Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

— Новоселье давно прошло, так что все ваши комментарии можете адресовать Олегу лично.

— Я предупреждала его, что рано или поздно ты покажешь свое настоящее личико, но он такой упрямый.

Она обмеряет меня своим «особенным» взглядом, который я уже не единожды видела. И хоть я неплохо держусь (хочется в это верить), под ложечкой снова сосет знакомое ощущение появившегося на лбу ценника с короткой пометкой «мусор» вместо стоимости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы ведь пришли поговорить об Олеге? — Мой голос неприятно дрожит от волнения, и Ирина, конечно, видит это. Ее довольная улыбка подбивает мои моральные опоры, но я напоминаю себе, что здесь эта женщина на моей территории, и я в любой момент могу просто выставить ее вон. — Денис — просто предлог. Вы с ним очень в этом похожи — оба любите использовать людей в своих целях. Наверное, даже сексом занимаетесь только когда не взаимно, чтобы было интереснее принуждать другого делать то, что вам нужно.

Не самая изящная гадость, но хотя бы что-то.

Крымова прищуривается и, хоть она тщательно это маскирует, по ее плечам пробегает дрожь раздражения.

— А ты научилась огрызаться, — говорит она, и это снова звучит как плевок в лицо.

— В эту игру можно играть вдвоем.

— Мы с Денисом просто друзья, Эвелина. И для твоего же блага, я надеюсь, ты больше никогда не повторишь вслух то, что только что сказала.

— Почему? Мама учила меня говорить правду.

— Твоя мама… — Ирина многозначительно замолкает. — Как она, кстати? Как поживает?

Ее внезапный вопрос ставит меня в тупик. Пару раз мама упоминала имя погибшей жены Олега и его самого, но всегда это было нехотя и как будто по чистой случайности, так что попытки спровоцировать ее на разговор всегда заканчивались категорическим «нет». Но вот имя Ирины она не называла никогда, я и не думала, что они могут быть знакомы.

— Какое вам дело до моей семьи? Или ищете новый повод меня оскорбить? Валяйте, даю вам карт-бланш, только не лезьте к моей матери — вы и мизинца ее не стоите.

Я говорю довольно резко, но все равно не готова к тому, что Крымова рванет на ноги и воткнет в меня свой до острого надменный взгляд. Господи, да что они все скрывают? До сих не могу забыть ту перепалку матери с Олегом, когда она угрожала «все мне рассказать». Как я потом ни пыталась ее расспросить — она ничего не сказала.

— Святое семейство, — бросает Крымова. — А ведь правду говорят, что яблочко от яблони не далеко падает.

— Прежде чем упрекать меня в чем-то, наверное, стоит вспомнить, что вы тоже — не святая, и спите с мужем своей покойной сестры!

Слова вырываются до того, как срабатывают внутренние тормоза. На самом деле я никогда не думала, что это — что-то плохое. Странно, конечно, потому что они вместе собирались на семейных застольях, вместе выпивали, вместе переживали тяжелые моменты. Олег для нее должен быть как… родственник. Хотя, меня он еще ребенком носил на руках и называл «принцессой», но это не помешало мне в него влюбиться.

— Тебе, дрянь, не помешало бы вымыть с мылом свой грязный рот! — вскипает Крымова, и я невольно отшатываюсь, когда она заносит руку как будто для пощечины.

Но останавливается, потому в наш «приятный разговор» вторгается еще один звонок домофона, на этот раз сразу настойчивый. Я закатываю глаза, представляя, что это может быть мама — на самом деле даже странно, что она до сих пор не приехала узнать, что случилось и почему я снова стала плохой, не отвечающей на звонки дочерью. Только сейчас доходит, что перед тем как уснуть на целые сутки, я выключила телефон. Вот, черт.

Но на экране домофона совсем другой человек.

Знакомый, но которого именно сейчас я ожидала бы увидеть меньше всего.

