И сядет солнце на Востоке (СИ) - Ли Кристина

Сердце в пятки упало, потому что я видела - он не врёт. Ему больно, ему тяжело, ему не просто и он... Он молодой. Слишком молодой для такого. Только сейчас я заметила, какие его черты лица, когда настоящие. Они точённые и настолько идеальные, что невозможно оторвать взгляд. Но они появляются лишь, когда ему больно.

"Ты совершенно одинокий, Всеслав... Вот почему ты так держишься за малыша. Потому что мальчик твоя единственная семья и опора в жизни. Якорь, чтобы не свихнуться... Точно такой же, каким малыш был и для меня..."

- Знал ли я, что именно тебя хочу? - пророкотал мужчина и встал во весь рост, а я сделала невольный вдох, когда он осмотрел мою фигуру, а потом остановившись на моих глазах, уверенно продолжил, - Знал, Станислава! И хотел! Мог ли я знать, что именно тебя получу? - я схватилась руками за ткань сорочки и сжала её в кулаках, пока озноб гулял вихрями по телу, поднимая каждый волосок из-за слов Всеслава, - Нет! Я был абсолютно уверен, что моей женой станет Миневра! Знаешь почему? Потому что тогда у моего народа было бы больше шансов победить в войне, которая начнется по моей вине. Однако...

"Господи... Куда я попала, и что натворила? Кто сотворил это с нами? Ведь теперь ясно, что мои бабские истерики о вынужденном замужестве - чушь, в сравнении с тем, что говорит сейчас Всеслав!"

- Кое-что у меня ещё не отобрали, - я сделала рваный вдох, смотря на то, как с этими словами, Всеслав достает из кармана кольцо, свисающее на цепочке, - Надежду...

Когда его рука схватила мою, а я встала перед мужчиной, как вкопанная в землю, понимая, что на мой палец и руку, которая ещё пыталась сопротивляться, всадили кольцо, поняла что назад пути нет.

- Потому здесь и горит настолько жарко огонь, Стася, - пробасил мужчина, и прихватил мой подбородок пальцами, наклонившись к губам и пошептав, прежде чем, я пропала, - Потому что я сам приказал разжечь все камины так, чтобы мне казалось будто передо мной всё равно будешь ты!

"Ненормальный что ли?" - хотелось спросить, но мне не дали.

Как только наши взгляды встретились, я отказалась думать совсем. К черту! Не сейчас, когда я слышу такое от живого, и настолько нереального мужчины! Он явно ненормальный, если говорит женщине подобные вещи. Не думает головой совсем, когда жадно впивается губами и руками в моё тело, пока я снимаю с него рубаху, которую сама же и надела.

Ладони покрываются потом, но проводя по его телу, они остывают, потому что Всеслав становится холодным опять. И чем больше, начинаю гореть я, тем сильнее остывает он. Это дико возбуждает, потому что ощущения его прикосновений дарят не только приятные покалывания, но и удовольствие от облегчения. Оно похоже на глоток ледяной воды в самый знойный день.

Я знаю, что за нашей спиной большая кровать с черным бархатом, вместо покрывал, и холодными белыми простынями. С красными подушками, которые пахнут морозной свежестью. Этот запах прямо въедается в тело, когда меня опускают на кровать, продолжая покрывать жадными поцелуями шею, ключицы, а потом и грудь. В руках Всеслава она становится будто больше и тяжелее, а ощутив прикосновение губ кожа у вершин покалывает, вынуждая улыбнуться и раскрыться. Закрыть глаза и выгнуться в крепких объятиях, чувствуя насколько они надежные, и как приятно понимать и видеть их силу.

Холодные губы с глухим хриплым выдохом ведут по телу всё ниже, пока сильные руки обхватывают бедра. Всеслав вжимается всем телом в моё так, будто мы уже разделись и ничего не мешает почувствовать, насколько он холодный даже сквозь оставшуюся одежду.

Пламя горящих поленьев и свет от камина - весь свет, который позволяет мне рассмотреть его фигуру. Никогда не видела таких огромных мужчин. Пока смотрю, как он сбрасывает грубые кожаные штаны и сапоги, появляется мысль, что передо мной действительно скала. Огромная, холодная скала, как та, у которой я впервые увидела этого мужчину обнаженным.

