Равника (ЛП) - Вайсман Грег

Вы только поглядите на это. Будь я проклята, если Бифштекс не был рождён для того, чтобы ездить на крылатой лошади.

Лилиана увидела, как он кивнул ангелу; ангел кивнул в ответ. Протрубили горны. С палуб Паргелия II спикировали ангелы. И они были не одни: следом в бой вступили небесные рыцари Бороса и эльфы-эквенавты Селезнии верхом на пегасах, грифонах и орлах. Маги-иззеты в миззиевых летательных сферах ринулись в самую гущу сражения наряду с иззетскими гоблинами на небесных самокатах и иззетскими феями на взрыволётах. Одинокий сверхзвуковой дракончик летел бок о бок с дрейкокрылом, паровым дрейком, сапфировым дрейком, ветряным дрейком и симикским небоплавом, который в иное время попытался бы сожрать всех остальных. Но не сегодня.

Вместе они принялись истреблять жалкие остатки небесного заграждения вечных. Лилиана понимала, что ей следует бросить дополнительные силы на отражение воздушной атаки, но большинство вечных уже были заняты отражением наземной атаки (и почему при мысли об этом у неё по спине побежали мурашки?). Конечно, она могла задействовать Окетру и Бонту; без сомнения, Вечные боги нанесли бы серьёзный ущерб небесному батальону Гидеона. Но она колебалась, оправдывая это тем, что лучший способ победить крылатого змея — отсечь ему голову. Среди мельтешения атакующих летунов она потеряла Бифштекса из виду — но его по-прежнему прекрасно видел Болас.

Его ставший богоподобным глас пронзил её сознание, причинив весьма ощутимую боль. ИСПОЛНЯЙ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ, скомандовал он. ИСПОЛЬЗУЙ ОКЕТРУ ПРОТИВ ДЖУРЫ. СЕЙЧАС ЖЕ! ПОКА ОН НЕ ДОБРАЛСЯ СЮДА СО СВОИМ ПРОКЛЯТЫМ МЕЧОМ.

Вновь взглянув на мир мёртвыми глазами Окетры, она уже через пару секунд заметила Гидеона. Лилиана вскинула воображаемый лук, и Окетра сделала то же самое со своим, более чем настоящим. Они одновременно прицелились в Гидеона и вместе выпустили стрелу размером с метательное копьё. Но в самый последний момент, неужели рука Лилианы и впрямь… дрогнула?

Даже она сама не была в этом до конца уверена. Но стрела Окетры не поразила предназначенную ей цель в лице Гидеона. Вместо этого она на всю свою шестифутовую длину ушла в тело его коня. Пронзённый пегас умер без единого звука и, кувыркаясь, полетел вниз; Гидеон, по-прежнему не выпуская Клинок из рук, рухнул вслед за ним и пропал из виду.

Болас был в ярости: КАК ТЫ МОГЛА ПРОМАХНУТЬСЯ?

Лилиана поморщилась: его ярость походила на железный штырь, ввинчивающийся ей в мозг.

Я не промахнулась, мысленно ответила она. Гидеон неуязвим. В него бесполезно стрелять. Но если убить его коня…

Кажется, Болас купился на её оправдания. По крайней мере, он не стал отчитывать её дальше.

Однако Лилиана сомневалась, что она сама купилась на свои оправдания. А ещё она сомневалась, что даже могучий и неуязвимый Гидеон Джура сумеет пережить падение с такой высоты…

Глава LVI

Кайя

Томик, подумала Кайя, обращается с мечом, как настоящий придурок. Хуже, он обращается с мечом, как настоящий бюрократ.

Но она не могла не оценить его старания. И то, как Раль разносил на части каждого вечного, подходившего к нему ближе, чем на пять футов.

Здесь и сейчас у неё были друзья, настоящие, верные друзья. Но после Джаны у неё не было никого, о ком она могла бы так заботиться — кого могла бы так любить. Она не скучала по Джане, но ей не хватало этого чувства.

Впрочем, сейчас некогда было думать о Джане или о любви. Некогда было отвлекаться. Сейчас требовалось убивать вечных. Вечных, которые в любой момент могли убить её саму.

