Руигат. Рождение - Роман Злотников

Ликоэль почувствовал, как у него снова нестерпимо загорелось в паху, и счастливо вздохнул. Она – его. Его! И все остальное – не важно…

До амфитеатра, где должно было состояться выступление Избранных, они добрались на роскошном двадцатиместном «овале» – их подвез знакомый Интенель, который, как выяснилось, и обеспечил приглашения. Когда они усаживались в салоне, Ликоэль заметил, каким взглядом благодетель наградил поцеловавшую его в щеку Интенель, и у него мгновенно испортилось настроение. Но Интенель тут же скорчила дурашливую гримаску, погладила его по руке, и мастер так лее мгновенно вернулся в прежнее блаженное состояние. В конце концов, какое ему дело до этого знакомого Интенель? Она же не с ним, а с Ликоэлем! К тому же в салоне, кроме них, уже находились пять человек, двое мужчин и три женщины, причем две из них сидели на диванчике рядом с хозяином «овала» и обе наградили подругу мастера очень неприязненными взглядами.

Выгрузившись из «овала», они поднялись на самый верх и разместились на одной из немногочисленных открытых террас – знакомый Интенель важно сообщил, что это лучшее место для просмотра, поскольку располагается прямо на пересечении нескольких запланированных воздушных вихрей, являющихся главной изюминкой представления.

– О, Темлин, – восторженно выдохнула одна из подружек хозяина «овала», – ты всегда умеешь добиться для себя самого лучшего!

– Да, это так, – с несколько забавной, на взгляд Ликоэля, важностью кивнул знакомый Интенель. – У меня вообще очень простые жизненные принципы: я люблю все самое лучшее.

Ликоэль наклонился к уху Интенель:

– А кто такой этот Темлин?

– Мой знакомый, – с легкой заминкой отозвалась Интенель. – Я познакомилась с ним после того, как… ну, недавно. Он один из ближайших помощников Желтого Влима.

Ликоэль автоматически кивнул, с трудом сдержав себя, чтобы не отреагировать на взгляд, который его Интенель бросила на этого Темлина, когда мастер повернулся к ней, чтобы задать вопрос. Он поймал этот взгляд только на мгновение, мельком, но ему было достаточно. О боги, что же это такое?! У Интенель новый любовник?! Но когда? Она же все время была с ним… И ни разу за все то время, что Интенель была с ним, она не сделала ни намека на то, что хочет расстаться…

В этот момент толпы народа, заполнившего амфитеатр, восторженно взвыли, Ликоэль отвернулся от Интенель и уставился на арену, на которую упругим, танцующим шагом выходили Избранные.

– Ах, они такие душки! – с восторженным придыханием простонала одна из приятельниц Темлина.

Представление действительно оказалось великолепным. Уже через несколько минут после начала Ликоэль начисто забыл обо всех своих переживаниях, завороженно глядя в чашу амфитеатра, где разворачивалось феерическое действо. Трибуны стонали и плакали, и верхняя терраса отнюдь не была исключением. Уже в середине представления, когда по ним прошелся первый вал воздушных вихрей и разноцветных дымов, после которого Ликоэль почувствовал на губах и языке соленый привкус моря, на его глаза навернулись слезы. Впрочем, почти со всеми зрителями происходило то же самое, а одна из женщин, прилетевших с Темлином, вообще уже рыдала навзрыд. И только знакомый Интенель отчего-то сидел надутый и важный, как будто это не Избранные, а он сам сумел так глубоко затронуть чувства людей, пришедших посмотреть представление. Мастер бросил на него неприязненный взгляд; машинально протянув руку, вызвал ближайший «куб» и выудил из него стакан сэлли. Он сделал глоток, другой, затем сунул стакан обратно в «куб», где тот, как обычно, должен был мгновенно утилизироваться, и… тут его снова накрыла та самая утренняя осоловелость. Ликоэль, вслушиваясь в свои ощущения, хрипло вздохнул. Это что же, значит, одной порции лечения для него оказалось недостаточно? Или… или с ним что-то сделали еще раз? Но кто?! Мастер замер, ошеломленный наиболее вероятным предположением, но тут налетела вторая волна запахов, так что всех, кто находился на террасе, подхватил вихрь эмоций, смывших все остальное. Ликоэль почувствовал, что ему внезапно стало трудно дышать… и тут послышался знакомый голос:

– А ведь у них и правда может получиться, адмирал! Меня так вообще пробрало до печенок…

Ликоэль быстро обернулся. На террасе, чуть выше, рядышком сидели трое инструкторов и еще двое: невысокий щуплый мужчина с интересным, довольно узким разрезом глаз (мастер вспомнил его – четвертый ассистент в иуэле Беноля), и миловидная миниатюрная женщина.

