Коллектив Майнд - Василий Клюкин

Все ему были благодарны. Сюрприз так сюрприз. Айзек настолько утомился, что даже не хватило сил подшутить над Байки по поводу рок-н-ролла. Если бы не авторитет Линка, брутальный байкер в жизни не согласился бы на такие эксперименты. А так сходил со всеми и остался очень доволен. Все-таки Айзек улыбнулся, вспомнив вчерашнее дурацко-счастливое лицо своего друга.

– Все! Отдыхаем! – скомандовал Линк. – После массажа – обед, и в четыре часа вы идете в Гуггенхайм.

Гуггенхаймом Линк по старинке назвал Американский филиал Агентства, где и находится один из четырех мировых серверов «Коллектив Майнд».  Раньше это здание называлось Музей современного искусства Соломона Гуггенхайма, там хранилась богатейшая коллекция произведений искусства девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого веков.

«Коммуна» обосновалась в этом здании не так давно, достроив и подарив музею помещение гораздо большего размера, – здание-шедевр архитектурной мысли, которое немедленно окрестили Восьмым чудом света и лучшим из того, что создало человечество за всю его историю.

Случилось так, что Агентство поучаствовало в конкурсе на создание нового помещения Музея. На такой престижный заказ, конечно, подали заявки и предоставили свои варианты все ведущие архитекторы мира. Но концепту от «Коллектив Майнд» не оказалось равных. Он победил во всех номинациях и критериях.

Для обработки заказа компьютер использовал абсолютно все идеи архитекторов-доноров, всех художников, всех сдавших креатив людей. Одновременно, использовав самые передовые и смелые инженерные решения, даже те, которые никогда не применялись ранее для строительства зданий. Все были просто потрясены, глядя, на что оказалась способна объединенная ОЭ.

Учитывал ли компьютер в своих расчетах еще что-то – неизвестно, но все члены комиссии отдали предпочтение этому варианту, который был в итоге построен в ныне спокойном Восточном Гарлеме, где моментально подскочили цены на недвижимость.

Здание получилось грандиозным, не похожим ни на одно из существующих и, в то же время, проглядывали некоторые известные стили из разных эпох. Например, у главного входа античная колонна словно застыла в голубом расплавленном стекле, образуя великолепную арку. Потрясающее смешение стилей завораживало даже искушенных специалистов. А обычные люди теперь и днем, и ночью ходили вокруг здания, не отрывая от него глаз. Журналисты быстро обозвали стиль неоэклектикой.

Было на что посмотреть. Основной «фишкой» здания стала полная асимметричность, так что, если обходить это сооружение по кругу, оно постоянно меняло свои очертания. Именно благодаря такой форме выполнялось дополнительное условие – такая архитектура нравилась всем, потому что каждый мог найти вид, который предпочитает. Одно здание – и, как будто, триста шестьдесят видов, по одному на каждый градус обзора. С одного ракурса угадывалась готика, с другого – модернизм, с третьего постмодерн. Каждый человек, обходя вокруг, мог найти такую точку, с которой просто не мог сдержать возгласа восхищения, настолько это соответствовало его представлениям о гармонии. Это здание действительно угождало всем, каждому. Целая коллекция шедевров, правильно собранная вместе.

Конфуз случился, когда Агентство попыталось создать следующий дом в похожем пространственном объеме, оператор подключенный к компьютеру выдал точно такой же проект, только поменьше. Почти такой же. Видимо, сказалось добавление креатива от новых доноров. И как ни бились, как ни перетасовывая операторов, получались одинаковые варианты.

Справедливости ради надо отметить, что новые сооружения были похожи по стилю, все неоэклектические, но проекты многоэтажных небоскребов и невысоких строений отличались. Даже в чертежи одинаковых по размеру зданий были отличия – в зависимости от климата, инсоляции и окружения компьютер Агентства вносил определенные изменения.

Фонд Гуггенхайма встречно, в знак благодарности, подарил свое старое помещение «Коммуне». Перенос серверов из башни Юнайтед Нейшнс в небольшое белое строение у Центрального Парка не был такой уж необходимостью, но в Агентстве усмотрели в этом политический PR-шаг.

Американцы – люди практичные, они всё превращают в бизнес, в шоу, в способ зарабатывания денег. Место, где хранится ОЭ, не стало исключением. После того, как американский офис «Коммуна» разместили в бывшем музее, они развернули там огромную постоянную выставку своих достижений, пропагандируя идею донорства. Не оригинальные комбайны и сооружения, но их трехмерные фотографии и модели. Здесь же можно было сразу сдать ОЭ. Где-то здесь под землей находился и Центральный Американский сервер «Коллектив Майнд».

