Итальянское каприччио, или Странности любви - Нелли Осипова

От некоторых своих коллег она уже слышала, как удобно положить деньги в банк и получать ежемесячно проценты с вклада, составляющие ощутимый приварок к зарплате.

Она сходила в облюбованный банк, увидела своими глазам многолюдные очереди: одни стояли, чтобы сделать вклад в валюте, другие — в рублях, а третьи — чтобы уже получить свои проценты. Все это убедило ее сильнее всяких рекламных объявлений — вот они, живые, реальные люди, получающие реальные деньги в банке. Она узнала, что с возрастанием вклада увеличивается и процент отчислений. И тогда она поговорила с родителями, у которых тоже наступила сложная пора из-за ухода отца на пенсию, с Делей, оказавшейся после смерти Платона в крайне тяжелом финансовом положении, и с тетей Полей, с трудом сводившей концы с концами и еле дотягивающей до очередной пенсии.

Труднее всего оказалось убедить тетю Полю в том, что можно, не работая и ничего не делая, каждый месяц получать деньги.

Но и тетя Поля в конце концов согласилась. У нее накопились сбережения, которые она называла «похоронные». Разумеется, ни на какие похороны денег не хватило бы, да и для банка они были слишком незначительной суммой — минимальный взнос значительно превышал возможности тети Поли. Ну а в общем котле они, эти крохи, могли приносить небольшую добавку к пенсии. Деля продала мебель, которую ей разрешили вывезти из квартиры Платона и которая перегружала ее крохотную комнату. Сама Аня продала два золотых кольца, подарок Олега, и кое-что из того, что дарили друзья в далекие перестроечные годы. Отцу пришлось расстаться со своими книжными раритетами основном первыми изданиями поэтов Серебряного века, и за них ценители выложили большие деньги.

На всю сумму Аня купила доллары и сделала вклад на полгода, проценты по которому она получала каждый месяц в рублях. А доллары сохранялись в неприкосновенности. В конце срока, через полгода, Аня получила доллары обратно и вновь сделала вклад.

«Роскошная» жизнь продолжалась почти год. А теперь выплаты приостановлены. И надо объяснить тете Поле, родителям, Деле… Нет, возвращаться домой просто так невозможно, нужно хоть что-нибудь еще узнать.

Она бродила около часа в толпе таких же, как и она, растерянных людей. Наконец, когда уже стемнело, смирилась и пошла домой.

Тетя Поля встретила ее вопросом:

— Что так припозднилась?

— Понимаете, тетя Поля, — начала Аня, глядя в глаза старушке, — понимаете…

— Значит, не к добру сердце ныло целый день, — сказала тетя Поля. — Выходит, все, лопнул наш банк?

— Нет-нет, не лопнул, но… просто у них сложности, и они временно приостановили выплату.

— Ну да, временно, до морковкиного заговенья. Пойду прилягу. Хорошо, в этом месяце зажалась, как чувствовала. Так что до пенсии доживу… — И старушка медленно побрела к себе в комнату.

Аня позвонила родителям. К телефону подошел отец.

— Пап… — сказала Аня и замолчала.

— Что случилось? — воскликнул отец. — Аня, с тобой что-нибудь случилось?

— Я в порядке, пап. Банк не в порядке, задерживают выплату процентов, и пока ничего неизвестно.

— Аня, ради бога, не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Ну, задерживают, с банками такое бывает. Деньги у нас пока есть, мы не очень тратили свои проценты, даже немножко положили в сберкассу, — отец упорно не желал переходить на новое название Сбербанка, — так что нет повода для волнений. Все образуется.

— Я тети Полины деньги тоже положила…

— Она разумная женщина, поймет.

— Она поняла. Я не о понимании, я об ответственности…

— Не можешь же ты нести ответственность за банки.

— Не за банки, а за банк, который я выбрала и рекомендовала. Неужели ты не понимаешь? И Деля последние отдала…

— Подожди, Аня, не паникуй раньше времени.

— В толпе говорили, что наш банк не первый и не единственный в Москве. Это тенденция.

И все-таки после разговора с отцом она немного успокоилась. Позвонила Деле. Та отнеслась философски и сама утешала Аню, словно ребенка, обиженного взрослыми дядями.

На следующий день после уроков Аня снова побежала к банку. Потолкавшись в сильно поредевшей толпе, она узнала, что в три часа в окно второго этажа выставили динамик и выступил председатель правления банка. Он сказал, что трудности временные, что правление предпринимает срочные меры, что не надо паниковать, надо верить банку и что за текущий месяц выплатят компенсационные проценты сверх положенных по договору.

Домой Аня вернулась успокоенная.

Один месяц — не страшно. Рассказала тете Поле — та отнеслась к информации с недоверием: «Сказать-то можно, а денег, небось, не дадут…»

Позвонила родителям. Отец шумно обрадовался, слишком шумно, чтобы не догадаться — хочет успокоить Аню. Позвонила Деле. Она оказалась самым уравновешенным, спокойным и надежным человеком, говорила так, что постороннему могло показаться, будто эти деньги для нее ничего не значат. Они проговорили по телефону минут десять. На прощание Деля сказала:

— Я потеряла родителей, потом умерла бабушка, а теперь нет со мной Платона… Неужели ты думаешь, что потерю денег я должна воспринимать как большое горе? Успокойся, перестань считать себя виновной.

Казалось, ее слова должны были успокоить Аню, но на самом деле они произвели на нее удручающее впечатление: получалось, что ее подруга, потерявшая всех своих близких и любимых, теперь еще и обречена ею на полунищенское существование.

Аня поужинала, хотела почитать, но голова раскалывалась, буквы сливались, и она легла спать.

Через месяц банк не открылся. Поползли слухи, один страшнее другого: что правление банка давно уже прохлаждается в Штатах, что всех сотрудников распустили, а умные люди уже подали в суд и получили исполнительные листы на огромные суммы, включающие все проценты и даже возмещение морального ущерба.

Прошел еще месяц. Таяли последние деньги, последние надежды. Тетя Поля ходила тихой тенью, питалась кашами на воде и хлебом. Ане с трудом удалось уговорить ее готовить на двоих. Старушка сначала категорически отказывалась, говоря, что никогда в жизни не жила за чужой счет и теперь не станет делать этого, но потом Аня убедила ее, что поскольку тетя Поля возьмет на себя хлопоты по кухне, то она обязана чем-то компенсировать ее труд.

Теперь Аня покупала продукты, а тетя. Поля готовила. Идея «общего котла» немного оживила тетю Полю, но спокойствия Ане не принесла.

Особенно тяжело было в школе. Как ни старалась она, из ее уроков необъяснимым образом постепенно исчезли привычные блеск и яркость. Она стала рассеянной, не всегда до конца вникала в ответы учеников. Конечно, ребята это почувствовали, и сразу же что-то неуловимо разладилось в их доверительных отношениях. Видимо, эгоизм молодости или их детская неопытность помешали им разглядеть в любимом педагоге еще и растерявшуюся непрактичную женщину, которая оказалась в беде и так нуждалась именно сейчас в их поддержке.