Ложь напрокат - Валентина Андреева

Тетя Зоя вызвала «скорую помощь» и вновь вернулась к Юрию Рудольфовичу. Он все пытался что-то сказать Ольге. Про мать Анастасию и про Москву. Ольга толком не слушала и истерично убеждала отца, что сейчас приедут врачи и все будет хорошо. Он ни в коем случае не умрет. Он просто не может умереть, иначе что ей тогда делать? Юрий Рудольфович слабеющей рукой пытался показать на дверь комнаты. Синеющие губы что-то шептали. Тетя Зоя разобрала только одно слово: «гадина». Потом им показалось, что он перестал дышать. Ольга захлебнулась криком. Тетя Зоя рванула ее за руку так, что она чуть не упала:

– Слушай сюда, девка. Не знаю, за что ты его, только я ничего никому не скажу. Уходи отсюда немедленно! Слышишь? Бери билет и уезжай.

Ольга с истеричным плачем мотала головой из стороны в сторону и кричала, что это не она…

Милиция прибыла раньше, чем «скорая». Врач, находившийся в составе следственной бригады, обнаружил, что потерпевший жив. На короткое время ему удалось привести его в чувство. На вопрос следователя, кто ударил его ножом, он вполне внятно прошептал: «Дочь». Увидев перед собой Ольгу, слабо улыбнулся, потом лицо его приняло тревожное выражение, и он с надрывом зашептал: «Нет… нет… нет…» Потом потерял сознание и больше в него не приходил. Умер по дороге в больницу.

– Ольгу арестовали за убийство отца? – спросила я замолчавшего Листратова.

– Арестовали, – очнувшись от своих размышлений, откликнулся он. – Но не за убийство. К уголовной ответственности она была привлечена по статье сто одиннадцатой Уголовного кодекса – причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни… В конечном счете, она его, конечно, убила. Но убийство считается таковым только в том случае, если смерть явилась, как бы это тебе попроще объяснить… прямым и моментальным результатом.

– Можешь не напрягаться. Я поняла: пуля в лоб или нож в сердце – это убийство, в том случае, если потерпевший помер сразу, не мучаясь планами отмщения.

– Не думаю, что над этим можно шутить. Впрочем, ты права. – Он взглянул на часы и забеспокоился: – Из дома выгонят. Давай рассказывай, о чем умолчала, и я полетел…

Досказывала я быстро и уверенно. К концу рассказа глаза у Листратова приняли сначала изумленное, а потом и злое выражение. Я сразу поняла, что муж у меня очень хороший и выдержанный человек. Призвав его на кухню в качестве свидетеля, Виктор Васильевич неожиданно для меня рявкнул: «Димка! Какой бес тебя попутал жениться на этой ненормальной? Она ж нас всех в гроб вгонит!» Он еще много чем возмущался – так, как будто пару часов назад не выталкивал моего мужа из кухни и не пытался его примирить со мной как с неизбежным несчастьем. Димка, по-моему, тоже удивился, но спорить с Листратовым не стал. По крайней мере, он не орал так, как Виктор.

На крик прибежала Алена. Листратов обрадовался:

– Иди, иди сюда, ребенок. Посмотри внимательно на свою маму… – Тут он запнулся. Очевидно, придя к выводу, что непедагогично давать нехорошую оценку родителям в присутствии детей, Виктор Васильевич кашлянул в кулак и продолжил: – Она у тебя хорошая, только… Как бы это выразиться…

– Шлепнутая пыльным мешком из-за угла! – радостно подхватила дочь. – У нее дурная наследственность – тетя в Тамбове. Тоже шлепнутая… И я такая же буду. Самый умный у нас в семье – Славка. Удрал к бабуле и горя не знает. Пойти ему позвонить, чтобы зря не учился – все равно кретином вырастет.

– Да, Леночка. Пойди позвони, – одобрил Листратов. – Скажи ему, чтобы он еще и завтра там пожил. И тебе бы, деточка, не мешало проведать бабушку.

– Дядя Витя, я не могу. – Голос у дочери стал серьезным и печальным. – У меня нет красной шапочки. Белая есть, голубая есть. Даже зеленой обзавелась, а вот красной – увы… Ну, я думаю, вы тут сами разберетесь, кто у вас поумнее будет. Я ушла…

– Ирина, ты меня извини. Сорвался. – Листратов казался сконфуженным. – Но неужели же тебе не пришло в голову, что ты натворила?

Я пожала плечами. Как ни странно, но обидно не было. Если Виктор так разошелся – значит, есть причина.

– Тогда очередной вопрос. Ты решила устроить встречу в воскресенье. Почему?

– Так просто. Подумала, что Татьяне с Сергеем надо прийти в себя, нам с Наташкой отдохнуть. У меня стирки накопилось, семью забросила… Ну и с новыми силами… Да что я такого сделала?

– Я наслышан о твоей хваленой интуиции. Но она погибнет вместе с тобой просто потому, что у тебя очень плохо с логикой!

