Затмение - Стефани Майер

Я быстро оделась, проблемы выбора одежды у меня не было. Тот, кто рылся в моей корзине с грязным бельем, критически оценил мой гардероб. Это меня не пугало, но зато жутко раздражало.

Уже собираясь спускаться завтракать, я заметила мое потёртое издание «Грозового перевала», книга лежала на полу открытой, на том же месте, где ее ночью выронил Эвард, он загнул страницу, так же как и я всегда делала.

Я заинтересованно её подняла, пытаясь вспомнить, что он говорил. Что-то про чувство симпатии к Хитклифу, больше чем к другим героям. Нет, наверно ошиблась, скорее всего, мне это приснилось.

Слова на открытой страничке привлекли моё внимание, и я присмотрелась внимательней. Говорил Хитклиф, и я помнила этот абзац хорошо.

В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моем, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из ее общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор — если не веришь, ты не знаешь меня — до тех пор я дал бы разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!

(перевод Н. Вольпин)

Слова, которые привлекли моё внимание, были — «пил бы его кровь».

Я вздрогнула.

Да, конечно же, мне, скорее всего, приснилось, что Эдвард сказал что-то позитивное о Хитклифе. И эта страница, скорее всего не та, которую он читал. А книга могла упасть и открыться на любой странице.

Глава 12

Время

— У меня было видение… — зловещим тоном начала Элис.

Эдвард попытался пихнуть её локтем в бок, но она ловко увернулась.

— Отлично, — прорычала она. — Эдвард заставил меня это сказать. Но я действительно предвидела, что если бы я устроила тебе сюрприз, тебе было бы гораздо сложнее принять это.

Мы шли к машине после школы, и я не имела ни малейшего понятия, о чём она говорила.

— А можно по-английски? — попросила я.

— Не будь ребёнком. И чтоб никаких истерик.

— Теперь мне страшно.

— Что ж, у тебя, то есть у нас, будет вечеринка по случаю выпускного. Ничего особенного. Ничего такого, из-за чего следовало бы волноваться. Но я увидела, что ты будешь переживать, если эта вечеринка станет для тебя сюрпризом. — Она, пританцовывая, отошла с дороги, уклоняясь от Эдварда, потянувшегося, чтобы взъерошить её волосы, — и Эдвард заявил, что я должна буду тебе рассказать об этом. Но я обещаю, что не будет ничего особенного.

Я тяжело вздохнула:

— Стоит ли спорить на эту тему?

— Абсолютно не стоит.

— Хорошо, Элис, я приду. И обещаю, что мне будет ненавистна каждая минута этой вечеринки.

— Ну что за настрой! Кстати, я уже обожаю твой подарок. Тебе не стоило утруждаться.

— Элис, я и не утруждалась.

— О, я знаю, но будешь.

Я напрягла мозги, в панике пытаясь вспомнить, что же такого я могла решить подарить ей на выпускной.

— Удивительно, — пробормотал Эдвард. — Как кто-то такой крошечный, может быть настолько раздражающим?

Элис рассмеялась:

— Это талант.

— Разве вы не могли подождать ещё несколько недель, прежде чем сказать мне об этом? — Недовольно спросила я. — Теперь мне придется переживать по этому поводу намного дольше.

Элис нахмурилась.

— Бэлла, — медленно произнесла она. — Ты знаешь, какой сегодня день?

— Понедельник?

Она закатила глаза:

— Да. Сегодня понедельник… четвертое число, — Схватив меня за локоть и развернув на пол-оборота, она указала на большой желтый плакат, прикреплённый к двери спортивного зала. Там, чёткими чёрными буквами была написана дата выпускного. Ровно через неделю.

— Сегодня четвёртое? Июня? Вы уверены?

Никто из них двоих не ответил. Элис с грустью покачала головой, делая вид, что расстроена, а Эдвард приподнял бровь.

— Не может быть! Как это случилось? — Я пыталась мысленно отсчитать дни обратно, но так и не смогла выяснить, куда ушло время.

Я чувствовала себя так, словно земля ушла у меня из — под ног. Недели стресса, переживаний… каким-то непонятным для меня образом посреди всей моей нездоровой зацикленности на времени, это «мое» время бесследно исчезло. Время, отведённое мне для того, чтобы во всём разобраться, построить планы, просто растворилось. Моё время истекло.

И я не была готова.

Не знала, как сделать это. Как попрощаться с Чарли и Рене… с Джейкобом… моим человеческим существованием.

Я точно знала, чего я хотела, но внезапно мне стало ужасно страшно получить это.

Теоретически, я сильно, даже с нетерпением желала обменять смертность на бессмертие. В конце концов, это была единственная возможность остаться с Эдвардом навсегда. К тому же, еще оставался и факт того, что на меня охотились известные и неизвестные нам враги. Мне не следовало рассиживаться без толку, беспомощной и восхитительно аппетитной, ожидая, пока кто-нибудь из этих врагов доберётся до меня.

Теоретически, всё это имело смысл.

На практике… быть человеком — единственное, что я знала. Будущее по ту сторону казалось большой, тёмной пропастью, которую я не могла познать, не прыгнув в неё.

Простое осознание сегодняшней даты, которая была настолько очевидной, что должно быть, я подсознательно вытесняла её из своих мыслей, заставило меня воспринять истечение срока, до которого я с нетерпением считала дни, как дату расстрела.

Непонятно каким образом, но я вдруг осознала, что Эдвард придерживает для меня открытую дверь машины, Элис болтает о чём-то с заднего сидения, а по лобовому стеклу барабанит дождь. Казалось, что Эдвард понял — я лишь телом присутствовала здесь; он даже не пытался вытащить меня из задумчивости. Хотя, возможно, он и пытался, но я не замечала.

В конце концов, мы оказались у моего дома, где Эдвард проводил меня до дивана в гостиной и уложил рядом с собой. Я уставилась в окно, в густую серую дымку, пытаясь выяснить, куда ушла вся моя решимость. Почему я вдруг запаниковала? Я же знала, что срок истекает. Почему же меня это так напугало?

Я не знаю, как долго он позволял мне смотреть в окно в полной тишине. Но дождь уже растворялся в темноте, когда, в конце концов, даже для него это стало уже чересчур. Он взял моё лицо в свои холодные руки и заглянул своими золотистыми глазами в мои.

— Может, соизволишь сказать, о чём ты думаешь? Прежде, чем я сойду с ума.

Что я могла сказать ему? Что я струсила? Подходящих слов так и не находилось.

— У тебя губы побелели. Говори, Белла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});