Презумпция невиновности - Анатолий Григорьевич Мацаков

к телефону, нервно крутнул диск.

— Борис, давай сюда нож, который ты нашел возле магазина!

— Ты что, Игорь, с цепи сорвался? — удивленно спросил Гурин. — Чего орешь?

Я уже спокойнее ответил:

— Мне срочно нужен нож.

— Да зачем он тебе понадобился? — Борис начал проявлять заинтересованность. — Я его уже упаковал, чтоб на экспертизу отправить. Что все-таки случилось? — уже нетерпеливо спросил он и засопел в трубку.

— Приезжай в отдел, тут все объясню.

Я бросил на рычаг трубку, и телефон жалобно, по-щенячьи вякнул. Особый признак... А есть ли он в самом деле? Может, инициалы — совпадение, и только? Я вытер платком вспотевший лоб. Козловский посмотрел на меня и не то утвердительно, не то вопросительно произнес:

— Инициалы Глушакова. — И попросил: — Разрешите проверкой Глушакова заняться мне. У меня уже есть кое-какие наметки. Вот наброски плана по отработке этой версии.

— Хорошо, действуй, Вадим, — согласился я, пробежав глазами все пятнадцать пунктов запланированных мероприятий.

Козловский вышел. Позвонил дежурный по отделу.

— Товарищ подполковник, только что сообщили из больницы: Доронина скончалась.

Я устало опустился на стул, и тело начало наполняться безучастной ко всему слабостью...

5

Принесли записку без подписи и знаков препинания. Ее обнаружил замполит в ящике «Для писем и жалоб трудящихся».

«Начальники магазин работа Яшки Глушакова берите его за жабры он только тихоней прикидываеца нож тоже его спросите у шоферов в райсоюзе».

Анонимка — это почти всегда либо трусость, либо подлость. Поэтому к такого рода «сигналам» я подхожу с особой осторожностью, брезгую ими. Но иной раз и в анонимном письме содержится рациональное зерно.

Я еще раз внимательно прочитал анонимную записку и снял трубку телефона, но тут же положил ее обратно: разве дежурный и его помощник запомнят всех, кто с утра толкался в коридорах отдела? К тому же сегодня в паспортном отделении приемный день. Интересно, откуда анонимщик узнал о ноже? Ну, конечно же, кто-то из понятых растрезвонил. Ведь мы не берем от них подписки о неразглашении результатов осмотра места происшествия. Эх, взглянуть бы на тебя, гражданин анонимщик! Ты наверняка знаешь больше, чем написал в своем доносе. Но можешь не беспокоиться: мы проверим твой сигнал. Тщательно проверим!

6

Гурин размашисто расписался на последней странице протокола предъявления вещей на опознание и зачитал вслух написанное:

«...Осмотрев предъявленные на опознание три финских ножа, Натаров Сергей Васильевич указал на нож, обнаруженный на месте происшествия, и заявил:

— Я узнаю этот нож по заточке лезвия и по цвету ручки, а также по выжженным на ней буквам «Г. Я.». Этот нож я видел у шофера райпотребсоюза Глушакова Якова Ильича, когда первого или второго сентября с. г. выпивали с ним в кустах, за гаражом. Глушаков открывал этим ножом консервы, потом я сам брал нож в руки, рассматривал его...»

Один из понятых хмуро сказал Натарову:

— Брось, Сергей, чепуху городить! Не мог ты с Яшкой выпивать. Ты из-за Нюрки горло готов ему перегрызть. Это все шофера подтвердят... А что касается ножа, так он и в самом деле Яшкин. Сам как-то летом видел у него эту финку. Он ее с собой в машине возил...

Мы с Гуриным переглянулись. Да-а, задачка! Я неприязненным взглядом окинул полную, в замызганной куртке фигуру Натарова и отвернулся.

7

Пришел ответ из Информационного центра.

«...Курчевский Василий Семенович, трижды судимый за кражи госимущества, отбывает срок наказания в ИТК. Другими сведениями о нем не располагаем. Начальник ИЦ УВД майор Семенов».

Значит, Курчевский отпадает. Алиби у него — будь здоров! Таким образом, на сегодняшний день особый интерес представляет Глушаков. Наверное, Козловский прав: с него-то и нужно начинать. Необходимо тщательно проверить каждый его шаг: где был вчера вечером, с кем встречался и так далее...

3. Подозреваемый

1

В кабинете начальника отдела находился Козловский. Подполковник Полосухин, всегда выутюженный, начищенный, на этот раз сидел за столом нахохлившись, в мятом костюме, на щеках и подбородке серебрилась щетина. Он кивнул мне, с надеждой в голосе спросил:

— Есть что-либо новенькое, Игорь Иванович?

Я коротко рассказал о Натарове, о полученных из Информационного центра сведениях. Полосухин снизу вверх провел ладонью по щеке и вздохнул.

— Да-а, — протянул он. — Пока не густо, но показания Натарова заслуживают внимания. А вот мне начальник управления, та-скать, персональную телеграмму прислал.

Полосухин протянул мне полоску серой телетайпной ленты.

«...Раскрытие этого опасного преступления возьмите под личный контроль и персональную ответственность. О ходе расследования докладывайте каждые три часа дежурному по УВД. Если необходима помощь, направим бригаду сотрудников УВД...»

Я усмехнулся: узнаю генерала, его крутой нрав! Никак сам текст писал. Стиль и тон телеграммы генеральский. Полосухин покосился на меня и настороженно поинтересовался:

— Вы чему улыбаетесь, Игорь Иванович?

— Да так, вспомнился один человек, — уклончиво ответил я и успокоил начальника райотдела: — А вы, Петр Кузьмич, не переживайте. Разберемся с этим делом. А от генерала и мне влетело: только что звонил, дал трое суток сроку на раскрытие этого преступления.

Полосухин заметно повеселел, повернулся к Козловскому, кивнул:

— Докладывайте!

— Петр Кузьмич, считаю, что магазин — дело рук Глушакова.

— У вас есть доказательства? — вскинул брови Полосухин.

— Это как расценивать собранные мною данные. Вот судите сами. Первое. Вчера в девятом часу вечера соседи видели, как Глушаков с хозяйственной сумкой в руке выходил из квартиры, но возвращался ли он назад, никто не знает. Не был он вчера и у соседа Новикова, к которому каждый вечер ходил на просмотр телепередач. Своего телевизора Глушаков еще не нажил. — Козловский еле заметно усмехнулся: — Может, теперь купит. И не только телевизор... Так вот, у Новикова он вчера не был, хотя демонстрировалась картина о разведчиках. Думаю, это неслучайно. Правда, сожительница утверждает, что, когда она вернулась с работы где-то в 24 часа, Глушаков уже спал, а на столе стояла недопитая бутылка водки. Но мы не можем верить сожительнице Глушакова. Второе. Настораживает нож, изъятый с места преступления. Нож-то этот Глушакова! Третье. Вы же знаете, что Глушаков сидел за кражу из магазина, совершенную аналогичным способом. Я не исключаю, что он и сейчас не мог отказаться от такого способа. Преступники, как известно, редко меняют свой «почерк». И, наконец, четвертое. Глушаков сегодня днем исчез...

— Как — исчез? —