Время камней - Михаил Ежов

— Благодарю, мой повелитель, но сейчас платить должен я, — отозвался Даршак, неожиданно роняя ключ на песок.

Едва Сафир заметил это, как сработал инстинкт. Он не видел у гладиатора оружия, но понял, что императору грозит опасность. Следующие события произошли в течение одной-двух секунд: латные перчатки Даршака лопнули, разлетевшись на металлические суставы, и из них вырвались тонкие клинки, сияющие чистой энергией. Почти одновременно с этим Сафир протянул руку и, словно в тумане, схватил Камаэля за шиворот и что было сил дернул назад. Сверкающие лезвия со свистом рассекли воздух в паре дюймов от лица остолбеневшего императора, а Даршак, не обескураженный неудачей, с хладнокровием истинного воина ринулся вперед, занося оружие для следующей попытки.

Новую атаку отразил Сафир. Остановив удивительные клинки одним замысловатым блоком, он полоснул Даршака по щеке — тот успел податься назад и таким образом избежал смерти. На гладиатора тотчас набросились остальные телохранители, Камаэля подхватили и оттеснили за спины воинов. Началась яростная рубка. Даршак сражался мастерски, и преторианцы один за другим падали на песок, но их было слишком много.

— Подождите! — выкрикнул опомнившийся Камаэль. — Возьмите его живым!

Но было поздно. В этот самый миг меч Сафира пронзил незащищенное шлемом горло Даршака, уже падавшего под натиском атаковавших его телохранителей. Герцог однако успел крепко схватить лорда Маграда за руку, сжав запястье с нечеловеческой силой. С удивлением Сафир обнаружил, что вместо клинка из кисти гладиатора опять растут обычные пальцы. Он попытался вырваться, но хватка умирающего была железной.

— Смотри!! — прохрипел Даршак, захлебываясь кровью. На его лице появилось некое подобие улыбки. — Долг оплачен, Унгкер!

— Что? — Сафир нахмурился, и вдруг в глазах у него потемнело, а потом нахлынуло видение.

…император Камаэль отдавал приказание легату. Тот слушал смиренно и внимательно. Слова звучали и падали, словно камни, зажигая в сердце Сафира непонимание, сомнение, страх и ненависть. Затем картинка изменилась: на дороге солдаты окружили человека, чей портрет висел в родовом поместье Маградов. Его лицо Сафир часто рассматривал, неизменно находя у себя отцовские черты. Завязался бой, человек сражался отчаянно и все же проиграл. Его вместе со слугами зарубили и, завернув в рогожу, куда-то увезли. Потом Сафир увидел свой дом. Легионеры врывались в комнаты и убивали всех подряд. Один из них толкнул ногой очередную дверь, и там лорд Маград увидел на постели свою мать и… себя. Это мог быть только он — единственный потомок и наследник Каида-Маграда. Маленький орущий комочек розовой плоти, завернутый в одеяло. Солдаты вваливались в комнату, на ходу занося копья. Стальные наконечники целились в беззащитную женщину, протягивающую руки к своему новорожденному сыну. Нянька, державшая маленького лорда на руках, застыла, парализованная страхом. Один из легионеров подошел и вырвал его у нее из рук…

Сафир открыл глаза. Его мутило, голова болела. Гладиатор отпустил его руку и обмяк на песке. Он был мертв. Лорд Маград огляделся. Телохранители сопровождали императора, поднимавшегося по лестнице в ложу. Зрители были в смятении. По арене бежали служители с носилками. Их зачем-то сопровождали солдаты из охраны Цирка. Кто-то помог Сафиру встать. Это оказался Нармин.

— Что с тобой?! — спросил он обеспокоенно. — Император недоволен тем, что покушавшийся на его жизнь погиб и его не успели допросить.

— Да… пожалуй, не стоило, — пробормотал Сафир, рассеянно оглядываясь по сторонам и пытаясь собраться с мыслями. Почему-то у него не было сомнения в том, что видение — правда, только лорд не мог понять его истинного смысла. Образы и обрывки слов крутились в голове, силясь сложиться в единую картину, но что-то мешало: то ли боль в висках, то ли бормотание Нармина, то ли крики возбужденных зрителей.

Его родители погибли. Это он знал. Но почему легионеры? И… император. Камаэль, отдающий приказ… Его слова… измена… заочно осужден… предал своего повелителя… всех казнить… кроме сына, буде таковой… успеет родиться! Сафир внезапно все понял и вскинул голову, впившись взглядом в удаляющуюся спину императора. Ему повезло, что он появился на свет несколькими минутами раньше, чем солдаты ворвались в родовое поместье Маградов, иначе его постигла бы участь отца и матери. Всех, кто тогда был в доме! Ненависть широкой горячей волной захлестнула Сафира. Щеки у него горели, когда он выпрямился и широким шагом направился вслед за императором. Нармин шел рядом.

— Не беспокойся, — сказал он. — Вряд ли Его Величество станет выяснять, кто нанес смертельный удар. А сам он не мог видеть.

— Но ты же видел.

— Я спускался по лестнице. Сверху разглядел.

— Значит, видели и другие, — голос Сафира был безразличен, он думал совсем не о том, о чем говорил.

— Все равно. Каждый может ошибиться. Император любит тебя. Он не станет… — Нармин запнулся, подбирая слово. — Ты ведь женишься на его дочери, в конце концов!

Сафир скривился, словно от боли. Сейчас напоминание об этом полоснуло его по сердцу, будто острый нож.

— Ты ранен? — Нармин оглядел друга. — Не похоже.

— Все в порядке.

Они быстро поднимались по ступенькам, приближаясь к телохранителям. Камаэль обернулся и, увидев Сафира, улыбнулся:

— Сафир, мальчик мой, ты снова спас мне жизнь. Что с тобой?! — добавил он с тревогой. — Ты ранен? Где лекарь?! — крикнул император сердито, оглядываясь по сторонам.

— Я уже здесь. Ваше Величество! — отозвался спускавшийся из ложи толстяк в белой тоге с кожаной сумкой на плече, тяжело отдуваясь. — Бегу, мой повелитель!

— Мне не нужна помощь! — Камаэль величественно отстранился. — Осмотри моего верного телохранителя, — он указал на Сафира.

— Нет, — Маград поднял руку, — со мной все в порядке.

…лорд Каид — предатель… изменник… повинен в государственной… Слова звучали и пульсировали в ушах, причиняя боль, точно заползшие в голову ядовитые насекомые. Ненависть затапливала сознание Сафира. Он говорил, но уже не думал ни о чем, кроме… мести! Да, его долг сына — покарать убийцу отца, кем бы он ни был. Лорд Каид был благороден, это знает каждый. Он не мог быть изменником. Его оклеветали, и император предал его, приказал убить. И не его однего!

Сафир поднял меч, не сводя глаз с лица императора.

— Мой отец — проговорил он, от ярости с трудом шевеля губами, — не был изменником! Он всегда служил императору верой и правдой!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});