер-Дро явно сгущал краски. Впрочем, на Д. З. Мануильского послание воздействия не оказало, и Вильямс в октябре 1929 года был даже утвержден членом Южноамериканского бюро. Еще раньше — в мае того же года — его послали в Нью-Йорк в качестве представителя Исполкома Коминтерна при компартии США. В начале декабря 1931 года в Бомбее Михайлов был схвачен местной полицией. Путешествовавшего по фальшивому американскому паспорту коминтерновца англичане намеревались переправить в штаб-квартиру Интеллидженс сервис. Но в Москве узнали об этом плане. Решено было с помощью сотрудника ОШУ Абрама Осиповича Эйнгорна воспрепятствовать доставке Михайлова в Лондон. Операция прошла блестяще. В первый день нового года А. О. Эйнгорн прибыл с перевоплотившимся в австралийца Б. Д. Михайловым в Москву.

Случайны ли были бомбейские злоключения Михайлова? Думается, нет. По утверждению Дж. Беннет, руководительницы Исторического отдела Документально-справочного департамента Министерства иностранных дел Великобритании, британская разведка имела своих агентов не только в ЦК КП Великобритании, но и в московском аппарате Коминтерна, откуда точная информация поступала вплоть до 1931 года[305].

По возвращении из заграницы Б. Д. Михайлов поступил слушателем в Институт красной профессуры, который окончил в 1933 году. Параллельно Вильямс продолжал работать в аппарате Коминтерна, в Англо-американском секретариате. Он по-прежнему занимался коммунистическим движением в США. В круг его обязанностей входил анализ ситуации в стране и в компартии, разработка инструкций по различным вопросам и подготовка решений руководящих инстанций Коминтерна[306]. В августовском номере за 1932 год журнала «Коммунистический Интернационал» Б. Д. Михайлов опубликовал статью, посвященную движению в США бывших солдат — участников Первой мировой войны. Она не отличалась оригинальностью, прекрасно иллюстрируя левацкий курс Коминтерна в тот период» Утверждая, что движение ветеранов войны носит «объективно революционный характер», что было, мягко говоря, преувеличением, Михайлов обрушился на занявших «подлую» позицию «социал-фашистов» и «предательский меньшевизм» троцкистов, тем самым воспроизведя два основных идеологических штампа Коминтерна, пущенных в оборот в 1927–1929 гг.[307].

В 1933–1934 гг. Б. Д. Михайлов работал инструктором антивоенной комиссии Бела Куна, К этому времени относятся воспоминания Маргарете Бубер-Нейман, познакомившейся с ним в коминтерновской гостинице «Люкс»: «В мае 1932 года Гейнц Нейман и я поселились в комнате на третьем этаже «Люкса». Нашим соседом справа был французский коммунист Андре Марти, несколькими комнатами дальше, слева, жил «Вильямс», русский специалист по Индии в Коминтерне, со своей подругой, которая застывшей улыбкой, казалось, извинялась перед каждым за свое присутствие. «Вильямс», маленький худощавый человек с желтым, нездоровым цветом лица, ходил утром и вечером в шелковом халате с восточным орнаментом, соответствующим стилю его комнаты, стены которой были украшены кожами змей и занавесками яркой окраски с причудливым рисунком. В память о своей дальневосточной работе он привез малярию. Когда он говорил об этой болезни, то можно было уловить гордость за то; что он пожертвовал своим здоровьем во имя мировой революции»[308]. В этом отрывке есть две неточности: Б. Д. Михайлов зная Индию не больше, чем другие страны, в которых побывал, а заразился онмалярией не на Дальнем Востоке, а в Закавказье летом 1920 года.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});