Толстушка и красавчик (СИ) - Юлиана Ермолина

она себя обнимать чужому человеку.

Физрук выставляет меня за дверь. И я даже этому рад, не могу смотреть на нее, видеть ее в слезах. Сердце разрывается от боли и тоски. Маруся, что же ты наделала? И главное — зачем? Неужели ты сможешь так легко перечеркнуть всё, что было между нами? Одни вопросы в голове и никаких ответов.

Вышел из универа и сел на моцик. Мчался, куда глаза глядят. Мчался на бешеной скорости, чтобы адреналин выселил все мысли из головы о Марусе. И это помогало какое-то время, а потом с еще большей силой возвращалась тоска и боль. И от них не сбежать, не спрятаться, не умчаться.

Поехал на кладбище к маме. Хочу, как в детстве, поговорить с ней, и чтобы сразу стало легче. После обеда никого нет на кладбище. Только парочка одиноких могильщиков готовят очередную яму для погребения. К кому-то в семью пришло горе. У меня на душе такой же мрак. В душе поселилось горе. Сел на лавочку и, не отрываясь, смотрел на мамино фото. Говорил внутри себя с ней.

Мама, почему так больно? Почему хочется вырвать сердце, чтобы ничего не чувствовать? Мир поник. Он стал черно-белым, как и в тот день, когда ты умерла. Зачем я живу? Чтобы страдать? И мысленно сам отвечаю себе. А сколько мама страдала? Сколько она всего пережила, но она никогда не опускала руки. Она искала всегда хорошее в людях, во мне, в мире. Она радовалась жизни, несмотря ни на что. В этот момент на оградку села синичка, посмотрела, что я без гостинцев и улетела. А я это принял за знак от мамы. Нужно дальше жить! Мама рядом со мной, я не один. Я погладил мамино фото и со словами: «Спасибо, мам» поехал домой. Это был нужный глоток свежего воздуха в удушающем окружающем мире.

Поужинав в гордом одиночестве, вернулся в свою комнату. Воспоминания накрывают с головой. Здесь мы в первый раз поцеловались. Здесь мы провели столько счастливых дней. Хочется выбросить все воспоминания, уничтожить, чтобы не было так мучительно больно. Почему я не смог удержать все это? Почему я потерял ее? Полюбил и потерял. Стоп. Полюбил? Задумался над этим вопросом. Я никогда не испытывал это чувство. Каждый раз входя в новые отношения, я думал, что влюбляюсь, люблю. Но сейчас, понимаю, что нет. Только с Марусей у меня были самые чистые и искренние отношения. Хотя сейчас сомневаюсь в этом, возможно только с моей стороны они таковые были. А смог бы я простить ее? Если бы она не спала ни с Антонио своим, ни с физруком, то я бы простил ее. А если она делила с кем-то из них постель, то вряд ли. Я вычеркну ее из своей жизни. Ножом вырежу из сердца эту любовь.

На телефон в вайбер пришло сообщение. Я сел на кровать. Незнакомый номер. Плохое предчувствие сразу прижало своей огромной лапой мое горло. Дыхание участилось. Но, несмотря на всё это, открываю и читаю: «Я же тебе обещал, что я добьюсь своего. Я никогда слов на ветер не бросаю. Я очень терпеливый и иду к своей цели. Ты проиграл Сомов. Освободи дорогу для моего счастья, которое сладко сопит под моим боком. Ей со мной лучше, чем с тобой. Она счастлива. Мы счастливы».

И следом фотография. Я узнаю на ней дачный домик Маруси. На диване лежит Антон и в его объятиях сладко спит Маша в моей любимой пижаме с мишками. Мы на этом диване занимались любовью, а сейчас она спит в его объятиях. Лицо у нее такое спокойное, умиротворенное.

Я беру телефон, и с громким криком «Сука» резко швыряю его в стену. Он рассыпается на отдельные части. Экран в дребезги. Отлично. Значит больше не увижу их довольных лиц. От шума в комнату вбегает отец с Татьяной, но Татьяна замирает в дверях, не решается зайти в комнату. Отец подходит ко мне, садится на корточки и заглядывает мне в глаза.

— Женя, что случилось?

Я поставил локти на колени и стал теребить себя за волосы. Теребил сильно, резко, до боли. Чтобы эта боль заглушила другую, более мощную и болезненную. Внутрь, в сердце, нанесли сотни ударов, и все они попали точно в цель. Рана кровоточит и медленно стекает кровавыми каплями в самую душу.

— Я могу тебе помочь? — Этот вопрос выводит меня из ступора.

— Да, можешь, — я с надеждой посмотрел на него. Сейчас он единственный кто мне может помочь. Мне нужна его помощь. — Помоги мне уехать отсюда?

Отец с тревогой посмотрел на меня.

— Куда уехать? Зачем? — сколько вопросов. Неужели нельзя просто помочь. Я опять завожусь.

— Хоть куда. Отсюда подальше.

Он переглянулся с Татьяной.

— А как же учеба?

Меня сейчас ничего не волнует, мне просто нужно свалить отсюда. Я начинаю повышать голос и в итоге срываюсь на крик.

— Отец, я никогда тебя не просил ни о чем. Ты можешь хоть раз мне просто помочь, твою мать, не задавая никаких вопросов? Мне сейчас очень хреново! Я просто прошу о помощи, — да походу я не прошу уже, я умоляю, требую.

— Джон, ты поедешь в Ярославль? — слышу тонкий голосок Татьяны. — У меня там знакомая женщина как раз ищет себе квартиросъемщиков. Квартира небольшая, однушка, но думаю на первое время тебе подойдет.

Я поднял глаза на нее. Обрадовалась, что можно избавиться от меня? Но мне сейчас пофиг. Главное — свалить отсюда, от этих воспоминаний, от этих отношений, от этой боли.

— Звони ей, я согласен, — коротко отвечаю. Словно ставлю точку. Точку на всем.

Я откинулся и разлегся на кровать. Ярославль! На моцике ехать шестнадцать часов. Далековато. Придется его переправлять, а самому на поезде.