Решала (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Поблагодарив старосту, вместе с ней покинул прохладные коридоры школы, тут пахло хлоркой и свежей краской. Парты видимо красили, все окна открыты были, и вот так попрощавшись, покинул территорию школу. М-да, а тяжело, вроде и времени не так и много прошло, а вспоминать тяжело. Для других несколько десятилетий прошло, а не два с половиной года как у меня. В станице я стал частью истории. А вот могилы у меня нет, только на кладбище Геленджика памятник. Тело-то так и не нашли. Я немного пошатался, но станица, та имела прекрасный и цветущий вид, но наводила на тягостные мысли, поэтому я ушёл на берег Кубани. Тут и лежал, загорая. Немного покупался, во вполне тёплой воде. Именно здесь меня и нашла школьная староста.

Присев рядом, поправив юбку, та спросила:

- Как тебе у нас?

- Грустно.

- Терентий был светлым мальчиком, всем помогал. Видел на фото как он из горящего танк выбирается?

- Видел. Насчёт всем помогал, чушь, помогал он только своим, тех кого таковыми считал, и семье. Станицу и людей спасал, но они свои. Думаешь если бы к другой станице немцы подходили, к соседней, например, он бы помог?

- Да! - с вызовом сказала девушка.

- Красницкий никогда и ничего просто так не делал, и ничего не давал. Знаешь о пропаже председателя и участкового в сорок четвёртом? Они зашли на подворье Красницких, поговорили с ним, ушли и исчезли. С тех пор их никто не видел.

- Слышала.

- Они шантажировали его, мол, не будет помогать, кто из семьи пострадает. На север поедет, уголовное дело состряпают, а Красницкий парень жёсткий, на угрозы сразу реагирует. У него пистолет трофейный был, «Вальтер», а глушитель он сам сделал, выстрелы в селе никто не слышал. Так что трупы этих двоих глубоко прикопаны.

- Ты не можешь этого знать. Терентий умер.

- А кто тебе сказал, что он умер? Терентий Николаевич, мой отец. Поверь, я ВСЁ знаю о его жизни. Тот особо и не скрывал. Собственно, я и приехал посмотреть, как тут ему жилось у вас в Советском Союзе. Сравнить его детские воспоминания и действительность. Я домой вернусь, расскажу, как вы его пионером сделали, он сам к вам приедет. Разнесёт всю школу. Батя такой. Если батя слово дал, что пионером не будет, его в сорок первом не приняли, а он своё слово всегда держит.

- Ты врёшь, ты на него даже не похож.

- Это да, я в маму пошёл. У меня только глаза от отца. Вот Валерик, младший сын, вот он копия отца в детстве.

- А почему он… ушёл?

- Так арестовала его госбезопасность, за что, тот так и не понял. На рыбалке был, катер военный подошёл, на палубу пригласили, там связали, и в Новороссийск. Дальше самолёт, и полетели. Батя развязался, оружие добыл и начал стрелять. Всех перебил, двух офицеров, что его сторожили, экипаж, ну и двигателю досталось. Самолёт с дымом рухнул в Азовское море. Тот чудом спасся, успел с парашютом выпрыгнуть, у самой воды. Дальше три часа на воде держался, прятался, там у места крушения бронекатер крутился. Ты думаю понимаешь, что возвращаться ему нельзя было? По семье могли ударить, а раз погиб, значит погиб. Так лучше всем будет. Дальше уже перешли бы к жёстким методам и семье досталось. Так что он ушёл за границу. Год в Испании жил, язык освоил. Батя вообще полиглот, больше тридцати языков знает. Как родными владеет.

- А ты? - с вызовом поддела девушка меня.

- Три всего.

Та перешла на немецкий, сильно коверкая его, я тоже перешёл и указал на все её ошибки. Дальше общались на немецком. Мне не трудно, а той практика с носителем языка. В общем, сказал, что отец ещё два года во Франции прожил, потом перебрался в Южную Америку, занимался поисками и подъёмом сокровищ с затонувших испанских галеонов. И находил, раз стал одним из богатейших людей Южной Америки.

-… Сейчас тот в Китае с жёнами и детьми, а я угнал яхту, перебрался через Атлантику. В одиночку. Яхту оставил в Афинах, это в Греции, заплатил кому надо, чтобы её охраняли, а то отец убьёт, если с ней что случится, любимица его, нанял пилота и тот довёз меня до Крыма. На гидросамолёте. Дальше вплавь. Едва ушёл от советских пограничников. Через месяц забрать должен, до дому пора. Школу я, как и отец, рано закончил, первый курс университета ожидает. Я тут уже несколько месяцев путешествую, изучаю быт, как живёте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- У твоего отца много жён и детей?

- Детей восемнадцать, если со мной считать, а жён четыре. Он же хитрый, в Перу официально стал мормоном, а у них многожёнство разрешено, хотя сам ничего об этой конфессии не знает. Ему достаточно многожёнства. Я первый сын второй жены.

- Удивительно, - пробормотала та, потом посмотрела на меня и спросила. - Почему ты к своей бабушке не зашёл?

- Честно?

- Честно.

- Боюсь. У вас тут сложно, опасно, подставить их не хочу. Бросят их в застенки НКВД.

