Головная боль в наследство - Валерия Савельева

– Да уж, у Тольки, оказывается, появился настоящий поклонник, – она подмигнула. – Эх, Ирка была бы рада узнать. Вечером придёт, не хочешь дождаться и порадовать ещё одну сестричку своего возлюбленного? – смех вышел нервным. – Шучу, шучу! Давай быстро прогуляемся в ближайший супермаркет, а потом всё остальное.

Марид даже не приметил изменений в настроении девушки, мысленно он был не здесь и даже не сейчас, прокручивая в голове прошедший день. Впрочем, когда, по возвращении из магазина, Алиса утянула его на кухню, пришлось возвращаться на грешную землю из не менее извращённых фантазий. Последнее время джинну даже нравилось готовить – это занятие приносило какое-то странное удовлетворение и понимание, что занимаешься чем-то полезным.

Ифрит еле слышно подпевал играющей на радио песне и ловко орудовал ножом, нарезая морковь. Казалось, хорошее настроение нельзя испортить ничем. Совершенно!

В груди неприятно кольнуло, нож выпал из разжавшихся пальцев. Невидящим взглядом уставившись в стену, Марид нащупал ближайшую табуретку и медленно присел на неё. Он прислушивался к ощущениям, пытался понять, что же случилось. Казалось, будто… Да! Он не чувствовал Толика, будто бы хозяина вообще больше не было, как и натяжения оков связи. Марида аж затрясло, краска отлила от лица. О, Шайтан! Хоть бы с ним ничего не случилось!

Джинн в мгновение ока подскочил, кидаясь вон из кухни. Алиска, которая в этот момент как раз выходила из комнаты, таща под мышкой коробку с блендером, не успела даже попытаться остановить ифрита. Он будто б не бежал – летел. Подхватив с тумбочки телефон, она набрала номер Иринина:

– Там Марид…

– Понял.

Когда на пути выскочившего из подъезда джинна словно из под земли вырос Борька, Мариду было совершенно не до него. Джинну требовалось лишь одно: чтобы никто не стоял у него на пути. И ничто.

– О, наглый джинни, – ехидно возвестил Иринин, раскидывая руки в стороны и мешая ифриту проскочить, – что ты тут забыл?

– Ничего, – выдавил тот, пытаясь проскользнуть под рукой у "белобрысой швабры", но разница в росте делала это довольно сложным процессом.

– Ну как же это ничего?

Едва не зарычав, Марид замахнулся, чтобы вмазать Борьке по морде, таким образом освободив дорогу, но летящий кулак был остановлен ладонью хмурого Иринина, который, в свою очередь, довольно неслабо заехал коленом джинну в живот.

– Одурел? – ифрит согнулся, закашливаясь. – Пропусти меня, скотина крашеная.

– Увы, придётся тебе посидеть тут, – Борька погрозил джинну пальчиком.

Марид вскинул на него полные ярости глаза. "Или Иринин сейчас сам уйдёт с пути, или я его уничтожу. Размажу. Убью", – пронеслось в голове. И джинн, не дожидаясь первого возможного решения, наотмашь ударил рукой по воздуху, откидывая от себя Борьку метров на десять. Тот упал на одну из клумб, трепетно охраняемых бабуськами, и затих, будто сломанная кукла. Но Мариду было плевать, даже если бы сейчас пришлось голыми руками размозжить этому пацану череп. Наверное, расползающиеся по пальцам мозги даже успокоили бы джинна…

В квартире Марид оказался уже минут через двадцать, хотя для этого пришлось материализовать крылья и добираться по воздуху. Забыв даже снять ботинки, ифрит ринулся к комнате Толика, но дверь была закрыта на замок, словно её хозяин сам не хотел никого впускать.

– Шайтан! Толька, открой дверь! Срочно. Сейчас же. Что стряслось? – заорал Марид, со всей силы шибая по двери кулаком. – Толик!

Но ответа не было, и джинн опять использовал магию, вышибая дверь вместе с косяком. Что сразу бросилось в глаза: куча бумаг, валяющихся на кровати, и открытая дверь шкафа.

Казалось, сосущая пустота поглощает меня изнутри, а одиночество съедает заживо. Думать не удавалось, двигаться – тоже. Правильно, я одинок, чёрт побери! И то, что для Марида свобода, для меня – лишь пустота. Но я должен был. Ведь правда? На вопрос, конечно, никто не ответил. Да и кто бы мог?

Звонок мобильника услышал, только когда несчастный телефон разлетелся на части, со всей силы ударившись о стену. Схватив за плечи, меня насильно поставили на ноги и хорошенько встряхнули. Ай-яй, отпусти… больно…

– Толька, придурок! Ты что тут устроил? Что случилось? – громыхал голос ифрита.

– Я? – кое-как пробормотал, чувствуя, как пустота в груди неприятно пульсирует.

– Нет, я, блин! Что тут стряслось? – он почему-то был зол, очень зол.

Но так и не получив ответа, джинн лишь крепче сжал мои плечи и заставил медленно перебирать ногами. Что ж, пришлось согласно плестись в комнату. Шаги с каждой секундой давались чуть уверенней, зайдя в комнату, я даже смог сбросить поддерживающие руки ифрита и самостоятельно добраться до кровати. Смахнув с неё бумаги, присел, сжимая майку на груди.

Думать всё ещё не хотелось. "Отпустить, отпустить, отпустить", – пульсировало в голове, словно навязчивая идея. Хотя почему словно? Это ведь и есть единственное моё желание – дать Мариду свободу. Ведь так?

Я перевёл взгляд на джинна, присевшего на корточки рядом с кроватью. Перехватив одну из моих заледеневших ладоней, он осторожно поцеловал пальцы, потёрся о них щекой.

– О Аллах, я думал, что ты умер… или умираешь… – пробормотал ифрит, прикрывая глаза. – Я тебя не чувствовал.

– Ты не веришь в Аллаха, – флегматично отозвался я, разглядывая любимые черты лица. Из всех слов удалось уловить только упоминание Бога, потому ответ, наверное, получился довольно странным.

– Я тебя и не чувствую, – побледнев, добавил джинн.

Это я услышал. И улыбнулся одеревеневшими губами, чтобы изобразить хоть какое-то подобие радости. Ведь должен радоваться, правда?

Поднявшись и сообразив, что довольно твёрдо стою на ногах, пошёл в коридор. Марид послушно плёлся следом, не отпуская моей руки. Он был сам не свой, вероятно, не понял ещё, что случилось. Стоит объяснить…

Оставив джинна в прихожей, я вернулся в зал и взял со столика лампу, потом отрыл в шкафу тёплый шарф, который когда-то приватизировал, и вручил всё ифриту. Эмоций почти не было, только пустота и одиночество. А какие ещё чувства испытываешь, теряя частичку души?

Усмехнувшись этим мыслям, я потянулся к губам джинна, срывая с них поцелуй. Вкладывая в эти прикосновения всю любовь, горечь потери, желание… Прощаясь.

– Спасибо за всё, – шепнул, разжимая объятия и выталкивая Марида на лестничную площадку. – Теперь ты свободен и не должен подчиняться мне.

И закрыл дверь не в силах больше видеть любимого, на которого не имею абсолютно никаких прав. Прошёл обратно в зал, упал на диван… и будто бы плотину прорвало. Чувства нахлынули одновременно, убивая своим существованием. Уткнувшись лицом в колени, я даже не плакал – ревел, словно маленький ребёнок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});