Я люблю - Б. Седов

Михаэль сообщил ей по телефону, что Отто выбыл временно из игры. Он был уверен, что товарищ скрылся, ушел на дно. Рано утром он получил от него сообщение, из которого следовало, что с Отто все в полном порядке.

Михаэль Хайнц был уверен, что они неуязвимы. Он уже раздобыл униформу компании, работавшей в банке Вальтера Готелла, – по замыслу Анжелики, они должны были проникнуть в здание банка под видом строителей. Она узнала график работ – они придут в промежуток между сменами. Срочная работа, обычное дело. У охраны не должно возникнуть подозрений. Инструмент для операции после убийства Мартина Шпеера пришлось разыскивать в другом месте, но Михаэль был уверен в людях, которые его предоставили. Медлить было незачем – работы в банке подходили к концу. Если бы Хайнц знал, что Отто уже в руках Гролера, что они уже договорились, что этот, казавшийся непоколебимым, ублюдок заложил и его, и всю операцию, он, безусловно, был бы уже на пути в Южную Америку, куда всерьез планировал отправиться с Анжеликой после ограбления.

Но Михаэль ни о чем не подозревал, и все планы оставались в силе.

На моих часиках было уже 9:30, и я стала всерьез беспокоиться. Что делать, если эти ребята попытаются меня наколоть? Я опять включила телевизор, «приятных» новостей сегодня хватало. Очередной теракт во Франции, наводнение в Испании, крупная автокатастрофа в Соединенных Штатах. Жизнь прекрасна и удивительна. Скоро у газетчиков будет еще животрепещущая тема – новое ограбление немецкого банка.

Если подумать, это было первое мое самостоятельное дело. До сих пор я работала на других – сначала на Стилета, потом на Контору. А теперь я свободный художник! И Глеб со мной! Что еще нужно для полного счастья? Лично мне – ничего! Только надо придумать, как ему сорваться с крючка. Пока в его теле остается эта маленькая штучка, нечего и думать об освобождении. Но здесь, в Германии, должны быть клиники, где могут сделать то же, что сделали со мной в Дубаи – убить эту дрянь лазером. Брр, как представишь себе, что в ней самой столько времени сидела эта дрянь! Все равно что в фильме «Чужой»! Интересно, когда они успели вставить «это» в меня? Наверное, сразу после того, как меня привезли на базу. Умельцы! Вспомнила, как меня удивил этот небольшой шрам.

Свой наряд я уже продумала – что-нибудь неброское, но элегантное. Черные брюки и свитер с узким, облегающим шею воротником. Жаль, что под строительной униформой всего этого не будет видно. Полюбовавшись вдоволь на себя в зеркало, надела купленные сегодня ботинки и заглянула в бар. Положила лед в один из хрустальных бокалов и наполнила его лучшим виски. Нет, мы не будем надираться перед операцией, чуть-чуть для бодрости, как помнится, говаривал мой папаша, прежде чем выдуть свою малявку.

По телеканалу стали крутить старый клип группы Ace of Base: All that she wants, it’s another baby…

Бог ты мой, как мы кружились под эту музыку когдато на дискотеках в середине девяностых. И могла ли я представить себе тогда, где окажусь десять лет спустя и чем мне, обычной, в общем-то, чудовской девчонке, придется заниматься… Впрочем, не будем лукавить – никогда Анжелика Королева не думала, что останется в этом городишке и повторит судьбу своей матери!

Клип кончился, и его сменил другой – куда более созвучный моему нынешнему положению. Тот, где ребята из Rammstein грабят банк на глазах у восхищенных зрителей.

Зазвонил телефон.

– Не бросай трубку! – попросил знакомый голос.

Это был Гюнтер Штессман.

Как он узнал этот номер? Может быть, это он следит теперь за мной? И что ему известно еще в таком случае? От волнения его акцент стал еще сильнее, и он путался в русских словах, мешая их с немецкими. Впрочем, я уже достаточно хорошо освоила язык…

– У меня какое-то предчувствие!… – заговорил он после недолгого молчания. – Мне кажется… Нет, я уверен, что ты хочешь сделать что-то очень опасное… И это плохо кончится!

– Кто виноват? – Я не упустила случая поддеть его. – Вы ведь не захотели мне помочь?!

– Но ты ведь понимаешь…

– До свидания, Гюнтер! – я положила трубку.

У него предчувствие… Черт, я чувствовала, как беспокойство передается и мне. Нет, нет – все плохие мысли прочь. Чтобы не накаркать и не сглазить.

Уже в фургончике я переоделась в униформу компании. Мужчины переглянулись. Мне было плевать на их взгляды. Я прошла слишком многое, чтобы стесняться из-за таких пустяков.

