Игрушки для императоров: лестница в небо - Сергей Кусков

– Ты не говорила. Я не слышал.

– Может быть. Но это не значит, что ситуация не была под контролем.

Молчание. Ну, вот он, момент истины, разнос за содеянное. Я внутренне напрягся, готовясь.

Точно, угадал.

– Нас там было трое, команданте добрая душа! – заорала она, выпуская пар. – Три человека, два тренера и я, прошедшие огонь и воду! Мы разбираемся в травмах не хуже хирургов и травматологов! Я участвовала почти в сотне боевых операций, в прямом смысле боевых, как и они! Там убивали и мы, и нас, и мои напарницы получали ранения! Мы перевязывали их и кости по кусочкам складывали!

– Где ж это вы так повоевали в мирное-то время? – съязвил я, хотя понимал, что не прав. Но молчать, когда на меня орут… не хотелось.

– Куда нас только не кидали! – Катарина сбавила обороты. – И на Марс, и на Луну. Да и на Венере подонков хватает. Форму дэбэшную на нас цепляют, и в бой. Как простые солдаты. Или армейскую. Кстати, армейская форма мне больше нравится, сидит лучше.

Пауза.

– Но не об этом речь. Медицина у нас отдельным курсом, на несколько лет. Одним из самых главных предметов, важнее, чем владение некоторыми видами оружия. Причем как теория, так и практика – по больницам на два месяца всех распихивают, по госпиталям, чтобы зачеты получали как медработники. Мы, ветераны, вообще можем работать фельдшерами и хирургами в отдаленных провинциях, где нет или мало настоящих врачей. И будем неплохими врачами и фельдшерами!

Она вновь распалялась, постепенно повышая голос, я же тихонько наматывал на ус обрывки фраз, понимая, что почти ничего не знал про корпус. Все, оказывается, гораздо сложнее, чем виделось раньше. Боевые операции, медицина на уровне медработников…

– У нас всегда всё под контролем, каждая малость! Ты только разевал рот от неожиданности, что она споткнулась, а мы втроем уже сосчитали, сколько раз она перевернулась и сколько ударилась в падении, определили степень повреждений! Ее жизнь была вне опасности! Ей ничто не угрожало, сердобольный мой друг! Два болезненных, но пустячных перелома, только и всего! Потерпела бы! И тут твой поступок.

– Такие крутые, блин! – Я грязно выругался по-русски. – А что ж тогда ничего не сделали, раз все увидели и определили? Вы же понимали, бежать дальше она не сможет, чего ждали? «Время не вышло, время не вышло»! Спокойненько, без напрягов, поднялись, пошли, вынесли, помогли. Делов-то!

– Да проверяли мы! Тебя проверяли! – заорала она в ответ. Так громко и резко, что я инстинктивно втянул голову в плечи. – Тебя и пятнадцатый взвод! На предмет устойчивости нервной системы! Ей ничто не угрожало, полежала бы, отдохнула, а вот посмотреть на вашу реакцию очень даже стоило!

– Посмотрели? – ехидно оскалился я. – И как?

– У тебя выдержка ни к черту, – вымученно вздохнула она. – Надо заняться ею. Отдельно. И с ними нужно еще работать. Почти хорошо, но в бой посылать пока рано.

– В чем прикол? Ради чего это все? Ладно, я – гражданский, но они обученные и преданные девочки, за что их так «проверять»?

– Дурак ты, Хуанито, вот и весь сказ, – подвела итог Катарина. – Ты куда пришел? В оранжерею, цветочки поливать? Или в корпус королевских телохранителей? А что делают телохранители? Что обязаны делать, в идеале? Правильно, умирать! А как мы научим их умирать, отдавать жизнь вместо кого-то, если будем трястись над каждой их царапиной? Они – мясо, их жизнь ничего не стоит, и они должны осознать это в полной мере, Хуан. Они должны, обязаны рисковать и ни в коем случае не дорожить жизнью! Или ты думаешь, просто так набирают только из приютских сирот? Думаешь, мало обычных девчонок пытается попасть к нам на отборы? Да сколько угодно! Завал полнейший! Документы подделывают и приходят, типа сироты, пороги службы вербовки обивают! Но нет, нет и еще раз нет, только сироты, и лучше с криминальным прошлым. Воровки, бродяжки, дети алкоголиков, побирушки. У нас хватит сил сломать их и вырастить новый стержень, огромные конкурсы позволяют отсеять почти всех, кто не подойдет, и оставить достаточное количество. На это уходит несколько лет, но это отработанная методика, и мы можем себе ее позволить. Зато бывшие бродяжки знают, что они пыль, мусор и хорошего в жизни, кроме корпуса, у них ничего не будет. Они должны презирать жизнь, презирать ее ценность, только тогда есть уверенность, что они станут под пули, закрыв собой нулевой объект. Только так, Хуан. Комнатные цветочки не смогут принять это, им ведомы такие понятия, как «ценность жизни», «естественные права человека», «права гражданина» и прочая лабуда. Их можно сломать морально, заставить выполнять приказы, думать по шаблону, но их нельзя заставить забыть, что жизнь ценна сама по себе.

