После майдана 2005-2006. Записки президента - Леонид Кучма

Остаюсь, однако, при твердом мнении, что на период моего президентства власть была необходима, и власть не просто достаточно сильная, но и в определенной мере привычная людям. Если меня спросят: «Привычная - значит, похожая на советскую?», я отвечу: «Да, в чем-то похожая. И в то же время принципиально иная, ибо она нацелена на совсем другие идеалы и ценности. Она стремится к реальной демократии, но понимает, что это длительный (и далеко не революционный) процесс».

И второе. Власть - это такая вещь, которой нужно уметь пользоваться и которую нельзя раздавать. Власть годится на что угодно, только не на подарки.

30 июля

Сразу после «оранжевой революции» появились признаки того, что Россия перестанет заниматься «благотворительной» деятельностью на украинском направлении своей внешней политики. Для нее это потеряло смысл. Исчезла та идея, которая вдохновляла Россию «благотворительствовать».

Я должен признать, что в какой-то степени это слово можно употреблять и без кавычек. Россия Ельцина и Путина при моем президентстве действительно кое-что существенное делала для нас если и не в ущерб себе, то достаточно бескорыстно. Правда, сразу надо сказать, что не мешало бы однажды сесть и с карандашом в руках посчитать, кто же кому больше «подарил». Окончательный баланс еще не подведен и вряд ли может быть подведен.

Достаточно вспомнить, что все банковские расчеты на большей части бывшего СССР производились через один центр, и этот центр находился, как легко догадаться, в Москве. Все сбережения населения УССР и многое другое оказалось на счетах «Сбербанка» в Москве. Пресловутый «Сбербанк» был тем барином, у которого своя рука - владыка. Там царила рваческая стихия. Под ее напором в 1992 году Пинзеник от имени Украины подписался под нашим долгом России в 2,2 миллиарда долларов. Это был корпоративный долг. Украинское государство не должно было его погашать. Но когда эта стихия более-менее утихомирилась (главным образом благодаря Украине, которая перестала быть столь беспечной), то официальная экономическая политика Кремля в отношении Украины была достаточно благоприятной для нас, и я бы даже сказал, великодушной.

Это факт. Чем он объясняется? Над всем, что делалось в области российско-украинских отношений, была большая романтическая идея. Ее можно выразить известными словами: «навеки вместе». Навеки вместе - к высотам экономики. Навеки вместе - к высотам на мировой политической лестнице. И так далее и тому подобное.

Не стану спорить с теми, кто заговорит об угрозах для Украины, таящихся в этой идее. Мне ли спорить на эту тему, если я в отношениях с Россией только то и делал, что старался свести эти угрозы до возможного минимума! Идеей «навеки вместе» Москва была воодушевлена, конечно, намного больше, чем Киев. Но с экономической точки зрения эта идея была безусловно выгодной и нам.

«Оранжевая революция» заставила Россию распрощаться с этой идеей. В июне 2005 года, на встрече с главой украинского парламента Владимиром Литвином в Санкт-Петербурге Путин весьма деликатно дал понять, что Россию не устраивает уровень честности украинской стороны. Российский президент обозначил это как «определенную озабоченность» по поводу сотрудничества «Газпрома» с его партнерами в Украине. «Мы столкнулись с проблемой, которая оценивается, по разным методикам, где-то до миллиарда и более долларов. Надеюсь, что президент, правительство, парламент Украины утрясут эту проблему в самое ближайшее время», - дипломатично заключил он.

Не берусь судить, насколько справедливы эти обвинения, но, судя по всему, российская просьба не была услышана украинской стороной. И уже в июле, после окончания саммита «большой восьмерки» в Шотландии, Путин заявил журналистам без обиняков: Россия готова расширять сотрудничество в газовой сфере с Украиной, «если она не будет тырить у нас газ». В более мягкой форме, во время этого же саммита, Путин высказался так: развивать проект поставок российского газа в Европу через Украину можно лишь при наличии четких гарантий Киева по выполнению взятых на себя обязательств.

«Ребята, давайте жить дружно, но - по законам рынка», - таков смысл сигнала, поданного Украине. На европейском рынке есть такие-то цены на газ и нефть. Вот и перейдем на эти цены. По нефти - сразу, а по газу - с первого января 2006 года, поскольку действует заключенный ранее договор, согласно которому Украина платит по 50 долларов за тысячу кубометров, переброшенных на сто километров, а Россия - 1,09 доллара за транспортировку.

Это была моя договоренность. Началось с того, что Украина платила по 80 долларов за тысячу кубометров как минимум. «Вы загнули», - сказал я Черномырдину. «Давай разговаривать», - ответил он. Мы сели с ним и внимательно посмотрели на украинскую экономику, на работу предприятий химии и металлургии. Смотрели так внимательно, что пропустили время обеда. Черномырдин убедился, что 80 долларов сделают нас банкротами. Это был, напомню, 1995 год. Я говорю: «А теперь давай смотреть, что будет с твоим, то есть с российским, бизнесом у нас. Ему ведь тоже придется считать убытки!» В то время российский бизнес был завязан на Украину больше, чем сейчас. Так мы нашли вариант: 50 долларов и 1,09. Расчеты показали, что в этом случае на плаву остаются и украинские предприятия, и российские. Но все-таки главное при этом - что россияне не хотели зла Украине.

К нынешним дням «связка» российского бизнеса с украинскими предприятиями заметно уменьшилась, и Путин, расставшись с идеей «навеки вместе», мог заявить о переходе на мировые цены в расчетах за нефть и газ. А мировые цены, между прочим, выше европейских… Россия, надо сказать, не только продавала нам газ по сниженным ценам - она уступила Украине часть европейского рынка. Мы договорились тогда о пяти миллиардах кубометров. Эти пять миллиардов кубометров, купив их у России по 50 долларов, мы продавали в Западную Европу в среднем по 100 долларов. Сколько грязи было вылито на нас «оранжевыми» по этому поводу! А в действительности все было предельно просто. Выручка позволила нам компенсировать низкие цены на коммунальные услуги. Так что когда Путин заявил в Петербурге, что кончает с благотворительностью, я сразу подумал, что меньше, чем по 150 долларов за тысячу кубометров Ющенко платить не будет. Тройное подорожание!…

Вспоминается моя первая встреча со Шредером, канцлером Германии, наш доверительный разговор один на один. Он говорил об антиамериканизме в его стране. Есть, мол, такое явление, отрицать это было бы странно. Но есть и другое. «Наша экономика тесно связана с американской. Она серьезно зависит от немецко-американских транснациональных компаний. А интересы немецкого бизнеса не могут быть безразличны государственному руководству ФРГ. Мы не можем позволить себе осложнять отношения со Штатами до такой степени, чтобы от этого несла потери немецкая экономика». Канцлер высоко отозвался о Клинтоне, и я от души присоединился к его отзыву, добавил про вклад этого американского президента в осуществление украинско-американской космической программы. Наш разговор происходил в Берлине, в новом офисе канцлера, в рамках немецко-украинской комиссии по экономическому сотрудничеству.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});