Закулисные игры - Рона Джеф

В отель он вернулся в мрачном настроении. Либра оставил на столе огромную пачку писем от его поклонников. Их пересылали прямо со студии. Дедди просмотрел несколько писем, но они производили на него тягостное впечатление. Ему казалось, что авторы писем толпятся в его номере, в его жизни, а делать им там было абсолютно нечего. Кто-то даже прислал свою фотографию: то ли мальчик, то ли девочка, сейчас все с длинными волосами... и по имени не разберешь - Барри. Он сунул фотографию в папку для секретарши. Секретарша рассылала всем поклонникам, сообщившим свой адрес, фотографию Дедди с автографом, который аккуратно выводила сама. Либра не одобрял, когда для подписей использовалось факсимиле, а также, когда звезда собственноручно подписывала свои фотографии. Он утверждал, что никогда нельзя быть уверенным, что эти безумцы не подделают подпись на чеке или других важных бумагах.

Дедди улегся в кровать, позвонил Джерри, разбудил ее и пожелал спокойной ночи. Они проговорили минут сорок о том, как им повезло, что им никогда не бывает скучно друг с другом, он послал ей тысячу воздушных поцелуев и повесил трубку. После этого ему стало еще более одиноко и совсем грустно. Он просмотрел утренние газеты, из которых узнал, что оказывается сегодняшний вечер он провел в каком-то ресторане на вечеринке, на которую его на самом деле никто не звал и которую устраивали абсолютно неизвестные ему люди.

22

Весь год, пока Силки Морган работала над шоу, она как-то не особенно задумывалась над тем, что же принесла ей слава. Но теперь шоу стало хитом сезона. Все говорили, что оно продержится столько, сколько захочется самой Силки. Вышла пластинка с записями ее песен, и две из них попали в первую десятку хит-парада. Либра повысил ей недельное содержание до ста долларов. Джерри звонила каждое утро и зачитывала список предстоящих интервью и встреч. Ее имя каждый день появлялось в газетных колонках. Силки узнавали на улицах. Она получала ворох писем от поклонников. О ней поместили большую статью в "Лайф". Она поняла, что стала знаменитостью, и впервые задала себе вопрос, что же она ожидала от славы.

Она наконец уговорила Либру разрешить ей обзавестись своей собственной квартирой, хотя тот все-таки настоял на аренде, а не на покупке. Джерри помогла найти ей чудесную трехкомнатную современную квартиру в Ист-Сайде с балконом, кондиционером, швейцаром в холле, встроенной плитой, посудомоечной машиной, зеркалом от пола до потолка в спальне и огромной кроватью, застеленной пурпурным бархатным покрывалом, и невероятных размеров белым меховым ковром. Квартира принадлежала педерасту-декоратору. Гостиная была решена в светлой гамме со стеклянными столиками, тумбочками, шкафчиками и современными картинами без рам комната для приема гостей. Уютнее всего Силки чувствовала себя в спальне. Там стоял цветной телевизор, магнитофон и была большая коллекция записей, которую Силки пополнила своими собственными пластинками. Либра в качестве подарка на новоселье заполнил ее бар. Она сняла квартиру на год, но разделить свою радость ей было не с кем.

Хетчер с женой отправились на гастроли. Девушки ее ненавидели. Она испытывала странное нежелание приглашать свою семью в гости - они приедут и разрушат этот романтический рай, который она еще не успела ни с кем разделить. Наконец-то у нее появилось что-то свое. Для этого она работала как лошадь. А теперь она день и ночь слонялась по квартире и чувствовала себя Евой в садах Эдема в ожидании Адама.

Силки забила холодильник мясом, овощами, мороженым. Она начала заботиться о своем здоровье. Она купила весы и теперь следила за своим весом. В ванной было много стеклянных полочек, которые предназначались для косметики, духов, дезодорантов. Каждый вечер (а по четвергам и субботам дважды) она выступала в шоу, стараясь относиться к каждому выступлению так, как будто это премьера. Затем на такси она возвращалась домой, устраивалась на балконе и потягивала шампанское, любуясь огнями города, потом укладывалась в свою огромную кровать и смотрела телевизор, пока не засыпала. Репортеры, приглашавшие ее на ланч в "Сарди", или приходившие к ней на квартиру взять интервью, спрашивали, что она делает в свободное время. Силки отвечала, что читает (что соответствовало действительности) и встречается с друзьями (что было явной ложью) и пишет стихи (о чем надоумил ее Либра). Она говорила, что занимается медитацией (еще одна причуда мистера Либры), не добавляя однако, что медитация сводится к одиноким часам на балконе с бокалом шампанского. Она говорила, что хотела бы выйти замуж и иметь детей, но сейчас она слишком занята своей карьерой, и времени на какие-то серьезные отношения у нее просто нет. Она говорила, что у нее есть поклонники, с которыми она встречается, но отказывалась назвать имена. И, конечно же, они темнокожие, хотя против белых она ничего не имеет. На самом деле, она вообще ни с кем не встречалась, ни с белыми, ни с черными. Она бы даже не возражала, будь они хоть зеленые в красный горошек. Но их просто не было.