– О, Ликоэль, привет! – взмахнул рукой старший лейтенант Воробьев. – Рад тебя видеть. Как отдыхается, Вооруженный?

И в этот момент заваленный ворохом бурных, но во многом мусорных эмоций руигат окончательно проснулся и, встряхнувшись после долгого сна, посмотрел на мир глазами мастера.

– Отлично, инструктор, – улыбнулся Ликоэль. – Рад вас видеть.

– Я тоже, – добродушно хохотнул Иван и, толкнув локтем соседа, сказал: – Вот тебе и ответ, Банг. Пока смотришь – пробирает. А найдется какой сержант или там фельдфебель, рявкнет команду – тут-то все и пройдет. А уж затем… – Он махнул рукой.

– Кто это такие? – дернув Ликоэля за рукав, удивленно спросила Интенель.

Мастер улыбнулся ей:

– Друзья. Мы… некоторое время работали вместе. И скоро будем опять.

Ему показалось, или Интенель действительно вздрогнула и больно стиснула его руку в районе плеча? Но руигат уже не спал, поэтому Ликоэль рефлекторно напряг бицепс, как он научился делать для того, чтобы воспрепятствовать противнику нажимом на ключевую точку вызвать мышечный спазм.

– Прости дорогой, – тут же раздался шепот Интенель.

– За что? – удивился Ликоэль, обнимая ее за плечи.

– Ну… я сделала тебе больно…

А у Ликоэля в памяти возникли тренировочные схватки, во время которых выработался этот рефлекс, и он рассмеялся:

– Нет, что ты, ничуть.

Домой они вернулись все на том же «овале». Ликоэль успел переброситься с инструкторами несколькими фразами, которые, впрочем, звучали очень интригующе. Например, по поводу того, что им теперь предстоит стать по-настоящему Вооруженными и что они лишь теперь поймут, что такое серьезное оружие. И за все это время ему ни разу не пришло в голову сообщить им, что он вообще-то собирается тут строить личную гармонию с Интенель, и не намерен возвращаться. Так что, когда инструктор старший лейтенант Воробьев, командир отделения «Советский Союз», стиснув его руку, спросил: «Ну так что, до скорой встречи?» – Ликоэль кивнул: «Конечно!»

Всю дорогу до дома Интенель напряженно молчала, а когда они выгрузились из «овала», даже демонстративно одарила Темлина весьма жарким поцелуем, чем еще раз вызвала бешеные взгляды остальных женщин. Но Ликоэль никак не отреагировал, поскольку проснувшийся руигат внутри него лишь усмехнулся: все ужимки и прыжки этой самки были для старого хищника абсолютно понятны. Однако же Ликоэль все равно продолжал любить эту женщину…

Едва они вошли в дом, Интенель спросила:

– Не хочешь сэлли?

Ликоэль отрицательно качнул головой:

– Нет, спасибо.

Она сделала удивленные глаза:

– Даже от меня?

Мастер молча обнял и поцеловал ее, но Интенель тут же вывернулась из его объятий и твердо заявила:

– Сначала – сэлли!

– Хорошо, – уступил Ликоэль, делая шаг к «кубу». – Только я принесу сэлли сам.

– Нет! – испуганно вскричала Интенель и осеклась. И уже не мастер, а руигат, до сего момента глазами Ликоэля насмешливо наблюдавший за ними обоими, тихо спросил:

– А почему нет? Что не так с сэлли, который выдает мой «куб»?

Интенель сжалась, будто от удара, и несколько мгновений испуганно смотрела на него, а потом с вызовом вздернула подбородок и отчаянно выкрикнула:

– Все равно ты – мой, только мой, понятно?! И никто и никогда не сможет это изменить! – После чего, обдав мастера вихрем взметнувшихся волос, вылетела из комнаты. Ликоэля бросило вслед за ней, но зазвучавший внутри предупредительный рык руигата удержал его на месте. Спустя несколько минут, когда над его домом, чуть не протаранив крышу, пронесся одинокий «ковш», Ликоэль вскинул голову, проводил его тоскливым взглядом, а затем сунул руку под тунику и, вытащив из-под нее берет, решительно натянул его на голову…

* * *

До лагеря они добрались с телом беглеца перед самым рассветом. Командир роты «Советский Союз», инструктор старший лейтенант Воробьев, в эту ночь являвшийся старшим оперативным начальником по гарнизону, встретил их у ограждения (легкий заборчик высотой в поллоктя, способный лишь обозначать границу) и, молча заглянув в плащ-палатку, коротко приказал:

– Дежурный – подъем!

Алкор, инструктор первого отделения роты «Рейх», бросил руку к виску и, развернувшись к стоявшему под караульным грибком курсант), приказал: