Рейтинговые книги
Читем онлайн Большая книга ужасов – 56 (сборник) - Евгений Некрасов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 75

В воде мелькнула длинная тень, открылась бездонная воронка и в один длинный хлюп всосала остатки чудо-оружия.

– Рули к берегу, – сказал Пороховницын капитану.

На этом все и кончилось.

Тараканщика увели в наручниках полицейские, и больше я его не видела.

Супермонстр в реке так и не вырос – то ли волжская вода сильно разбавила голубую жидкость, то ли мир в очередной раз спасли мы с Пороховницыным, успев быстро испортить пентаграмму.

Правда, у пристани поселился большущий сом. Плавает на виду, никого не боится и развлекает туристов, целиком глотая батоны и жареных кур. Рыболовы спорят, сколько в нем килограммов и метров, и вспоминают сома весом в девятнадцать пудов[8], описанного натуралистом Сабанеевым в 1886 году. Почему-то Сабанеев забыл упомянуть, что поймали его в окрестностях Нижних, но об этом и так все знают. Спорщики сходятся на том, что рыба с тех пор измельчала. Сом у пристани потянет килограммов на двести – подросток! Многие не отказались бы поймать и такого, но продавцы кур и экскурсоводы горой стоят за своего кормильца. Даже по ночам дежурят, отгоняя браконьеров, приезжающих на джипах с лебедкой, стальным тросом и крюком, на который можно выловить подводную лодку.

Пороховницын, как только мы вернулись домой, сжег колдовскую книгу из мансарды, ушел в военный городок и пропал на целый месяц. Вернулся с третьей звездочкой на погонах. В ответ на поздравления говорил, что давно выслужил «старшего лейтенанта» по срокам и особых причин радоваться этому званию не видит. «Старлея» дают всем офицерам. Надо ухитриться не получить «старлея».

Конечно, у меня была к нему куча вопросов, но если Пороховницын о чем-то не хочет говорить, из него каждое слово приходится вытягивать клещами. «Где был?» – «Так, по службе». – «Что делал?» – «В основном рассказывал». – «О тараканах?» – «А об остальном меня не спрашивали».

Папа уладил дела с наследством и до конца отпуска успел пособирать грибы, накупаться в Волге и даже перевернуться на дяди-Сашиной яхточке, хотя Пороховницын утверждал, что это невозможно. Там специальная доска от переворачивания, называется «шверт». Так папа ее вынул и перевернулся. Вспомнил детство и уехал совершенно счастливый.

Теперь с нами живет мама, а у нее свои развлечения. В городе полно кружков для скучающих туристов, и мама занимается, похоже, в каждом втором, а в каждый первый записала Дрюньку. У нее пилатес, у него карате, потом у обоих курсы аквариумистов, и так дотемна. Дрюнька больше не рвется в побег – ему бы до постели дойти. Золотой ребенок!

Я опять остаюсь в доме за старшего, рисую на дяди-Сашином компе картинки в 3D и жду с полигона Пороховницына.

Вечерами, пока не вернутся мама с Дрюней, мы уничтожаем чудо-оружие. В огороде уже прикончили одну грядку с травой Урфина Джюса, а недавно расплавили газовой горелкой аквариум из гаража. Кто знает, может, это был просто грязный аквариум. Или в нем пряталась неизлечимая болезнь, или, если сунуть в аквариум голову, можно было превратиться в барана. Дядя Саша рассказал Пороховницыну только про траву, потому что не успевал с ней справляться без помощника. А что аквариум – тоже вува, мы только подозревали. Оставшееся от него расплавленное стекло и металл мы до последней капельки собрали в ведро, залили цементом и закопали на три метра под землю. На всякий случай.

Евгений Некрасов

Повелитель кукол

Глава I. Заклятый враг

– Эй, пацан, дай закурить!

Еще вчера я знал, что Сало не простит. Я сто раз прокрутил в голове эту сцену. Как они: «Эй, пацан!» – а я оборачиваюсь, вскинув бровь, оцениваю ситуацию и молча иду им навстречу. Потом, конечно, меня метелят. Но пока я иду, чтобы с достоинством принять свою судьбу (убегать все равно бесполезно), моральная победа остается за мной.

– Пацан, ты че, оглох?

На самом деле я не обернулся, а брел своей дорогой с занятым видом, который не мог никого обмануть. Бровь я вскинул, но моральной победы не ощущал.

А воздух пах талой водой, и солнце горело в хрустальных сосульках. Капель выстукивала марши, как тысячи маленьких барабанщиков.

Меня догнали и для разминки нащелкали по ушам, чтоб лучше слышал. Я даже не отмахивался, боясь раздразнить этих гадов. Младший был мне ровесником, старший выглядел на все шестнадцать. Куда там.

Потом они приступили к воспитательному процессу: старший держал, младший бил. Он так старался, что быстро устал. Завершающую печать под глаз мне штампанул старший.

– Понял за что?

Я сказал, что понял, и они ушли.

Тогда я разгреб сугроб до чистого снега, умылся, слепил комок для подбитого глаза и пошел бродить по улицам.

Домой мне было нельзя. Если бабуля заподозрит правду и опять нажалуется в полицию, то завтра меня ни одна больница не примет.

А начиналось все почти мирно: Сало отнял мои кроссовки. У нас в таких случаях жалуются Марику, только сперва надо крепко подумать, может, отнятая вещь и не так уж тебе нужна. Марик помогает всем, кто попросит. Но дружить с ним опаснее, чем враждовать с Салом. Поэтому я сказал дома, что потерял пакет со сменкой, и успокоился. Кто же знал, что бабуля, простота, побежит в школу вешать объявление! Начиналось оно так: «Шоколадку тому, кто вернет…» Сало подошел в моих кроссовках, стебок дешевый, стал спрашивать, какая шоколадка. Оба сперва не поняли, с кем связались, – ни бабуля, ни он. Сало прозрел в полиции, а бабуля не прозреет никогда. Меня будут бить, а она будет ходить в полицию, потому что нельзя оставлять хулиганство безнаказанным. Не понимаю, как она с такой наивностью работала директором школы.

Подбитый глаз болел, из неподбитого сами бежали слезы. Как в тумане я уходил от людных мест, но в городе везде людно. У нас очень участливые прохожие. Они появляются сразу, как только тебя отделают, и начинают выдавать полезные советы, замечания и общие рассуждения о ходе жизни.

– Куда ж ты грязным снегом в глаз!

– Правильно, пацан, бланш холод любит.

– А если застудит?

– Порядочные дети дома сидят, уроки делают.

Я сел в полупустой трамвай, пригнулся за чьей-то спиной с каракулевым воротником, и меня перестали замечать.

Не помню, куда я ехал, да это было и не важно. Трамвай покачивало, колючий снежок таял на раскаленном глазу, успокаивая боль. Я думал, как ненавижу Сало. Ненавижу его стрижечку, от которой голова кажется квадратной, и немытую шею. Ненавижу его дыхание на своем лице и вонь его пота. Зря бабуля выручала мои кроссовки. После Сала я их не надену. Отдельно ненавижу его слюни, летящие в лицо, когда Сало гогочет. Ненавижу, как он, давясь и подталкивая пальцами, жрет мои бутерброды, а я должен смотреть – это обязательная часть программы, без этого Салу никакого удовольствия. В конце он должен рыгнуть. Если не рыгается, он отвешивает мне щелбан, или «макаронину», или «саечку». Во всем, что касается пыток, Сало невероятный спец. При Иване Грозном он стал бы палачом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 75
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Большая книга ужасов – 56 (сборник) - Евгений Некрасов бесплатно.

Оставить комментарий