– То есть как погибнет? Мне в понедельник на работу. Меня шеф убьет!

Краем глаза я успела заметить, как Димка шагнул ко мне. Кажется, он решил меня защищать. Только еще не разобрался от кого…

– Ты сегодня позвонила этому Тимошенко, так? – менторским тоном процедил Листратов, и я поспешила это подтвердить. – Он уверял, что никому ключи от машины Королькова не передавал и лично отогнал ее в ремонт, так?

И чего заладил «так» да «так»?

– Ну так. Дальше что?

– Ты сообщила ему, что по дороге в ремонт на этой автомашине был совершен умышленный наезд на женщину, в результате которого она погибла. Это его не испугало, и он по-прежнему настаивал на том, что ключи никому не доверял. Так?

Я молчала, выжидательно глядя на Листратова. Он продолжил:

– А теперь поставь себя на его место и реши, что ему делать дальше?

На месте Алексея Тимошенко мне не понравилось. Но чем больше я размышляла, тем больше его положение казалось мне лучше, чем мое собственное. Я испугалась. Тимошенко, получив от меня убийственную информацию, наверняка попытался бы ее проверить. Он связался с убийцей и сообщил подробности своего разговора с ненормальной бабой. На его телефоне определитель номера. Значит, вычислить меня не трудно…

– Димка! – засуетилась я. – Ты, случайно, не захватил с дачи лом?

– Зачем? – слегка опешил муж.

– Ну ты говорил что-то про ремонт нашей машины… С Борисом.

– Ломом?.. А! Так это шутка. Борис подумывает сменить Натальину «Ставриду» на «Шкоду», да боится, она на ней шкодить будет, в смысле, гонять. Я ему посоветовал купить ей «Жигули». Наши машины, в отличие от импортных, можно и ломом ремонтировать…

– Номер телефона этого Тимошенко сохранился? – бесцеремонно встрял в разговор о ломе Листратов.

– А як же! – ответила я по Наташкиной привычке и тут же поправилась: – Конечно, сохранился…

Листратов вышел в соседнюю комнату и долго кому-то названивал. Потом вернулся, сел и забарабанил пальцами по столу. Все молчали. Стук действовал раздражающе, но мешать Листратову я побоялась. Все-таки он меня почти спас. Оказалось, что не только меня. Минут через пять, которые в моем сознании превратились в вечность, раздался звонок.

– Это меня! – опередил всех Виктор Васильевич.

Услышанное привело его в хорошее настроение, и он, положив трубку, облегченно вздохнул:

– Ты чуть не отправила на тот свет человека. Догадайся с трех попыток – кого и почему?

Надо сказать, что смысл сказанного Виктором Васильевичем совсем не гармонировал с его благодушной улыбкой. Я мгновенно поняла – это Алексей Тимошенко. Паренька удалось спасти от возможной смерти, поэтому Виктор так благодушен.

– Я редкая идиотка! Это же элементарно! Нет, я просто общественно опасный тип… типша. Одним словом, дура раритетная!

– Димка! – крикнул Листратов. – Быстро диктофон! Что? Нету? Тащи магнитофон… Погоди, не тащи. Она притихла. А жаль – сама призналась.

Пришлось согласиться с тем, что я окончательно потеряла бдительность. Опустилась до самообзывания в общественном месте – на кухне, в присутствии посторонних… Ну не важно, все равно людей. Пусть и не посторонних. И главное, теперь не известно, что делать дальше.

Листратов взял инициативу в свои руки.

– А дальше делаем так: меняем время и место встречи. А это значит – ты решила приятно провести весь завтрашний день со своими друзьями. Надеюсь, что твой муж и я входим в их число. Леночку следует отправить к бабушке и брату. Я с ней сам поговорю. Сейчас ты позвонишь чете Корольковых, поздравишь их с воссоединением и передашь трубку мне. Пока я буду говорить, сообщишь Оксане Романовне, что ждешь ее к себе в гости не в воскресенье, а завтра. Пусть часикам к двенадцати и подкатывает. Раньше, думаю, нет смысла. У вас, случайно, какой-нибудь юбилей не намечается? Может, кто из вас выиграл в лотерею? Или богатые родственники за границей объявились?

– Нет, – честно ответила я.

– Скучно живете, – вздохнул Листратов. – Тетя из Тамбова такая забавная, и ту похоронили. Ну тогда я буду двоюродным братом Дмитрия Николаевича из Урюпинска. Меня надо в Москве пристроить в хорошие руки. То есть женить. Это обстоятельство и будет главной темой встречи.

– Боюсь, Оксане она не интересна. Ей вообще не до этого.

– А ты ее в последний момент предупредишь, что я без приглашения свалился.

– Не думаю, что она позволит себя дурачить. Но если ты настаиваешь… Только мне придется с утра в магазин чесануть. У меня для твоего праздника продуктов нет.