Встречи на «Красном смещении» - Джон Стиц

Она приоткрыла рот, и я увидел, что зубов в нем не осталось. Опередив ее, я сказал:

— Я не сделаю вам зла.

Она сморгнула слезу и попыталась что-то сказать. Я наклонился поближе.

Она повторила еще раз, почти неслышно, но на этот раз я ее понял. Мучительно медленно она выговорила:

— Убейте меня. Прошу. Сразу.

Я посмотрел ей прямо в глаза, и на этот раз узнал ее. Это было то, что осталось от Мардж Ленделсон. Уверенность и надменность, которые она демонстрировала на борту «Красного смещения», исчезли бесследно. Удивительно, но я не ощутил никакой ненависти к ней за тот кошмар, в который она втянула нас вместе со своими «черными» дружками. Сейчас я мог испытывать к ней только жалость.

— Вы уверены? — спросил я.

Моргнув, она кивнула.

Я кивнул в ответ:

— Ладно. Я вас понимаю.

Когда я переключил нидлер на «Смерть», Мардж Ленделсон заплакала. Она была почти без сил, и смогла только трижды всхлипнуть, но в ее глазах появились слезы.

Я приставил дуло к ее руке, и она посмотрела мне в глаза. Потом она снова кивнула и сжала губы. Я нажал на спуск: ффф-т. Мардж даже не попыталась отвести руку.

Время словно на миг остановилось после этого выстрела. Та благодарность, которую я прочитал в глазах Мардж, заставила меня мысленно перенестись в прошлое, на Редуолл, вернуться в то мгновение, когда я убил напавшего на Риссу парня. Тогда, как и сейчас, я был горд собой; тогда, как и сейчас, я убил человека. Эта параллель наводила на неприятные мысли, но я не мог отказать Мардж в ее просьбе, как не мог не вмешаться тогда, на Редуолле.

Через несколько секунд я закрыл безжизненные глаза Мардж. Потом я протер свои глаза, куда будто песку насыпали.

Глубоко, прерывисто вздохнув, я заставил себя сосредоточиться на том, что делать дальше.

Информация! Вот в чем я нуждался больше всего. Подойдя к трем лежавшим на полу людям в мантиях, я обнаружил, что среди них есть женщина. На шее у нее было оранжевое ожерелье. Выбрав одного из мужчин, я втащил его на ближайший стол и надежно привязал ремнями. Убедившись, что вырваться он не сможет, я нашел еще один ремешок, который затянул у него на горле так, чтобы можно было усиливать или ослаблять натяжение.

Чтобы не вызвать подозрений у тех, кто мог бы заметить меня с верхнего этажа, я уложил на столы и два других тела. Теперь все напоминало обычную, видимо, для этого места картину, с той лишь разницей, что жертвы были одеты в мантии. Повернув указатель воздействия на «Снять паралич», я разрядил нидлер в руку моего связанного пленника, и стал с нетерпением ждать, когда подействует укол.

Человеку было на вид лет сорок, волосы на его висках начинали серебриться. На подбородке была маленькая ямочка, а щеки казались впалыми из-за широких скул. Он был похож на чудовище не больше, чем любой из постоянных клиентов Редуолла.

Прошла почти минута, прежде чем мышцы его лица начали подергиваться. Я затянул ремень у него на горле до такой степени, что дыхание стало затрудненным. Он нахмурился, как будто ему приснилось что-то неприятное, в следующее мгновение его глаза открылись. Зажмурившись от света и, наверное, от боли, он, видимо, некоторое время пытался понять, где и в каком положении находится. В конце концов он сказал дребезжащим голосом (ремешок на шее нужен был для того, чтобы он не мог закричать):

— Ты кто?

— Считай, что разведчик. Мне нужна от тебя кое-какая информация.

Он ответил мне очень грубо. Никогда не думал, что глубоко религиозный человек может так выражаться.

Я немного затянул ремешок и сказал:

— Ты, наверно, еще не до конца проснулся. Здесь командуешь не ты. Здесь командую я. Теперь понятно?

— Чего ты хочешь? — его голос перешел почти в шепот.

— Я хочу знать, что и почему здесь происходит. Я хочу знать, где пленники. Уточняю: те пленники, которых захватили некоторое время назад, на главном этаже наверху.

— Спроси кого-нибудь другого.

— По-моему, ты все еще не понимаешь. — Я огляделся, прикидывая, чем бы его припугнуть. Через минуту я уже стоял у стола, держа в руке пару проводов с зубчатыми зажимами на концах. Провода были подсоединены к одной из розеток на стене. Я на мгновение прикоснулся зажимами друг к другу, держа их перед лицом моего собеседника. Полетели искры.

Один зажим я пристегнул к мочке его уха, не обращая внимания на то, что из-под зубчиков появились капельки крови. Другим зажимом я небрежно помахал у него перед, носом:

— Я смотрю, вы привыкли, что пациентов вам доставляют прямо сюда. На этот раз придется немного полечить тебя.

Расширенными глазами человек следил за раскачивающимся в воздухе зажимом.

— Давай еще раз попробуем, — сказал я. — Где новые пленники?

Он не ответил. Я опустил зажим ниже. Он молчал, только дыхание стало более шумным и тяжелым,

— Я не хочу этого делать, — сказал я, — но, вижу, что придется.

Он продолжал молча сопеть. Тогда я пронес зажим у него перед глазами и слегка задел им за мочку другого уха. Его голова дернулась, отчего ремешок еще сильнее сдавил шею.

Он оказался очень упрямым, и мне пришлось еще пару раз коснуться его зажимом. При этом я выбирал места так, чтобы через его сердце или мозг не прошел слишком сильный ток.

Когда я примеривался, куда еще прижать зажим, он, наконец, выпалил:

— Они… наверху, на втором.

— На уровне «минус два», или на втором этаже в верхней части?

— Минус.

Я не мог рисковать быть обманутым:

— Врешь. Я только что оттуда. Там никого нет, — при этом я слегка помахал зажимом.

— Клянусь, они там. В камерах для задержанных. Полчаса назад были там.

— Они целы и невредимы?

— Да. Большинство из них. Слушай, убери эту штуку подальше.

— Мы рассмотрим твою просьбу. Скажи, вы пытали Мардж Ленделсон потому, что она привела нас сюда?

— Потому что она — что?..

— Так ты этого не знал?

— Нет.

— А почему вы это сделали?

— Кончились запасы. Нам подошел бы любой. Кто угодно.

— Подошел бы для чего? — Я как бы нечаянно задел его зажимом.

Он передернулся:

— Ты… не поймешь.

— Попробуй объяснить. Я понятливый.

— Они умирают за нас. Их боль нас освобождает.

— Ты имеешь в виду — физически? Или, как бы это сказать, в религиозном смысле?

— Сатана поддерживает постоянное количество боли во Вселенной. Если… если ее испытывает кто-нибудь другой, для, нас остается меньше.

У меня было слишком мало времени, к тому же я почувствовал, что от этих откровений начинаю злиться еще сильнее, и решил переменить тему:

— Все, кто приезжает сюда, делают крупные пожертвования. Я полагаю, во время ваших… процедур вы заставляете их отписывать вам все, что у них еще осталось?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});