Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

— Каждому свое, — сказал Сергей Георгиевич, прекращая эту тему разговора, и стал подписывать договоры.

Николай в зеркале заднего вида видел, что Сергей Георгиевич подписывает договоры и складывает их стопочкой на заднем сиденье. Он переживал за него и не всегда сдерживал свои эмоции.

— А нельзя, чтобы Наташа проштамповала договоры Вашим факсимиле?

— Нет, договор, хоть их очень много, документ юридический и финансовый, поэтому подпись должна быть подлинной.

— А почему ректор не подписывает?

— Ты же знаешь, как нас проверяют. Вдруг проверяющие к чему-то прицепятся. Зачем брать на себя ответственность? Пусть другой отвечает.

Николай ничего не сказал, но Сергей Георгиевич понял, что он про себя выругался.

Эпопея с китайцами началась в середине лихих 90-х годов, когда президент Ельцин и его команда реформаторов пилила государственную собственность, олигархи прихватывали все, что можно, а реальная экономика выживала, как могла. Денег в бюджете почти не было, и на образование спускали крохи. Два корпуса общежитий университета пустовали, их облюбовали бомжи, которые проникали в здания, взламывая окна, сбивая замки. Что творилось в помещениях, было трудно описать, но устойчивый запах нечистот все больше захватывал прилегающие территории. Неоплаченные счета по коммунальным услугам, включая за данные общежития, росли как снежный ком. Выход был один — сдавать в аренду, что указ Ельцина позволял это делать на законном основании.

Очевидная для Сергея Георгиевича необходимость сдачи в аренду зданий встретила резкое сопротивление профессуры, которая в этом видела посягательство на собственность университета. Проходя мимо этих зданий общежитий, Сергей Георгиевич каждый раз возмущался медлительностью и нерешительностью ректора. Нудные и кропотливые беседы с членами ученого совета ничего не меняли. Их мнение мало изменилось и после очередного возгорания в одном из корпусов общежития, которое возникло по вине бомжей. На ближайшем заседании ученого совета Сергей Георгиевич попросил слово.

— Вы знаете, что на прошлой неделе имело место возгорание в пустующем общежитии. Возгорание — это мягко сказано, нам сильно повезло, ночью случайно проходили студенты и вызвали пожарников. Рано или поздно бомжи спалят здание. У нас нет денег на охранников, остается только ждать, когда это случится.

Ректор зло посмотрел на Сергея Георгиевича, но не стал его прерывать. Тему общежитий он избегал, делая вид, что в реальности ее нет. Обходил он и здания этих общежитий, чтобы не сталкиваться с сотрудниками, которые переживали за упадок, царивший в университете.

— В ближайшие годы ничего кардинального не произойдет, денег нет и не будет. Правительство занято своими делами и еле-еле выплачивает зарплату. Посмотрите на ситуацию объективно — все рушится, на ремонт денег нет. Денег нет на ремонт действующих общежитий, а о пустующих зданиях говорить нечего… Долги по коммунальным услугам зашкаливают. Сейчас мы на это не обращаем внимания, нам разрешили временно иметь долги. Но это временно, их никто не списал. Придется платить. Откуда возьмутся деньги?.. Я понимаю, что вы считаете меня человеком пришлым — я недавно работаю в университете, а многие из вас здесь учились, окончили аспирантуру, защитились. На таком фоне мои два-три года, что я работаю в университете, конечно, позволяют вам обвинять меня в отсутствии патриотизма. Только патриотизм иногда бывает ложным. Новый человек может видеть то, что другие старожилы не видят, потому что привыкли… Ситуация очень напряженная, поймите. Содержание пустующих общежитий стоит денег. Лето быстро пройдет, и наступит отопительный сезон. Вот тогда коммунальщики приступят к отключению света, горячей воды и отопления. К тому времени долги будут такими, что никто нас не поддержит. А наше Министерство образования уйдет в сторону — правительство денег не выделило, выкручивайтесь сами. Кончится тем, что сорвем учебный процесс, а мэрия отберет пустующие корпуса. Вот я и спрашиваю вас, как нам быть?.. Спросите главного бухгалтера, сколько мы должны, какая перспектива погашения задолженности? Посмотрите динамику роста этой задолженности, и какие перспективы получения дополнительных средств от Министерства.