Концепция посещения музея не изменилась со времен Гуггенхайма – поднимись на лифте и спускайся по спирали вниз, разглядывай экспонаты. Только экспонаты теперь стали круче. Айзек задерживался почти у каждого, настолько все ему представлялось интересным. В какой-то момент он опять засомневался, не совершают ли они большую ошибку. Решил, что не совершают – все эти модели, видео, картинки, видео и всё, что на них изображено, не исчезнет.

Отдельный ряд был посвящен предшествующим идеям и открытиям. Человечество задолго до открытия ОЭ догадывалось о ее существовании. Почему один человек талантливее, чем другой? Дело в генетике, воспитании, образовании, но и еще в чем-то. Божья искра, харизма, аура – и еще множество эпитетов, – все они теперь получили точное определение: ОЭ.

В конце экспозиции устраивались разные аттракционы. Каждый мог пройти экспресс-тест на количество ОЭ. Завлекали интересно: «узнай, сколько ты стоишь», «войди в десятку дня, сотню недели». Даже зная свой уровень, Айзек с трудом удержался от очередного замера.

Повсюду продавались брелоки, магнитики и открытки с символикой Музея. Были даже флешки памяти в форме человечков с большой головой, без каких-либо разъемов, работающие по блютус.

В подвале музея разместился донорский пункт, а заднюю часть и пристройку занимали конференц-зал и кабинеты обслуживающего персонала.

Линк провел в музее минут пятнадцать и, позвав Айзека, вышел на улицу.

 – Я не пойду больше в Музей, – пояснил он, – Не хочется зря рисковать и быть узнанным. Там моих портретов больше, чем в полицейском участке плакатов «разыскивается». Самое главное я там уже заметил, – через два дня в музее начинается конференция. Предлагаю подумать, как нам получить на нее доступ.

Айзек кивнул. Ему пришла та же мысль про конференцию.

– Постараемся. Встретимся в отеле.

Изучая экспонаты, ребята сделали множество пометок: где находятся входы, где охрана, где камеры. Отмечали максимально всё.

Приблизившись к Байки и Паскалю, Айзек поделился своим соображениями, которые со вчерашнего дня не давали ему покоя.

 – Послушай, Паскаль, за твой усилитель можно не волноваться?

– Да, конечно! Все сработает как часы. Я не знаю, что там наворотил Линк, но за свою часть я спокоен.

– Ок. Байки, помнишь ту японку. Мы же ее ни разу больше не видели. Я тут подумал, она, наверное, готовит запасной аэродром профессору. А у нас этого аэродрома нет. Я считаю, Паскалю надо вернуться и подумать о нас. Мы здесь и без него справимся.

– Согласен, не велика потеря, – как обычно съехидничал Байки. – Что здесь толпой бегать, не имея тылов.

– Поздно вечером прилетает Пеллегрини. Меня он тоже беспокоит. Мало ли, вдруг мы в нем все-таки ошибаемся? – продолжал Айзек. – Думаю, Паскалю стоит улететь раньше, чем он появится. На всякий пожарный.

– Логично, – резюмировал Байки. – Что скажешь, Паскаль?

– Улетать не хочется. Но Айзек дело говорит, – согласился тот. – А что за японка?

– Долгая история. Потом расскажу. Меня беспокоит, что Линк не думает об отходных путях. А может и думает. Но нам не говорит. Его рыжая борода, заметь, тоже не прилетел, – продолжал делиться мыслями Айзек.

– А если он и про нас подумал? – спросил Байки.

– Ничего. Паскаль о нем тоже подумает. И если что, у нас будет сразу два варианта отхода. Подумаешь?

– Да, конечно. А как профессор улетит без меня, Айзек?

– Не волнуйся. Покинуть Америку куда проще, чем в нее попасть.

На том и порешили. Выйдя из музея, отправились в отель. Паскаль собрал вещи и поехал в аэропорт. Айзек вспомнил позвонить Волански. Не хотелось, но откладывать уже некуда. Скоро должен был приехать комиссар. На всякий случай надо было предупредить Питера. Телефон, купленный для Паскаля, вполне для этого подходил.

– Питер, сорри что разбудил, – Айзек услышал заспанное «Аллё» Волански. – Какой у тебя отель?

– Армани Хотел, – ответил Питер. – Звони.

Айзек быстро нашел в интернете номер отеля, позвонил, попросил соединить с номером Питера Волански. Сотрудница фронт-деск замешкалась, пояснив, что сейчас в Дубай поздняя ночь.