Глеб присоединился к нам по дороге. Возможно, не стоило вовлекать его во все это, думала я теперь. Однако сам Марьянов был настроен решительно, на лице Михаэля и его спутников читалась уверенность, и если господин Штессман своим мрачным пророчеством нагнал на меня тоску, то сейчас пошел обратный процесс. С такими ребятами я и рейхстаг бы взяла. Я не стала делиться этой мыслью с Михаэлем – боюсь, он бы меня не понял. Но настроение заметно повысилось.

Михаэль протянул ему пистолет. Глеб отказался и, распахнув куртку, показал кобуру под мышкой. Из всех присутствующих он единственный обладал лицензией на ношение оружия. Михаэль кивнул с уважением.

– По-моему, лучше было бы обойтись без пушек, – не преминула я все же сказать свое веское слово. – Стоит сейчас любому постовому остановить нас для проверки, и мы уже до банка не доберемся!

– Фи! – усмехнулся Тиль. – Может, в России полиция и может обыскивать, кого захочет, но у нас такие штучки не проходят, дамочка!

В самом деле, что это я разнервничалась? Эти ребята, вероятно, думают, что я в жизни своей пистолет в руках не держала. За исключением Глеба, конечно. А впрочем, пусть думают, что хотят. Оно и к лучшему, пожалуй.

– Я очень прошу вас применять его только в крайнем случае, – сказала я, чувствуя, что в этом вопросе ситуацию не контролирую.

– Конечно, сестренка! – заверил меня Тиль.

– Тиль в дыру не полезет, а то застрянет, как тот макаронник!

По пути Михаэль поведал мне историю о том, как несколько лет назад в Генуе один бандит пытался ограбить банк, так же просверлив дыру в стене. И застрял, подобно Винни Пуху, потому что оказался слишком толстым. Только в отличие от сказочного медвежонка времени на то, чтобы похудеть, у него не было. Бедолагу повязали.

– Очень надо мне лезть в эту вашу дыру! – сказал на это Тиль. – У меня, между прочим, клаустрофобия!

Они еще некоторое время обменивались весьма специфическими шутками насчет различных дыр, в которые они хотели бы влезть. Ребята были в высшей степени незакомплексованы, и я была рада, что половина того, что они говорят просто не доходит до меня из-за плохого знания языка.

– Приехали! – Михаэль показал на высившееся впереди здание банка. Сейчас оно как никогда напоминало крепость. Крепость, которую нам предстояло взять штурмом.

Мы припарковались там, где обычно останавливался фургон компании. Вышли. Михаэль сунул мне в руки дипломат с инструментами. Тиль, пыхтя, тащил мощный бур, с помощью которого нам предстояло разделать всего лишь одну стенку. По уверениям немцев, получаса времени должно было хватить при условии постоянной замены бура. Как раз запасные насадки и были в моем дипломате.

Михаэль волок саквояж с пушками. Глеб посмотрел на меня.

– Ты в порядке?

– Буду в порядке, когда все закончится! – буркнула я.

Гролер разместил своих людей не только в банке, но и в соседних зданиях. Отдельная группа находилась в фургоне, припаркованном неподалеку. Гролеру до сих пор не доводилось руководить подобными операциями, однако он был уверен в успехе так же, как были уверены в нем направлявшиеся к банку налетчики. Только в отличие от последних для этой уверенности у него были вполне реальные основания.

Они прошли через служебный вход. Ключи не понадобились – открыть этот замок для Тиля было минутным делом. Далее им предстояло пройти мимо бдительной охраны в холле прямиком в помещение для охраны, где в последние дни монтировались кондиционеры. Холл сегодня оказался пуст. Банк был пуст, потому что их ждали. Из скрытого динамика в холле раздался голос. Толстяк Тиль, не успевший закончить свой анекдот, замер на месте, глядя на товарищей с растерянной улыбкой. Он словно не мог поверить в то, что произошло.

– Банк окружен. У вас абсолютно никаких шансов. В случае сопротивления мы откроем огонь на поражение! Настоятельно рекомендую проявить благоразумие и сдаться…

Голос принадлежал комиссару Гролеру, с которым Анжелика еще не имела чести быть знакомой. Интонации легавого, она узнала их и инстинктивно подвинулась к Михаэлю, вернее к его сумке с оружием. Попались! – пронеслось в ее мозгу. Еще недавно она размышляла о том, что будет, если их операция завершится провалом. Возвращаться за решетку казалось хуже смерти, а кроме того, множество людей, жаждущих ее головы, узнают, что она жива. И будут знать, где ее искать. Заключение для Анжелики Королевой равнозначно смертному приговору. Однако сейчас ей казалось, что немецкая тюрьма не самый худший вариант. В конце концов, пока живу – надеюсь!