Игра теней от пламени в камине гуляет по его телу, выделяя рельеф мышц. Хочется провести руками по этим линиям, и увидеть как в глазах Всеслава опять появляется лунный ободок. Тонкий круг серебряного света, окружающий черный бездонный провал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глаза... Да, именно они - причина, а не то, на что я сейчас смотрю, и понимаю, что начинаю слишком много думать, сравнивать и приходить к выводу, что если мужчина огромный, то он огромный во всём... и везде. Однако мыслительный процесс почил с миром, как только меня поцеловали опять и подмяли под себя, вжимая в простыни.

Рвано и жадно мы ловили каждый вдох обоюдно, но я этого и хотела. Пора признать, что там, на поляне у реки, в окружении огня, я знала, что если окажусь в руках Всеслава, близость такой и будет - жадной, страстной и похожей именно на тот костер, сквозь который он на меня смотрел.

Резкий порыв воздуха, от того, что я осталась полностью обнаженной, дразнит кожу. Она остывает тут же, соприкасаясь с телом Всеслава. Его рука замирает на моём бедре, а взгляд останавливается на губах, как и мой на его. Их пухлая кожа сжимается, но следом накрывает мои, когда Всеслав без предупреждения наполняет меня собой.

- Ах... - от сильного толчка и осознания того, насколько полным стало это движение, и как резко развязало напряжение внутри, я задохнулась и выгнулась, а потом и вовсе схватилась за мужские плечи, ощущая как во мне скользит его плоть. Скользит, увеличивается и толкается только глубже.

- С ума сойти... Как же хорошо... - хрипло выдохнула, чувствуя как тело пробирает сладкой дрожью, а мужская плоть своим холодом приносит совершенно новые ощущения, вынуждая задыхаться от каждого нового толчка.

Всеслав плавно проводит ладонью по моей и заводит её вверх, переплетая наши пальцы. Приподнимается, наращивая темп и поджимает под себя полностью, выбивая из меня каждый стон. Ловя его губами и с силой двигаясь надо мной, словно вторгаясь в моё тело.

- Моя Стася... - слышу шепот возле уха, а повернув голову впиваюсь в мягкие и пухлые губы, начиная дрожать от гуляющего волнами по телу наслаждения.

Оно яркое настолько, что дрожат ноги, а следом и вовсе тело прошивает ток. Заставляет выгнуться опять и закрыть глаза, смотря только на то, как в темноте видны белые вспышки.

Но это не конец. Даже сейчас, чувствуя мою лёгкость, Всеслав не останавливается, а только глубже и быстрее наполняет меня. Сильно, жёстко, именно с той дикостью, которой и могло закончиться подобное безумие. А ещё потому, что не отпустит. Это и есть причина, по которой его плоть глубоко вторгается в мою в последний раз, а я чувствую её сокращения, и на этот раз уже жар, разливающийся внутри и медленно проникающий в каждую часть моего тела.

Александр сидел за своим столом и стучал карандашом по гладкой деревянной поверхности так, словно отсчитывал секунды, в такт движению стрелки настенных часов. Во взгляде напарника Стежи, гулял немой вопрос, пока он смотрел на ориентировки пропавших без вести людей. На экране монитора были два фото: снимок его напарницы и маленького мальчика. Именно изображение с ребенком и приковало взгляд оперативника. Он не мог понять в чем странность Ярослава, кроме того, что его разрез глаз резко контрастировал с их цветом.

- Сероглазый монгол, найденный в горах с кинжалом на перевязи своего детского пояса. Совсем не детская игрушка на пояске маленького мальчика. Кто же ты? - продолжил шептать Саша, даже когда резко и без стука открылась дверь, а в неё буквально влетел Игорь Радуцкий.

- Какого хрена ваш отдел творит? Кто дал право отстранять меня от дела? - мужчина так орал, что Саша скривился и бросив взгляд на часы, остановил руку с карандашом между пальцев над поверхностью стола.

- Выйди! Постучись, и тогда входи, Радуцкий! Это не кабинет твоего папаши прокурора! - Саша только поднял взгляд от экрана, спокойно пройдясь им по фигуре Игоря, который покраснел, сжимая челюсть.

- Ты ведь знаешь, что дело закроют, Варнава? Ты ведь понимаешь, что если...