Оседлать чародея - Сергей Крускоп

– Очень тронута, – пожала плечами Омелия.

– М-да, – проговорил конек, вновь обращаясь к Виану, – интересно, в каком порядке тебя собирались этим тыкать? Этот вот кинжал вместе с ножнами припрячь – вдруг да пригодится.

– А второй?

– Промой водой, протри тряпицей, а затем сунь лезвием в костер, – пожал плечами конек.

– Э… Зачем?

– Будет у тебя вполне приличный кинжал, хоть и без ножен. Хоть хлеб порезать или там рыбу почистить.

Виан временно отложил кинжал и взялся за перстень и письмо, пока еще их можно было рассмотреть.

– Я такой перстень видел у Суры, – сказал он. – Это государева золотых дел мастера работа.

– Мало ли у Суры перстней? – спросил конек.

– А Сура – это кто? – поинтересовалась Омелия. – Та белобрысая девица, которая в царской опочивальне ночи проводит?

– Угу, – отозвался конек, – царская фаворитка и твоя соперница. В каком-то смысле.

– Перстней у нее, конечно, куча, но то, что этот с царева двора, – ручаюсь, – сказал Виан.

– А письмо? – спросила принцесса.

Виан извлек из бересты листочек пергамента, развернул и, щурясь, поскольку уже было темновато, прочитал:

– «Дабы не допустить прибытия заморской царевны и через то – осквернения Угорийского престола, изведите посланного за ней холопа, известного как Виан, Нарнов сын. Госпожа Сура».

– Замечательно! – фыркнула Омелия. – Я еще в двух днях пути от Тищебора, а мне уже не рады.

– Не верится мне как-то, – хмыкнул Виан, – что это госпожа Сура сама писала. Во-первых, при всей взбалмошности она – девка пусть и невеликого ума, но незлобивая. А во-вторых, видел я пару раз, как Сура письма пишет.

– Почерк не похож? – спросил Лазаро.

– Нет, почерк похож. Но оба раза она подписывалась не «госпожа Сура», а «Сурочка».

– Ну что же, – конек возвел очи к небу, – что у нас есть? Убийцы были в накидках, позволяющих опознать слуг Пастха. Значит, наверное, это не были слуги Пастха. С другой стороны, при себе у них были вещи, по которым можно заподозрить заговор со стороны кого-то из царева окружения, вероятнее всего – фаворитки Суры. Значит, это скорее всего тоже неправда.

– Вряд ли убийцы сами собирались умирать, – вставила Омелия, – значит, они были подосланы кем-то из дворца, кто одновременно хотел, чтобы подозрение пало на кесов.

– Но, с другой стороны, могло быть и наоборот. Или даже третий вариант…

Виан окончательно запутался.

– Я знаю, чего у нас нет, – Виан обвел взглядом спутников. – У нас до сих пор нет ужина.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Конец лета выдался дождливым. Добрых две седмицы дождь то утихал, то принимался с новой силой хлестать по потемневшим крышам; небо непрерывно клубилось тучами, лишь изредка пропуская лучик-другой затерявшегося в облачной круговерти Светила. Поля разбухли от воды, грядки на огородах сочились ею, напоминая забытые под дождем и раскисшие ржаные ломти, по колеям дорог текли бурые ручьи.

У Виана, вернувшегося во дворец вместе с Омелией, почти не было возможности видеться с принцессой. Во-первых, царь отвел заморской гостье покои в дальней части дворца – видать, чтобы держать ее подальше от разобидевшейся Сурочки, и принцесса этих покоев почти не покидала, даром что погода не располагала к прогулкам. Во-вторых, за время Вианова отсутствия на конюшнях накопилось такое множество дел, что парень не то что видеться – вспоминать-то об Омелии не успевал. Впрочем, вспоминал все же, и воспоминания эти его смущали, Порождая в душе незнакомые ранее чувства.

Он, впрочем, успел не только царю-государю, но и друзьям-конюхам в подробностях рассказать придуманную в Эрианте байку про пленение царь-девицы посредством ковра, шатра и яств. В ответ же с удивлением узнал, что в народе уже ходит другая легенда: дескать, приходится царь-девица родней самим Светилам – Солнцу да Месяцу, вот они и попрятались за тучами от огорчения, когда ту девицу пленили да силой в Тищебор привезли. При этом никого не смущало, что чуть не полгорода видели, как Омелия въезжала в ворота Тищебора во главе высланного Власом конного эскорта, улыбаясь и величественно помахивая рукой встречным.

Конек, услышав эту байку, хмыкнул и сказал, что какая-то доля истины в этом есть. Но до подробных объяснений не снизошел. Он вообще появлялся редко и ненадолго – Виан вспомнил, что Лазаро должен как будто бы руководить подчиненными Стасия. При этом парень сильно сомневался, что горбунок каждый раз совершает путешествие до Рачьей бухты или еще куда – прыгает, скорее всего, через портал прямо из конюшни, когда никто не видит. А самому Виану случая попрактиковаться с порталами все не представлялось. Зато свечка перестала превращаться в восковую кляксу, а послушно загоралась и гасла, повинуясь Вианову приказу.

Странные люди в черном, чьи кинжалы перешли теперь в Вианову собственность, а тела, надо полагать, кормили рыб Рачьей бухты, не шли у парня из головы. Однако кто бы ни были их наниматели, они ничем себя не проявляли. Сурочка при редких встречах вела себя как обычно; Пастховы слуги, слава тому же Пастху, обходили дворец стороной, и даже Селиван перестал донимать Виана и совать нос в его дела.

Это были спокойные дни и недели; само время, казалось, уподобилось жидкой грязи в тележной колее – текло медленно и однообразно, маскируя своей непрозрачностью проплывающие мимо соринки событий. Поэтому, когда государь Влас выразил желание лицезреть своего конюха, Виан, чьи мысли были заняты главным образом фуражом и конскими недомоганиями, ничего дурного не заподозрил.

На этот раз государь был в престольном покое один. Даже неизменного Селивана почему-то не было, а про Суру Виан слышал, что с тех пор, как во дворце появилась Омелия, царева фаворитка из своих покоев показывается нечасто.

– А, явился! – как-то несколько рассеянно проговорил царь, ковыряя ногтем подлокотник престола. – Подойди-ка сюда! Тут вот какое дело… – начал он, когда Виан приблизился.

Виан немедленно упал на колени, распознав знакомые интонации.

– Государь-надежа! Ни в чем не бахвалился, клянусь Пастхом, и ничего не обещал!

– Ну так пообещаешь, – государь равнодушно Дернул плечом, – дело это государственное… Да подожди ты причитать, послушай! Омелия – ну, царь-Девица которая – не слишком-то к нашей царской персоне расположена. Так вот, расположения этого думаю я добиться подарком каким. И прознал я, что роду этой девицы принадлежит некий перстень, а также другие безделушки, которые та девица желала бы видеть при себе.

«Что ж она их с собой не прихватила из дворца?» – чуть не вырвалось у Виана, но он вовремя вспомнил легенду про ловчий шатер. Царь между тем продолжал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});