Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Но к ее удивлению, Стив остановился и нарисовал на леске грубую карту.

— Мы в Центральной Мексике. Вот горы, по обеим сторонам, мы же здесь, где-то в центре, в провинции Закатекас.

Перед вами, за перевалом, Мехико. Но это очень далеко, дорогая, не смотри на меня с такой надеждой! Пока мы не можем туда ехать.

— Но почему? Почему нет? Я больше тебе не нужна, можешь меня отпустить и путешествовать налегке! — запротестовала Джинни, но, поняв значение брошенного на нее взгляда, покраснела. Стив тихо рассмеялся:

— Тебе идут розовые щечки, дорогая — О, будь ты проклят, Стив Морган.

Отвернувшись, она помчалась к лошади, вскочила в седло, даже не оглянувшись, следует ли за ней Стив, и, вонзив каблуки в бока животного, рванулась вперед. Внезапный всепоглощающий страх, смешанный с отчаянием, охватил девушку. Что она делает здесь? Пригнувшись к самой холке коня, Джинни чувствовала, как ветер бьет в лицо.

Джинни летела, словно богиня мести, гонимая яростью и тоской, и, только когда лошадь устала и замедлила бег, осознала, что Стив держится рядом, и подняла голову, чтобы выплеснуть ненависть и страх, но тут он выбросил руку и, обхватив ее за талию, снял с седла, посадив перед собой.

— Мне не хватает тепла твоего тела, — тихо сказал он ей на ухо. — Джинни, дурочка, неужели ты подумала, что я позволю тебе убежать? Где ты хотела скрыться?

— Где угодно… только бы быть подальше от тебя, от того, во что ты меня превратил! Неужели тебе недостаточно? — задыхаясь, выкрикивала он;). — Быть выставленной напоказ в дешевых салунах и борделях, считаться твоей шлюхой в глазах окружающих!.. Таскаешь меня повсюду, словно трофей! Что ты пытаешься доказать?

— Не забывай, детка, я взял лишь то, что мне предлагали! Кроме меня, были и другие — Карл Хоскинс, твой любовник француз, красавчик Реми — думаешь, он ждет тебя в Мехико? Поэтому спешишь добраться туда?

Наконец ей удалось разозлить Стива.

Ну и пусть. Какое зло он ей может еще причинить? Уже сделал все, что мог!

— Кем бы я ни была — именно ты превратил меня в… подобное создание! И если бы мне не осталось ничего, кроме как стать чьей-нибудь любовницей, — лучше я сама буду выбирать себе мужчин, чем таскаться за тобой, словно дешевая проститутка!

— В таком случае, Джинни, если стремишься стать шлюхой, лучше сразу понять, как мужчины обращаются с тебе подобными. Но помни: ни борьбы, ни сопротивления — клиент ожидает за свои деньги услуг по высшему классу!

И не успела Джинни ответить, как Стив осадил коня и соскользнул на землю, увлекая ее за собой.

Она не смирится на этот раз! Не позволит его рукам и поцелуям растопить себя! Может, если она откажется сопротивляться, откажется чувствовать, Стив устанет от нее и постарается избавиться.

Стив больно сжал Джинни руку, но по крайней мере догадался бросить одеяло на жесткие кустики, усеявшие твердую землю. Ну что же, не впервые он берет ее вот так, под открытым небом! Стив чуть подтолкнул ее вперед, и Джинни покорно легла, не двигаясь, там, где он ее оставил, торжествующе заметив гневный блеск глаз, когда она не обратила внимания на грубый приказ раздеться, и побыстрее.

— Ну, раз ты этого хочешь, — пробормотал он почти угрожающе, и Джинни, не веря глазам, увидела, как он вытащил нож, который всегда носил в чехле, прикрепленном к поясу. Она вынудила себя лежать спокойно. Стив быстро взмахивал клинком, разрезая платье на ленточки — куски сами собой сваливались с дрожащего тела.

Когда Джинни осталась обнаженной, он не глядя отбросил нож и встал над ней, расстегивая пояс.

— Раздвинь ноги для меня, шлюха, — почти небрежно велел он. — Давай посмотрим, чего ты стоишь на самом деле!

Сами слова, интонация, выражение, с которым он произносил их, означавшие, как низко он думает о Джинни, как дешево ценит, мгновенно вернули ее к жизни, и девушку обдало дикой яростью, на миг лишившей ее разума. И когда он наклонился над ней, Джинни инстинктивно раскинула руки, пальцы коснулись отброшенного в сторону ножа. Почти ничего не соображая, Джинни схватила кинжал, ударила, почувствовав, как острое лезвие входит в плоть, и с дрожью, потрясшей все тело, ощутила, как металл отскочил от кости. Почти ослепнув от страха и ярости, она ударила бы снова, но на этот раз Стив был готов к нападению и, поймав ее запястье, с бешенством выкрутил руку.

Взглянув на него, Джинни заметила, что вся рубашка пропиталась кровью. Стив сидел скрестив ноги, по обычаю индейцев, и уставившись на нее так, словно видел впервые.

Рука Джинни ужасно ныла, но под его взглядом она неожиданно забыла о боли. Что-то шевельнулось в обнаженной девушке, лежавшей здесь на раскаленной земле, под беспощадным солнцем, неподвижно висевшим в бледно-голубой чаше неба, — нечто непонятное, незнакомое и примитивное.

Она вновь взглянула в глаза Стиву, но синие глубины оставались непроницаемыми.

— Тебе следовало бы родиться команчи, — неожиданно заявил он. — Но будь ты и в самом деле индейской скво, мне бы не выжить.

Джинни ничего не ответила, не сводя взгляда со Стива.

Теперь она видела в его глазах боль и что-то вроде недоумевающего изумления, но ни следа гнева.

Кровь капала на землю, но он не сделал попытки остановить ее.

— Я по-прежнему хочу любить тебя, — тихо сказал Стив.

— Ты истекаешь кровью! Перевяжи…

Но произнесенные шепотом слова замерли в раскаленном воздухе, почти не успев сорваться с губ, — Стив наклонился над ней, и ее тело выгнулось, чтобы принять его.

Джинни почувствовала теплую липкую влагу на груди и, вновь открыв глаза, увидела стервятников, медленно круживших в небе, — крохотные черные точки на слепящей голубизне.

Стив начал двигаться, и Джинни поднималась и опускалась вместе с ним. Голос ее звучал словно издалека, в полусне:

— Я могла убить тебя… они знают… стервятники… там высоко…

— А я предпочитаю другой вид смерти и малую смерть, которая наступает каждый раз, когда я держу тебя в объятиях, Джинни.

Он говорил на прекрасном французском, и девушка охнула от потрясения и вновь разгоревшегося гнева, раздирая ногтями кожу на спине, словно дикая кошка, пока Стив не начал осыпать ее испанскими и французскими ругательствами и не впился в ее рот поцелуем, таким безумным, что Джинни забыла о ярости, о проклятиях, которые хотела бросить ему, словно ослепнув и оглохнув ко всему, кроме ощущения его тела на своем и дикого голода, требовавшего удовлетворения.

Глава 24

Осмотрев позднее ножевую рану Стива, Джинни пришла в ужас. Глубокий зловещий разрез в боку, под рукой, выглядел устрашающе. Но пока она промывала рану, Стив спокойно объяснил, что ему приходилось терпеть и не такое.