Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. - Алексей Исаев

Если бы командование 22-й армии пыталось обкладывать немецкий плацдарм у Дисны «прочной обороной» в тщетных попытках угадать направление следующего удара, то результат этих действий был бы плачевным. Очередной удар последовал бы там, где его не ждут, и оборона бы рассыпалась под ударами танков и «Штук». Однако, к чести командования армии и командиров ее корпусов и дивизий, они выбрали другую стратегию. Дивизии 22-й армии были вытянуты в нитку вдоль Двины, но даже из этой «тонкой красной линии» были собраны ударные кулаки для контрнаступления на немецкий плацдарм. Для него были привлечены части 112-й и 98-й стрелковых дивизий, а также полк 174-й стрелковой дивизии Зыгина. В какой-то мере на советскую сторону тут работала специфика обстановки: пехотные дивизии немцев были еще далеко, сплошного фронта не было. Это с некоторой долей риска позволяло обнажать неатакованные участки.

Собранные в кулак части с утра 6 июля обрушились на фланг изготовившейся к наступлению на Полоцк 19-й танковой дивизии группы Гота. Под градом ударов она перешла к обороне. Немцы пишут об атаках с танками, но откуда они там могли взяться, не совсем понятно. Возможно, это были остатки отступивших из Белоруссии танковых соединений. Нужно было отразить удар, а еще лучше — оттеснить атакующие советские части на рубеж реки Дрисса. Заняв позиции по Дриссе, можно было выставить вдоль реки прикрытие и наконец-то пробиваться на Полоцк. По оценке командования LVII корпуса, это возможно было сделать только вечером. Однако командование такой вариант не устраивал. Штаб 3-й танковой группы приказывал: «Танковый удар на Полоцк с одновременным отражением атак находящегося на Дриссе противника остро необходим уже сегодня».

Также 6 июля к плацдарму у Дисны была подтянута 14-я моторизованная дивизия, наконец-то высвобожденная ввиду ликвидации «котла» под Новогрудком. Это было вполне в духе мыслей, высказанных на совещании в штабе 3-й танковой группы 4 июля. Подтягивание еще одной дивизии обещало скорое «вскрытие» плацдарма. Теперь одно соединение могло встать в оборону, а второе — атаковать на узком фронте.

Тем временем 18-я моторизованная дивизия продолжала штурм Полоцкого УРа «в лоб». Днем 6 июля подразделениям дивизии удается вывести из строя четыре ДОТа. Однако этот успех оказывается мимолетным. Поздним вечером следуют мощная артподготовка и советская контратака крупными силами. Этот неожиданный выпад вынуждает немецкую дивизию отступить на восток.

7 июля события принимают неожиданный оборот, что вызывает определенные разногласия между командирами группы Гота.

«07.45 — LVII корпус докладывает по радио, что плацдарм Диена был атакован противником, в связи с чем наступление на Полоцк невозможно — только оборона.

09.50 — В соответствии с оценкой положения в штабе танковой группы LVII корпуса даются указания по поводу дальнейших действий. После отражения атаки противника необходимо сразу же начать наступление на Полоцк.

10.00 — Телефонный разговор между командующим и командиром LVII корпуса о дальнейших действиях 7 июля. Командир корпуса сомневается, стоит ли начинать танковое наступление на Полоцк с плацдарма, однако докладывает, что приказ о таком наступлении им отдан».

Однако до самого вечера наступление так и не состоялось: советские контратаки не утихали. В донесении ГА «Центр» за 7 июля, поданном уже глубокой ночью (в 2.30 8 июля), указывалось, что на плацдарме у Дисны сосредоточены два полка 14-й моторизованной дивизии. Вместе с ранее выдвинутым туда полком 18-й моторизованной дивизии на плацдарме были собраны части сразу трех немецких дивизий. Тем не менее Гот требовал от командования XXXIX корпуса начать атаку утром 8 июля как можно раньше, чтобы наступление вновь не было сорвано советскими выпадами.

Здесь нельзя не отметить, что комбриг Зыгин проявил себя прежде всего как мастер контратаки. Несмотря на давление на Полоцкий УР с фронта, он активно противодействовал расширению плацдарма у Диены. Более того, против наступающей на УР фронтально 18-й моторизованной дивизии немцев также применялись результативные контратаки. В связи с этим небезынтересно привести мнение противника о тех боях. В журнале боевых действий 3-й танковой группы указывалось: «Командование противника также демонстрировало совершенно иные качества, нежели ранее. Оно было энергичным, деятельным и целеустремленным, в высшей степени умелым как в обороне, так и в непрерывных контратаках»[235]. Действительно, как мы видим, ожесточенное сопротивление и активные действия произвели большое впечатление на немецкое командование.