Либра иногда устраивал для нее вечеринки. Познакомил ее со своим клиентом Шадрахом Баскомбом, боксером, который скоро должен был стать звездой киноэкрана; устраивал встречи с несколькими молодыми людьми, которые стремились попасть в газетные колонки сплетен. Но, исключая Шадраха, эти знакомства чаще походили на деловые встречи, чем на свидания, и никогда больше этих людей Силки не встречала. Трах-Шадрах, как его все называли, тут же уложил ее в постель. Она не сопротивлялась - он был привлекателен, а она - одинока. Но его тупость и тщеславие Силки не понравились. Он обозвал ее в постели паршивой лентяйкой и пообещал вылечить. Они встречались еще дважды, но он ее не вылечил. Она даже не притворялась довольной. Иногда она думала о Хетчере Вилсоне, и в конце концов пришла к выводу, что, упустив его в свое время, повела себя, как полная дура. Она даже и не вспоминала о Дике, а когда случайно мысли сами приходили в голову, то единственное, что она чувствовала, - это радость, радость избавления от того, что ей казалось стихийным бедствием.

Она дала несколько больших телевизионных интервью (текст ей написал мистер Либра), избежала скользких тем и старалась быть остроумной, веселой, невинной и искренней. Иногда ее так и подмывало сказать перед всей этой многомиллионной телевизионной аудиторией что-нибудь похабное и шокирующее, чтобы за одну секунду уничтожить всю свою карьеру. Это желание ее пугало. И очень хотелось узнать, испытывают ли подобное желание и другие знаменитости во время интервью. В ожидании интервью в павильоне телестудии все были милы друг с другом, потому что нервничали, а уходили, даже не попрощавшись. Однажды она видела, правда, как парочка обменялась телефонами, заверяя друг друга, что она/он с мужем/женой будут очень рады познакомиться друг с другом, но в этом не было ни грамма романтики. Вот она, слава! Сплошь - мишура и позолота. Живешь в своей собственной пластиковой коробочке, улыбаешься, и делаешь вид, что счастлив, но все это ложь. В пластиковый домик другого нельзя проникнуть, да никто этого и не допустит.

Ее телефонный номер был зарегистрирован на имя владельца квартиры, у которого она ее арендовала, и не был внесен в справочник из соображений безопасности. Да и сама Силки вовсе не хотела в два часа ночи прислушиваться к похабным вздохам, доносящимся из трубки.

Иногда она ходила на вечеринки, которые устраивались после шоу, в сопровождении мистера Либры, или в окружении почетного эскорта, организованного им же. На приемах толпились звезды, и у каждого, кроме нее, казалось, были друзья. Звезды ее игнорировали и делали вид, что она не производит на них ни малейшего впечатления. Ведь они тоже - звезды, и прекрасно знают, что слава - это блеф. Они болтали друг с другом о детях, гольфе и новых диетах, иногда о бизнесе и политике, но чаще всего обсуждали всякую ерунду. Их разговоры ничем не отличались от разговоров их поклонников, возвращавшихся домой после представления. Силки радовалась, узнавая людей, о которых слышала раньше. Когда мистер Либра представлял ее очередной знаменитости, чьим искусством Силки восхищалась, она молчала, не решаясь ни о чем говорить. А люди наверное считали ее либо глупой, либо заносчивой.

В театре ее жизнь, казалось, тоже никого не волновала. Она приезжала вовремя и уединялась в гримерной. Парикмахер колдовал над ее париками. Костюмерша готовила ей чай с медом. Силки изредка обменивалась с нею банальными фразами. Потом она почти все время проводила на сцене, забегая лишь на секунду в гримерку, чтобы переодеться и сменить парик. А потом Силки возвращалась, слишком возбужденная, чтобы чувствовать усталость, и слишком усталая, чтобы искать себе компанию для ужина. Швейцар не пускал в ее комнату посторонних. Люди, с которыми она выросла, не могли купить билет даже на галерку. Когда какие-то знакомые ее друзей все-таки проникали к ней, Силки радовалась, но сдерживала себя, не зная как себя с ними вести. Ей казалось, что она всегда все делает не так, как надо, потому что эти люди всегда смотрели на нее несколько смущенно. Если они приглашали ее выпить после шоу, она ссылалась на усталость или говорила, что у нее уже назначена встреча, а когда они уходили, Силки страшно жалела, что отказалась. Она знала, что все из-за депрессии, а депрессия из-за того, что у нее нет мужчины, а мужчин не будет, если она не начнет с ними знакомиться. Она сама разрушала свою жизнь, потому что очень боялась, что при близком знакомстве в ней разочаруются.