Сергей Георгиевич хотел сказать, что надо спросить ректора, но тот был обозлен, что Сергей Георгиевич не согласовал с ним поднятый вопрос, поэтому не стоило его выводить из себя — это могло дать нежелательный результат. Ряд «свободолюбивых» профессоров чутко реагировали на его настроение и полностью и безоговорочно поддерживали мнение ректора.

— Вот такая сложилась ситуация. Либо мы сдаем общежития и сохраняем их за нами и имеем дополнительный доход на развитие университета, либо долги растут без всякого намека на развитие. В этом случае здания отберут, а гонцы из мэрии уже были. Они, естественно, очень обрадуются, если что-то сгорит. Общежития им, а долги нам. Прекрасный расклад. Решайте.

Сергей Георгиевич закончил говорить и полной тишине направился в зал к своему месту. Тишина постепенно стала заменяться гулом разговоров в зале. Ректор быстро понял, что надо что-то делать, поэтому выступил с предложением:

— Вопрос сдачи помещений в аренду сегодня не может быть решен. Предлагаю главному бухгалтеру подготовить необходимый материал для ректората. На ближайшем ректорате рассмотрим этот вопрос и при необходимости вынесем на заседание ученого совета для принятия решения.

После заседания ученого совета ректор вышел из зала и быстрыми шагами направился к себе в кабинет. Всем своим видом он демонстрировал, что недоволен. Привыкшие работать в советские времена он и многие профессора не могли отвыкнуть от того, что государство за них думает, выделяет средства, определяя, что купить, сколько потратить. Привычка, выработанная десятилетиями, не позволяла принять естественное решение. Решение было естественным, но необычным, и перейти Рубикон было страшно, тревожно и боязливо. Вдруг за это придется отвечать?

В зале заседания оставалось несколько человек, все они лениво двигались к выходу, когда к Сергею Георгиевичу подошла Зинаида Васильевна, начальник учебной части.

— Сергей Георгиевич, завтра стружку будут снимать.

— Что делать. Я сказал, что должен был сказать. Прижмет, плюну и уйду. Смотреть, как все разваливается, не доставляет удовольствия.

— Не горячись. Пойдем ко мне в кабинет, поговорим.

В светлом кабинете Зинаиду Васильевны они были вдвоем. Секретарь получила строгое указание никого не впускать. Без предисловий Зинаида Васильевна приступила к разговору:

— Ты не обижайся, человек ты новый в нашем старом коллективе, но не это настораживает профессуру. Ты пришел из бизнеса, занимаешься вопросами бизнеса, поэтому любое твое действие или предложение рассматривается ими как вариант заработать деньги. Отсюда и настороженное отношение к тебе и твоим предложениям.

— Я не только бизнесом занимался, — возразил Сергей Георгиевич. — Я успел и в прикладной науке многое сделать, возможно, намного больше, чем многие профессора.

— Я сама на той неделе только узнала, что ты разрабатывал серьезные приборы, что у тебя куча авторских свидетельств, есть зарубежные патенты. Честно скажу, не предполагала, — призналась Зинаида Васильевна.

— Не буду же я афишировать себя, а ректор об этом молчит, кругом рекламирует меня как бизнесмена.

— Вячеслав Иванович не любит говорить то, что укрепляет чужие позиции. Ладно, оставим его в покое. Ситуация серьезная?

— Серьезней некуда. Если не изменить за ближайшее время, нечем будет туалеты убирать. Об остальном я не говорю.

Зинаида Васильевна понимающе кивнула головой, печально вздохнула.

— Страна дошла до ручки. Все для народа и во благо народа. Ладно, — после небольшой паузы она продолжила, — я поговорю с людьми. Раз надо, будем принимать решение. Только на ученом совете сообщение должна делать Светлана Евгеньевна. Это упростит прохождение вопроса.

— Мне все равно, кто будет докладывать. Я не горю желанием светится на трибуне. Нужно решение.

Через месяц решение было принято. После нескольких неудачных попыток проректоров найти арендатора, Сергею Георгиевичу поручили поиски и заключение договора.

Приходили разные люди, в основном им нужны были небольшие помещения. Реальное состояние помещений их пугало, и они исчезали. Недели через три в кабинете Сергея Георгиевича появился китаец, который прекрасно говорил на русском языке. Он осмотрел здания, а это были четырех— и пятиэтажные постройки конца 50-х и начала 60-х годов, сделал замечания о состоянии зданий и сообщил, что его старший брат завтра приедет их смотреть и примет решение.