- Ты глупости говоришь, просто нельзя никому говорить, а твои родственники никому не скажут, - та даже вскочила, перейдя на русский, всё же немецкий ей тяжело давался.

- Нет, не нужно ворошить прошлое. Знаешь, я опишу отцу всё что видел, если захочет, он сам придёт, это не сложно.

- Это подло, - сказала та, снова садясь и поправляя юбку, с тоской глянув на речку. Явно искупаться хотела, но при мне стеснялась, видимо купальника или замены не было. Ага, точно нет, а фигурка ничего.

- Как хочешь так и думай. У меня планы ещё, хочу посетить пару мест, где отец бывал. У него там тайники остались. Он в сороковом и в сорок первом, в Краснодаре занимался поисками тайников и схронов, с Гражданской. Находил, и не мало, нюх у него, вот кое-что и припрятано. У меня сестра старшая замуж выходит, батя им на свадьбу целое ранчо дарит, с хорошим доходом. В одном схроне шкатулка с комплектом женских драгоценностей, хочу ей подарить.

- А отец не будет возражать?

- Нет, он намекал, кто заберёт того и будет, видимо хотел, чтобы мы тут побывали. Остальные не обратили внимания, а я вот решился. Кстати, у меня фото есть, вот глянь.

Достав из сумки, а точнее я сунул руку в сумку, а на самом деле достал из хранилища, пару фотографий, где я сам, до «заморозки» ещё, в то время я ожоги со спины убирал и до лица ещё не дошёл, оно прежним было. А стоял я на фоне статуи Свободы, на другой рядом водопадом.

- Это в Нью-Йорке, а это Ниагарский водопад. Валерик. Братишка.

Почему я это всё говорил? А причина в том, что эта староста, не зная меня, заочно была влюблена. Не в реального Терентия, а в того геройского пацана что выбирался из башни горевшего танка. Столько себе надумала, идеализировала, пока общались в музейном уголке школы, я это понял. Знаете, вот неприятно было. Ну и спустил ту на землю. Может грубо показал той реальную жизнь, но лучше так, пусть взрослеет быстрее. А утечки я не боялся, даже если разболтает, мало ли что, ну будут те искать в Южной Америке многочисленную богатую семью. А я сменю внешность. В очередной раз, и буду только посмеиваясь смотреть за их метаниями. Опасности для себя лично я не видел. Дальше общаться желания я не имел. Да и та молчала, погрузившись в себя, явно всё обдумывала, так что встал, отряхивая плавки, быстро собрался, и сказал:

- Прощай.

Фотографии я забрал, нечего такие улики разбрасывать, а слова - это только слова, и закинув небольшую сумку за спину, поправив на плече перехлестнувшийся ремень, энергичным шагом направился прочь. Отойдя подальше от станицы, убедившись, что рядом никого, достал мопед и покатил прочь. Теперь в Андреевское, хочу узнать, что там и как у Марфы Андреевны и у остальных. Начёт Терентия Левашова хочу узнать. Да, я считал подлостью, если бы не предупредил его отца, капитана Левашова. Письмо ушло за две недели до начала войны, номер части я вспомнил, старые письма Левашова читал, довоенные, и надеюсь тот не будет сажать супругу на тот обречённый поезд, что идёт на Киев. Пешком уйти шансов больше. Там бои серьёзные не скоро начнутся. Вот и стоит узнать, выжили ли они, и не это ли письмо повлияло на историю. День Победы в этой истории случился на Седьмое мая. Ну не я же тут причастен? Что я там пять сотен уничтожил немцев и румын в селе у лагеря военнопленных, остальных бывшие пленные добили, и сотни четыре немцев у станицы. Ну и плюс полусотня пока трофеи по немецким тылам добывал. Это капля в море. Вот так и катил на мопеде, размышляя. С ним я не привлекал внимание, хотя сама «Рига» мне уже поднадоела, хотелось бы что поудобнее, вроде моего фиолетового «Джипа», колёса у того большие, внедорожные, самое то. Впрочем, я не стал дожидаться темноты, как раз в низине был, никого вокруг, сменил мопед на внедорожник, брать всё же новенький жёлтый «Джип» не стал, обычный «Виллис» сорок четвёртого года выпуска. Пусть и выглядит как новый, коим он и был, всего полторы тысячи пробега, ездил на нём по горным серпантинам Китая, и погнал на нём. Да уж, двигаться по ровному асфальтированному шоссе и по полевой дороге, это две большие разницы. Машина тот ещё попрыгунчик, но все помехи проходил с достоинством. Гнал я на приличной скорости, позади столб пыли, поэтому рассмотреть кто в кабине было сложно, хотя я и не говорю, что невозможно, и вот так добравшись до шоссе, что шло из Ростова на Краснодар, явно недавно асфальтировано, и погнал уже по нему. Тут как раз и стемнело, что и позволило мне сменить машину на «Форд-Мустанг». У меня их две, с железной крышей и кабриолет. Поверьте, ездить на кабриолете ночью, да даже вечером, когда закат, на любителя. Да холодно. Так что лучше с крышей машина, вот так и погнал. Под сотню шёл, обгоняя попутные машины и аккуратно обходя встречные. Прут, скоты, по центру трассы, как будто купленная. Впрочем, разметок нет, и ездить ночью ещё тот квест.