Высокое погружение - Марина Даркевич

Тилляев.

– Неприятности, – сказал Семёныч. – Не тяни время, пожалуйста.

Севостьянова, конечно, была не в восторге, что Денису придётся быстро покинуть её общество, но поняла, что возникло какое-то непредвиденное и неладное обстоятельство. На пустом месте администратор не стал бы подходить к актёрам после сложного спектакля и загадывать им загадки. Так что Тилляев выполнил наставление Москвина, и Семёныч повёл молодого человека прямо к кабинету, который на памяти Дениса всегда находился на замке – то было рабочее место главного режиссёра, отправившегося в долговременный вояж. Администратор трижды стукнул в дверь, открыл её и пропустил юношу вперёд. Тот вошёл в кабинет, с удивлением глядя на женщину в дорогом костюме, сидевшую за столом, а также на немолодого мужчину с характерным еврейским лицом, одетого в двубортный чёрный пиджак с узким галстуком.

– Тилляев Денис, – утвердительно произнесла женщина, глядя на молодого человека сквозь дымчатые очки. – Жаль, что нам не удастся сейчас пообщаться… Срочно переодевайтесь, а пока вам Иосиф Самуилович быстро изложит ситуацию.

– Переодеваться… Прямо здесь? – удивился Денис.

– Прямо здесь и сейчас. Если надо, я могу отвернуться.

– Я бы попросил отвернуться всех, – покраснев, произнёс Денис. – Хотя бы на десяток секунд.

Мало того что он был в костюме Тони, под юбкой ещё прятались белые кружевные трусики, переданные ему Светой. Этот секрет знали, естественно, только любовники, и расширять круг посвящённых Денис не имел ни малейшего желания.

Пока Тилляев переодевался, мужчина в пиджаке сообщил:

– Так, Денис Эрмангаллиевич, меня зовут Левитан Иосиф Самуилович, я – ваш адвокат. Вас обвиняют в покушении на убийство гражданки Ерматовой Зульфии Таиржоновны.

– Что-о? – ошарашенно спросил Денис, прекратив облачаться.

– Одевайтесь дальше… Вам уже выписан ордер на арест, и через несколько минут сюда придут три милицейских офицера. Я поеду с вами, иначе из вас уже через пару часов выбьют признание в убийстве Кеннеди. Причём обоих. Скорее всего, допрашивать вас начнут сегодня же вечером, поэтому я вам настоятельно рекомендую молчать и говорить только то, что разрешу я. Вы меня поняли?

– По… Понял, – ответил Денис, который, видимо, находился в полнейшей прострации.

– Владислав Семёнович, пригласите тех милиционеров, о ком идёт речь, – вздохнув, произнесла женщина. – Да, Тилляев, не при самых лучших обстоятельствах происходит наше знакомство… Но ничего, я думаю, через день-два это недоразумение разрешится, и мы с вами поговорим о вещах более интересных и нужных.

– Я могу узнать, кто вы?

– Конечно. Я – главный режиссёр этого театра.

– И как вас зовут? – спросил юноша удивлённо.

За дверью послышались тяжёлые шаги, и в кабинет вошли три милиционера.

– Вы гражданин Тилляев Денис Эрмангаллиевич? – спросил капитан Черенков.

– Да, я, – ответил Денис обречённо.

– Вы арестованы, – произнёс офицер. – Следуйте за нами.

– С вами пойду я, – сообщил Иосиф Самуилович вкрадчиво.

– Вы кто, простите? И основание?

– Я – адвокат этого молодого человека. Фамилия моя – Левитан.

– Вы это серьёзно? – спросил Черенков.

– Вот мои бумаги, – адвокат полез в карман пиджака.

– Насколько я знаю, у вас немного иная клиентура, – чуть поморщился офицер, изучив документы. – Всякие недовольные и горлопаны.

– Одно другому не мешает, – осклабился Левитан. – К тому же это было при коммунистах.