8 июля возникший на фронте наступления 3-й танковой группы кризис наконец оказывается преодолен. Утром 19-я танковая дивизия быстрым ударом достигла района в 20 км северо-западнее Полоцка. Кажется, что еще лишь один шаг, и важнейший узел коммуникаций падет к ногам немецких танкистов. Но здесь дивизия вскоре «натыкается на ДОТы и артиллерию у Баравухи, где наступление останавливается». Удар немцев упирается в ту часть Полоцкого УРа, которая располагалась на северном берегу реки Западная Двина. В докладе отдела 1с (разведка) LVII моторизованного корпуса об этом эпизоде было сказано следующее: «Воздушная разведка обнаруживает неизвестную ранее укрепленную линию от Баравухи до Яновы. Речь идет о полевых укреплениях, которые севернее и южнее железнодорожной линии Полоцк — Баравуха серьезно усилены глубоко эшелонированными ДОТами»[236].

Вообще из изучения немецких документов складывается впечатление, что о реальном начертании линии обороны Полоцкого УРа немцы имели весьма смутное представление. Это тем более странно, что укрепленный район был построен уже довольно давно, и его можно было разведать тем или иным способом задолго до войны. Из ныне опубликованных документов общеизвестно, что порядок в УРах «линии Сталина» был достаточно условный. Мимо ДОТов могли запросто ходить местные жители, и по крайней мере сам факт существования бетонных коробок не должен был оставаться тайной. Понятно, что более специфические вещи, такие, как сектора обстрела или же параметры самих ДОТов, могли стать достоянием немцев только в результате масштабного предательства. Но что удивительно, даже сам факт наличия укрепленной позиции оставался немцам неизвестен. Например, в отчете отдела 1c (разведка) LVII корпуса имеется такая запись, датированная 7 июля 1941 г.: «Воздушная разведка обнаруживает неизвестную ранее укрепленную линию от Баравухи до Яновы. Речь идет о полевых укреплениях, которые севернее и южнее железнодорожной линии Полоцк — Баравуха серьезно усилены глубоко эшелонированными ДОТами». Наличие этой линии укреплений делало саму идею прорыва на Полоцк по северному берегу Двины не такой уж простой задачей, как это могло вначале показаться. То, что линия ДОТов была обнаружена только 7 июля, а не до 4 июля (когда начался обходной маневр через Диену), не лучшим образом характеризует немецкую разведку.

Так или иначе, первые результаты наступления под Полоцком вовсе не внушали энтузиазма. Раз за разом на пути быстрого прорыва в тыл советским укреплениям под Полоцком становились все новые препятствия. Командующий группой армий «Центр» фон Бок писал в дневнике 8 июля: «Гот прекрасно отдает себе отчет в том, что атака его группы является нашей последней попыткой опрокинуть силы противника, сосредоточенные на Двине, и прорваться к Смоленску. Если эта попытка провалится, нам придется ждать подхода главных сил 9-й армии». Такой вариант Гота явно не устраивал.

Не менее драматично развивались события на другом направлении наступления 3-й танковой группы. Здесь удар XXXIX моторизованного корпуса пришелся по левому флангу 22-й армии. Оборонявшая это направление на фронте в 45 км 186-я стрелковая дивизия имела в первой линии всего пять батальонов. Гаубичный артполк и часть стрелковых подразделений были еще в пути. Таким образом, на один батальон приходилось 9 км фронта обороны. Это было очень много даже для полка, не говоря уж о батальоне. Еще 15 км фронта занимало подчиненное Бирюкову Лепельское минометное училище.

Как ни были слабы оборонительные позиции 186-й стрелковой дивизии, кавалерийским наскоком передовых отрядов немцам их взять не удалось. Их попытка 5 июля форсировать Двину у Уллы была отражена. По итогам этих боев в журнале боевых действий 3-й танковой группы появляется запись: «20-я тд XXXIX корпуса встретила перед Уллой серьезное сопротивление противника, так что корпус не сможет перейти в наступление через Двину в районе Уллы ранее полудня 6 июля, пока не будет переброшено достаточно сил»[237]. Началась подготовка к решительному штурму советских позиций. У 4-й танковой армии были запрошены четыре мостовых парка — переправы для танков и тяжелой техники должны были быть построены как можно быстрее. Подготовку сдерживали проливные дожди, сделавшие местность вне дорог практически непроходимой. Советская сторона была вынуждена пассивно ждать своей участи, ограничиваясь артобстрелом деятельно готовящихся к наступлению немцев.