Россия - преступный мир - Исса Костоев

«На всякий случай, — говорит Юрий Петрович, — я позвонил своему хорошему знакомому, профессору философии Тюхину. Он и сообщил мне, что в Киеве была издана книга «В мире мудрых мыслей», где встречались рисованные изображения, в частности, профиль Плавта, с которым связан афоризм «Человек человеку волк». Я разыскал книгу в библиотеке и понял, что изображение скопировано Старкевичем (он тоже проживал в Киеве) именно из той книги. Ранее у осужденных, как правило, за совершение дерзких насильственных преступлений, я уже встречал фразу «Человек человеку волк» (на латыни «Homo homini lupus est»)».

Дубягин козырнул в разговоре со Старкевичем своим знанием символики татуировок. В частности, он подбросил Старкевичу такой вариант расшифровки его креста с распятием: мол, «меня распяла советская власть».

«Откуда вы знаете? — изумился преступник. — Я действительно правнук члена Государственной думы, а родился в местах не столь отдаленных…

Когда же речь зашла о римском профиле и Дубягин произнес зашифрованную в нем фразу по-латыни, Старкевич сознался, что это — его жизненное кредо. А дальше… сознался в убийстве.

Очень часто татуировкой служит аббревиатура из нескольких букв, которые могут складываться в слово. В сборнике «Правители преступного мира» приведен целый список татуировок женщин-преступниц, находящихся в местах заключения. Чаще всего они повествуют о любви, верности, надежде и одиночестве. Например, аббревиатура «луч» означает «любимый человек ушел». А «Ялта» — «я люблю тебя, ангел». «Лорд» — «любовь один раз дается». Абракадабру «ДМНТП» следует понимать так: «Для меня нет тебя прекрасней».

Но среди этих аббревиатур есть и такие, которые выражают преступную идею или повествуют о жизни обладательницы. «Слон» означает, что обладательницу преследуют «с малых лет одни несчастья»; «туз» — что «тюрьма уже знакома»; «утро» — что «ушла тропой родного отца», а «босс» — что «была осуждена советским судом».

Впрочем, в последние годы, когда пошла мода на «художественную роспись тела», значение воровской символики стало потихоньку терять свое значение. Многочисленные татуировки на теле молодого человека скорее говорят о том, что ради того, чтобы быть стильным, он согласен и потерпеть, нежели о его криминальном прошлом, которого скорее всего и не было. С другой стороны, и авторитеты, даже если у них и есть «тату», не стремятся его обнародовать, а, наоборот, согласны также потерпеть, чтобы только убрать компрометирующую информацию. Но говорить о том, что блатная символика уходит в прошлое, пока рановато: воровские традиции в зоне (а именно там появляется большая часть наколок) очень сильны, и кто знает, возможно, веяния моды принесут нам новые виды надписей и новое их значение?

КСТАТИ, О МОДЕ…

Блатная феня проникает в общеупотребительную лексику, а блатная одежда влияет на то, как одеваются прохожие на улицах. В любом фильме, посвященном работе уголовного розыска первых послереволюционных или послевоенных лет, фигурируют две категории преступников: одни — расфранченные, с иголочки, по последней моде, как, например, герой Евстигнеева в сериале «Место встречи изменить нельзя». И другие — фикса на зубе, сапоги гармошкой, пиджак, шарф вокруг шеи и кепка-восьмиклинка с небольшим козырьком — так в этом же фильме был одет, скажем, герой Садальского, тот самый карманник, с которым сыграл злую шутку Глеб Жеглов, подбросив ему улику — кошелек. Это униформа двух равнозначных группировок, правивших в те времена в криминальном мире. Первую носили жиганы (что в переводе на «обычный» язык означает «вожак, молодой дерзкий вор»), а вторую — урки — основная масса профессиональных воров. Правда, в конце сороковых — а именно в эти годы происходит действие фильма — урки уже подчинили себе жиганов, и жиганская мода отошла на второй план. Потом, в пятидесятых, появились морские мотивы: брюки-клеш и тельняшки.