Это Олег, и он продолжает жать кнопку, пока я заторможено разглядываю его фигуру на маленьком экранчике. И только когда Олег рассерженно сжимает челюсти — так отчетливо, что это хорошо видно даже через домофон, быстро нажимаю на кнопку, но и в нее дрожащим пальцем попадаю только с третьего раза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

После щелчка он молча заходит в подъезд, а я как полоумная бегу в туалет на почти ломающихся от слабости ногах. От паники скручивает живот. Спазм такой сильный, что на секунду темнеет в глазах. Вот будет «весело», если он застанет меня такую прямо здесь!

Но все-таки успеваю, и в тот момент, когда раздается звонок в дверь, из гостиной появляется Ирина.

— Кого-то ждешь? — интересуется таким тоном, как будто еще до начала нашего разговора я была обязана предоставить ей полный список своих планов на день и возможных визитеров.

Никак не реагирую на ее вопрос и открываю дверь. Разочарованно смотрю на собственное смазанное отражение в зеркале, где у меня вид опухшего привидения. Хотя, какая разница? Скорее всего, Олег даже не заметит. Я почти уверена, что он приехал, чтобы выставить меня за дверь — после всего случившегося, это будет абсолютно правильно. И мне нужно было сделать это самой, но я, как обычно, упивалась страданиями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Олег заходит внутрь — не в привычном костюме, а в обычных потертых джинсах, толстовке и наброшенной поверх нее простой черной косухе. Он выглядит таким мощным, что одного его появления достаточно, чтобы осветить несколько кварталов.

Он мрачно смотрит на стоящую прямо напротив Ирину.

Молча снимает куртку и, даже не глядя в мою сторону, молча кладет ее в мои протянутые руки. Закатывает рукава до локтей. Ситуация настолько напряженная, что мне страшно даже дышать, но я все равно крепко сжимаю колени от вида его смуглых, сильных, покрытых крепкими венами рук. И запах, который мгновенно просачивается мне под кожу.

— Что ты здесь делаешь? — Он смотрит в упор на Крымову, и я не без радости замечаю оторопь на ее лице.

Может, потом он тем же тоном выставит за дверь и меня, но это будет потом и Ирина точно этого не увидит.

— У нас с Эвелиной был один… нерешенный вопрос по поводу ее участия в…

— А теперь правду, — безапелляционно перебивает Олег.

— Это правда, — фыркает Крымова.

Она оба устремляют на меня вопросительные взгляды, и мне хочется скукожиться до размеров пылинки — кажется, именно столько я сейчас стою.

— Мы… — невнятно мычу себе под нос. — Мы с Ириной говорили о фонде. Она предложила мне еще раз поучаствовать.

А что я должна была сказать? Наябедничать? И еще раз подтвердить, что я маленькая, не способная постоять за себя девочка?

Крымова удовлетворенно задирает подбородок.

— Ок, а теперь пошла вон отсюда. — Олег делает шаг от двери.

Крымова бледнеет, хватает брошенное на пуф пальто и пулей вылетает из квартиры. Меня едва не сбивает с ног оставленный после нее сквозняк, а звук захлопнувшейся двери заставляет дернуться.

Олег же абсолютно невозмутим.

У него каменное лицо и неизменная поза. Только медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь выдает в нем признаки жизни. Т так проходит несколько бесконечных минут, пока я пытаюсь понять, что делать дальше — бежать собирать вещи или ждать свою порцию «моральных оплеух».

— А теперь правду, Эвелина — зачем она приходила?

— Из-за Дениса, — на этот раз я не рискую врать.

Олег сжимает челюсти и от напряжения кожа на линии челюсти заметно бледнеет даже под щетиной.

— Но я думаю, она пришла вступиться за тебя, — рискую добавить.

— Ага.

— Ирине очень не понравилось, что я испарила тебе свадьбу, так что я дрянь, стерва и «яблочко от яблони», — вспоминаю ее последние слова. У неожиданного визита Олега есть только один минус — я снова не узнаю, что же произошло между ними всеми в прошлом, потому что Крымова была за шаг до того, чтобы открыть мне глаза. — Если ты дашь мне час, я успею собраться.

Олег, наконец, поворачивает голову и смотрит на меня через плечо. А ведь я и забыла какие красивые у него глаза, особенно когда он смотрит слегка с прищуром и ресницы кажутся просто бесконечными, как будто созданными специально для него одного.