– И ещё, уважаемый капитан, – подала голос женщина, называющая себя главным режиссёром. – Я попрошу полковника Вахрушева проверить, не заперли ли ненароком нашего актёра в общую камеру с садистами и насильниками. Так, на всякий случай.

– Этого не должно произойти, – произнёс Черенков. – Ваш актёр обвиняется в исключительно тяжком преступлении и будет помещён в одиночную камеру.

– Превосходно, – заявил Левитан. – Потому что в противном случае мне придётся ночевать у вас в СИЗО, а я этого совсем не желаю.

– Ладно, давайте уже на выход, – проворчал капитан.

«Тихо и аккуратно» увести арестованного Дениса не получилось. Светлана, которая интуитивно почувствовала безотчётную, но очень сильную тревогу, подошла к двери кабинета главного режиссёра как раз в тот момент, когда оттуда выводили Тилляева в сопровождении зловещего эскорта. Юноша был бледен и растерян. Руки его стягивали тяжёлые наручники. Севостьянова негромко вскрикнула и опёрлась спиной на стену. Поняв, что сейчас лучше к Денису не приближаться, а к милиционерам не приставать с вопросами, женщина решительно вошла в кабинет через приоткрытую дверь.

– Добрый вечер, Светлана Борисовна, – произнесла сидящая за столом шатенка.

– Извините… А мы знакомы? – спросила Севостьянова.

– Конечно, – сказала женщина, сняв очки.

– Не может быть, – поражённо ахнула актриса, вглядевшись в красивое, немного бледное лицо с глубоко посаженными глазами.

*  *  *

– Итак, Тилляев, – сказал следователь – усатый, начинающий лысеть мужчина примерно сорока пяти лет с усталыми глазами, – вы понимаете, в чём вас подозревают? Вернее, уже практически обвиняют?

– Нет, – ответил за Дениса адвокат. – Мой подзащитный не может знать разницу в юридических терминах «подозрение» и «обвинение». И лучше, если вы сами сообщите ему об этом. Гражданин Тилляев не является обвиняемым, по крайней мере, формально. И пока ему не будет предъявлено обвинительное заключение, он считается просто задержанным.

– Арестованным, – если нужно точное определение в соответствии с текущим законодательством.

– Которое сейчас меняется едва ли не каждый месяц, – ханжеским голосом произнёс Левитан.

– В этом я с вами не могу не согласиться, – тоже достаточно ядовито проговорил сотрудник прокуратуры.

Лысоватого следователя звали Дмитрием Телегиным. Денис не мог знать, что уголовники дали этому человеку кличку «Паровозов» за редкую упёртость, готовность гнать вперёд без остановки и умение подводить даже свидетелей под обвинительный приговор. И что самым триумфом для Телегина было зрелище, когда упомянутого свидетеля брали под стражу прямо в зале суда. Что же касается того, кто сидел на скамье подсудимых, он практически не имел шанса избежать реального срока. Только если защитником не выступал Иосиф Самуилович, но он в последнее время редко брался за дела. Валютчиков больше не было, диссиденты теперь таковыми не являлись, гомосексуалисты стали открыто публиковать объявления о знакомстве в газетах. А дела с убийцами, насильниками и рэкетирами Левитан обычно принимать отказывался. Кроме явных подстав, каковые он распознавал влёт. Таких, как сейчас, например. Несмотря на улики, вроде бы прямые… Но он был убеждён, что подброшенные. Вот только кем и для чего? Мальчишка вряд ли может быть интересен органам – не того полёта птичка.

– Вот это оружие вам знакомо? – спросил Телегин, выкладывая перед Денисом фотографии пистолета ТТ, сделанные с разных ракурсов.

– Можете отвечать, – сказал адвокат.

– Нет, не знакомо, – проговорил Денис.

– В таком случае, как вы объясните, что мы нашли его в съёмной квартире, где вы постоянно проживали в течение последних нескольких месяцев?

– Тоже можно ответить, – кивнул Левитан.

– Я этого не могу объяснить, – произнёс Тилляев.

– Мой подзащитный полагает, что пистолет ему