Но важно было не только, что носить, но и в первую очередь как. Несмотря на опасность быть опознанным и задержанным работниками милиции, каждый вор всячески старался выделиться из серой толпы, привлечь внимание окружающих к своей персоне. Вальяжная походка, независимый вид, руки в карманах и папироска во рту, начищенные до нестерпимого блеска сапоги, кепочка, надвинутая на глаза… Как тогда говорилось — «ноль внимания, фунт презрения» ко всем прочим представителям человеческого рода. Нужно ли говорить, какой восторг вызывали эти сильные независимые мужчины, да еще с татуировками, среди пацанов. Как признался тележурналист Лев Новоженов: «В нашем дворе в начале 60-х дети не хотели быть космонавтами, а все хотели быть ворами».

Когда в пятидесятых власти предприняли широкомасштабные действия по искоренению воровской идеологии и многие профессионалы были отправлены в лагеря, а другие ушли в подполье, ушла из наших дворов и воровская мода. Чтобы вернуться вновь в начале девяностых в виде пресловутых малиновых пиджаков.

Кстати, малиновые пиджаки были выбраны не случайно. Некоторые исследователи этого вопроса считают, что в начале перестройки малиновый цвет ассоциировался у многих с престижем и благополучием, ибо именно такие костюмы носили, как правило, наши представители за рубежом.

Еще одна ступень в криминальной иерархии — это те представители молодого поколения, которые и по внешнему виду, и поведению вполне подходят под определение «новые русские». «Бригадиры», как они себя называют, носят дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее — толстую золотую цепь. По количеству золота обычно судят о степени влияния человека, носящего его, о крутизне его группировки.

И наконец, мальчики в кожаных куртках, которые в изобилии гуляют по улицам наших городов. Это так называемые быки. Кожаные куртки или кашемировые парки с ушастыми кепками из того же материала — самая удобная для них одежда. Равно как коротко стриженные или выбритые затылки: быки всегда должны быть готовы к бою, а подобная одежда и прическа не мешают в драке. Украшения в виде цепей и печаток они предпочитают серебряные.

КАК ИХ ТЕПЕРЬ НАЗЫВАТЬ?

Еще в начале двадцатого века на российской каторге сформировалась определенная социальная лестница, где практически каждый из профессионалов занял подобающее ему место. Тогда среди воров выделялись свои авторитеты — наиболее яркие и крупные фигуры. А в начале тридцатых, как утверждают исследователи, появились первые воры в законе — особая категория преступников-рецидивистов, которые проповедовали принципиальный паразитизм и были бесконечно преданы воровской идее. Один бывший вор в законе, общий срок пребывания которого в местах не столь отдаленных перевалил за четверть века, писал, что вор скорее предпочтет расстаться с жизнью, чем отступить от воровской идеи.

К середине восьмидесятых годов среди воров в законе появились люди, у которых вообще не было ни одного срока. И это было явным нарушением сложившихся правил, ведь никогда еще не было формального подхода при получении этого «почетного» звания. В первую очередь определялась преданность воровской идее, учитывался опыт и организаторские способности, знание преступных законов и традиций, наличие реального авторитета. Кандидаты должны были представить две-три рекомендации от воров со «стажем». Вот, например, как писали поручители: «Хотя он и молодой, но мысли у него только существенные и воровские. Мы рады, что к нам в семью прибывают новые воры!» Какой пафос! Куда до него рекомендациям кандидатам в КПСС!

Новые воры в законе предпочитали не светиться. Они вели внешне благопристойный образ жизни, ходили на работу и даже перестали заниматься кражами. Они стали генераторами идей, мозговыми центрами преступных сообществ.

Это вызвало настоящую войну в криминальном мире. Старые воры в законе, не согласные с новым положением дел, либо подкупались, либо уничтожались физически. В те годы были убиты такие криминальные знаменитости, как Учкун, Махмутчик, Ереван, Касигорский, — с жизнью расстались около тридцати воров в законе.

В то время в Советском Союзе насчитывалось окало 700 воров в законе, более двух тысяч кандидатов и окало 20 тысяч авторитетов — так называлась следующая за ворами категория уголовной элиты. Чтобы стать авторитетом, требовалось выделиться из общей массы собратьев и завоевать их уважение. Приема в эту категорию не существовало. Авторитеты были как бы неформальными лидерами. Некоторые имели личную охрану, консультантов, связи в эшелонах местной власти. Многие из них «держали» целые регионы. Хабаровский авторитет Джем, к примеру, сплотил значительное число рецидивистов и создал небольшие «филиалы» в других городах и некоторых колониях. «Бойцы» Джема обострили криминогенную обстановку в регионе: возросло число разбойных нападений и вымогателей.