И тут ты со своей аптечкой и жалостью!

Какое-то время ехали молча. Да, о таком положении вещей я не думал. Как все жестоко!

– Но зачем так сложно? Ведь на гражданке работают сотни телохранителей, и они без вашей костоломной подготовки становятся под пули, когда надо.

– Мы лучшие, Хуан. И если выпускаем бойца, мы уверены, что это – боец. Нужный нам, а не олигархам на гражданке. Мы не просто бойцы, пойми, мы «ангелы-хранители» Короны. Всемогущие, безгрешные, не допускающие ошибок и не думающие о себе. Эту идею корпуса и пытался донести Антонио Второй, создавая себе игрушку, только ради нее и создал нас. А не ради смазливых девочек в коротких юбчонках, которые должны были с оружием в руках везде ходить вокруг него.

Вздох.

– Ну и ради них тоже, частично. Приятно ведь окружение молоденьких девочек? Но согласись, потрахать их император мог и так, из-за одних понтов не стоит организовывать подобную структуру. Очень капризную, сложную и невероятно дорогую.

Тут я был с нею согласен.

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь!

Она в сердцах махнула на меня рукой. Еще несколько кварталов проехали молча.

– Вы за мной следили?

Она кивнула.

– После инцидента с Бенито я настояла на том, чтобы ты был взят под особый контроль. Мишель поддержала без вопросов. И тебя поставили в список охраняемых объектов.

– Это как?

– Как-как! Как объект, который мы охраняем, как еще! – вновь воскликнула она, намекая на мою непроходимую тупость.

Я скрипнул зубами.

– Мы же не только Лею охраняем и ее детей. У нас в списке объектов больше тридцати человек. К некоторым, вроде членов королевской семьи, прямой ветви, приставлены группы, некоторыми занимается только дворцовая стража, а мы лишь сверяемся, некоторых пасут безопасники Алисы. Но в случае чего реагируем мы и постоянно с этими структурами синхронизируемся. Так и тебя поставили на мониторинг, снабдив несколькими жучками. Не пытайся, не найдешь, – усмехнулась она, видя, как я начал себя ощупывать.

– Спасибо! – Я недовольно хмыкнул. – И на что ориентированы жучки? Координаты? Прослушка? Видеообзор?

– Все.

Я закашлялся:

– То есть как «все»?

– Ты тупой, не знаешь, как это «все»?

Я непроизвольно сжал кулаки:

– Вообще-то знаю! И что, вы следили, как я ем, купаюсь, в туалет хожу?

– Нет, мы следили за твоими координатами, периодически проверяя аудио– и видеовыходы, на всякий случай. И когда твои координаты начали удаляться от школы в сторону дома одного из ключевых криминальных авторитетов планеты, и видео, и аудио были включены. Да, можешь не спрашивать, я слышала все, что сказал тебе Виктор Кампос.

– И как тебе его предложение?

Она равнодушно пожала плечами:

– Он слишком романтизировал преступный мир. Поверь, в нем нет ничего такого, за что стоило бы к нему тянуться. Это мир грязи, подлости и жестокости. Это клан, Хуанито. Клан, который занимается тем, чем неприлично заниматься порядочным людям. Им достались отбросы, объедки пиршества, которыми не могут позволить себе заниматься достойные люди, контролирующие жизнь планеты. Проституция. Незаконная проституция, – уточнила она и ухмыльнулась, вкладывая весь отвратительный смысл в это слово. – Ведь осталось не так много вещей, которые незаконны на Венере, этой, по земным меркам, цитадели разврата. Работорговля. Наркота. Торговля раритетами. И разумеется, контроль над трущобами, который никто не сможет осуществить лучше подобной структуры, работающей «снизу». Как видишь, мафия Венеры – это сборище грязи, в которой нормальный человек не может не утонуть.

Она помолчала.

– Да, там крутятся большие деньги, достаточно большие даже по меркам планеты, здесь Кампос не лжет. Но нужны ли они такой ценой? Да и выйти из бизнеса, чтобы спокойно потратить их, проведя остаток жизни где-нибудь на Ямайке или Гаити, невозможно. Это до конца жизни, Хуан. И маловероятно, что жизнь окончится в постели от старости.

Я непроизвольно сглотнул. Все еще находясь под впечатлением обаяния этого человека, Виктора Кампоса, довольно харизматичного сукиного сына (тьфу, прицепилось), я не мог рассуждать здраво, и слова Катарины подействовали отрезвляюще.