Кайя проводила в призрачной форме гораздо больше времени, чем когда-либо прежде. Откровенно говоря, больше времени, чем это было полезно для её бешено стучащего сердца. Вот она просочилась сквозь вечного, материализовала свою руку и вонзила призрачный кинжал ему в череп. Затем она развоплотила руку, но вернула осязаемость ногам, чтобы её сердце продолжило биться, пока она разбирается со следующей тварью. Но постоянное напряжение, угроза жизни и тысячи непредвиденных ситуаций, без которых не обходится ни одно сражение, заставляли её вести себя более опрометчиво, чем обычно. В конце концов, она обучалась искусству наёмного убийцы, а не бойца особого назначения. Её работой всегда было устранение отдельных личностей, а не целых армий. Время от времени она сбивалась с ритма и оставалась полностью бесплотной дольше нескольких секунд; в такие моменты она чувствовала, как её сердце пропускает пару-тройку ударов, прежде чем ей удавалось материализовать достаточную часть себя, чтобы её многострадальный насос снова заработал. Это было всё равно что раз за разом испытывать множество крошечных инфарктов, и она понимала, что долго такой изнурительной нагрузки она просто не выдержит. Вдобавок на ней по-прежнему висели эти чёртовы оржовские контракты. Томик, — да благословен будет его бюрократический опыт, — должно быть, сделал что-то, чтобы облегчить эту ношу, но сама ноша никуда не делась; она просто стала чуть менее обременительной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

К счастью, её «здесь-и-сейчашние» друзья надёжно прикрывали ей спину. Было нечто пугающее в том, как быстро это сборище разномастных мироходцев и жителей Равники превратилось в идеальную машину для уничтожения вечных.

Крыска, позаимствовав топор у своей матери, преспокойно переходила от одного вечного к другому и расправлялась с ними, оставаясь при этом совершенно незамеченной.

— Вот так-то! — прокричала Крыска сквозь шум сражения. — Я росла среди груулов, а это чего-то да стоит! А в моём случае — вдвойне!

Крыска из кожи вон лезла, стараясь защитить Кайю — но это не шло ни в какое сравнение с тем, как она защищала Гекару. По правде сказать, девочка тенью следовала за кровавой ведьмой, не отходя от неё ни на шаг. Для мёртвой женщины та и сама держалась весьма неплохо, но она и понятия не имела, сколько раз её вторую жизнь спасала верная подруга, которую она больше не могла видеть.

Кайя украдкой посмотрела на Тейо, который заметно возмужал с момента их первой встречи. Пускай ему не хватало наступательных способностей, — он мог разве что изредка швыряться в противника сферами уплотнённого света, — но он был бдителен, проворен и готов в любой момент прийти на помощь тем, кто оказался в беде.

А затем паренёк без наступательных способностей внезапно обнаружил, что может использовать свои щиты в качестве тарана, отшвыривая вечных прочь, прямо на Борборигмоса, Корд или Ворела.

Враска, между тем, сражалась, словно демон — демон, которому было что терять, или который внезапно обрёл новый смысл в жизни. Она орудовала саблей с точностью хирургического скальпеля, а тех вечных, которых не успевала порубить на куски, превращала в каменные статуи магией своего взгляда. Иногда в пылу сражения она делала и то и другое сразу.

Джейс создавал многочисленных иллюзорных двойников, заманивая вечных туда, где с ними удобно было расправляться Аджани, Джайе или Карну. Время от времени он применял телекинез и сам делал всю работу от начала до конца.

Тефери окружал вечных пузырями замедленного времени, убирая их лишь в тот момент, когда Лавиния, или Боруво, или Ари и Ган Шокты были готовы нанести смертельный удар.

Какую бы ненависть ни испытывали друг к другу Сорин Марков и Нахири, они, похоже, — и к счастью, — решили оставить её до лучших времён. Пока Сорин с чудовищной силой отрывал вечным головы, Нахири выращивала из камня острые шипы, насаживая на них по три-четыре вечных за раз.

И всё же, несмотря на очевидные успехи их войска, эта битва не была ни простой, ни лёгкой. И в ней продолжали гибнуть люди. На глазах у Кайи вечный опустошил мироходца по имени Дак, и он был далеко не единственным павшим мироходцем.

Однако если бы эта битва велась только с вечными, она бы не сомневалась в их скорой победе. Но, разумеется, вечные были просто симптомом.

Большая и злобная хворь по имени Болас по-прежнему восседала на троне, поглощая Искру за Искрой.