Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Александр Кузнецов

За успешное ведение войны царский любимец генерал Паскевич был щедро награждён и получил титул «графа Эриванского».[715] За битву при Елизаветполе многие рядовые ополченцы из местного населения и командиры их «…были награждены боевыми российскими орденами и медалями, причём большая часть награждённых принадлежала к крестьянам».[716]

Для всех участников войны, как рядовых, так и офицеров, была 15 марта 1828 года учреждена специальная наградная серебряная медаль, впервые отчеканенная диаметром 26 мм, с трёхстрочной надписью на оборотной стороне: «ЗА — ПЕРСИДСКУЮ — ВОЙНУ», с узорной подчёркивающей линией под ней. На аверсе, по обе стороны поля медали, изображены полувенком две лавровые ветви, перевязанные внизу лентой, между которыми указаны в две строки годы войны — «1826, 1827, 1828»; над ними, в самом верху — лучезарное «всевидящее око».

Эта медаль предназначалась только участникам военных действий, выдавалась она на двойной комбинированной Георгиевско-Владимирской ленте.

Существовала медаль такого же размера, но несколько иного рисунка, с поперечным ушком и продетым в него колечком для подвески на ленту. Она предназначалась для награждения кавалеристов.

Подобная медаль была отчеканена и диаметром 22 мм, она является третьей из этой серии наград после вышеописанных — «В память 1812 года» и «За взятие Парижа 1814 г.». Идентичная медаль, принадлежавшая когда-то Денису Давыдову, хранится в Ленинградском военно-историческом музее.

Встречаются также медали «За Персидскую войну» из светлой посеребрённой бронзы, по-видимому, изготовленные частным образом, взамен утраченных. Существовали и миниатюрные — фрачные медали из серебра и светлой бронзы, диаметром 12 мм.

Целая коллекция памятных медалей, отражающих события персидской войны, была выполнена непревзойдённым мастером Ф. П. Толстым. Такие из них, как «Битва под Елизаветполем 1826 г.», «Занятие Тавриза 1827 г.», на заключение мира с Персией в 1828 году и другие являются священными реликвиями истории России.[717]

«За турецкую войну». 1828–1829 гг.

С 1453 года греки томились под турецким игом, сохраняя при этом свою веру и национальную культуру. Они помнили былую славу своей страны и не теряли надежду на освобождение. Время шло, менялась международная обстановка. В начале XIX века Оттоманская империя, переживавшая внутренний кризис, начала распадаться на самостоятельные области. Недж, Хиджаз, Алжир, Тунис уже почти не признавали власти турецкого султана. Сербия и Черногория, ещё при поддержке русского императора Павла I, получили внутреннюю автономию; Валахия и Молдавия уже по Бухарестскому договору 1812 года находились под покровительством России. Маленький, но воинственный народ Эпира в горах Пинда и знаменитая Македония в 1820 году развернули национально-освободительное движение против турецкого султана и призывали греков последовать их примеру.

Наступил долгожданный момент для выступления народов Греции против завоевателей. В 1821 году восстание разом охватило всю страну, его руководителем стал Александр Ипсиланти — сын молдавского господаря, служивший при русском дворе генерал-адъютантом Александра I. Все взоры греков были устремлены в сторону единоверной России. Но русский царь, связанный обязательствами Священного союза с влиятельными государствами Европы, при всём своём желании не мог оказать поддержку греческим повстанцам. Восстание окончилось неудачей, а его руководитель Ипсиланти бежал в Вену, там был схвачен и посажен в темницу. Но дело его не пропало даром. Поднялись на борьбу за своё освобождение греки Мореи (ныне Пелопоннес) и островов архипелага. Этот патриотический подъём вызвал небывалый гнев турецкого султана. Началось массовое истребление греческого населения даже в Константинополе. Сам православный константинопольский патриарх и три митрополита «…были повешены в полном облачении»[718] «перед церковью в Светлое воскресенье»,[719] «…умерщвлено было 80 епископов и архимандритов».[720] Повсюду на материке и на островах начались зверские расправы над греками. Только на одном острове Хиос были уничтожены или проданы в рабство тысячи православных жителей. Турки свирепствовали повсюду, и только Морея, охваченная пламенем восстания, не поддавалась им. Тогда султан направил к мятежному полуострову своего египетского наместника Магмета-Али.

Огромная эскадра, состоявшая из 54 кораблей, подошла к юго-западному берегу Мореи и встала в Наваринской бухте. Предстояла жестокая расправа с восставшими. Такие действия турок вызвали возмущение передовых стран Европы, и они начали выступать в защиту единоверного греческого населения. Стали создаваться специальные комитеты по сбору пожертвований, набирались добровольцы, среди которых был и знаменитый английский поэт лорд Джордж Байрон.

Россия более других сочувствовала национально-освободительному движению греков. И если Александр I не решился нарушить Священный союз, то пришедший к власти его брат Николай I отнёсся к этому иначе. Он не давал никаких обязательств и решил поднять авторитет России среди народов Балкан и «…положить конец восточному делу».[721] Но тут всполошились члены Священного союза. Они не хотели самостоятельного выступления России против Турции и, чтобы взять под контроль её действия, включились в совместные операции в Средиземном море для поддержки греческого восстания.

Согласно принятой конвенции трёх держав Турции были предъявлены требования: прекратить военные действия против греков, предоставить им автономную свободу вероисповедания, торговли и самостоятельного управления. Но султан воспротивился этому, более того, когда союзная англо-франко-русская эскадра 8 октября 1827 года вошла в Наваринскую бухту, турецко-египетский флот обстрелял её. Посланный к туркам английский парламентёр был убит. Надежды Англии и Франции лишь на «дружескую демонстрацию силы» объединённой эскадры перед Османской империей потерпели крах. Пришлось драться.

Союзники заняли фланговые позиции, предоставив русской эскадре центр боевой линии, на который приходился главный удар противника. Командующий русской эскадрой контр-адмирал Л. П. Гейден поставил согласно диспозиции впереди боевого порядка лучшие корабли России — «Азов», «Гангут», «Иезекииль» и «Александр Невский». Первым в бой вступил линейный корабль «Азов» под командованием М. П. Лазарева. Его превосходный экипаж, среди которого находились будущие легендарные адмиралы — П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, В. И. Истомин, заслужил самую высокую оценку адмирала Гейдена. Испытывая нестерпимую жару у раскалённых пушек, моряки проявляли чудеса храбрости и мужества.

Нахимов, в то время лейтенант, командовавший батареей носовых орудий, писал своему другу об этом сражении: «…Казалось, весь ад развергнулся перед нами. Не было места, куда бы не сыпались книппели (специальные снаряды), ядра и картечь… Надо было драться именно с особым мужеством, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников…».[722] А Лазаревым он просто восхищался: «…Я до сих пор не знал цены нашему капитану. Надобно было на него смотреть, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался… и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана».[723]

В Наваринском сражении в течение четырёх часов был разбит весь флот Магмета-Али. Но и русские корабли немало пострадали. Только на одном «Азове» насчитывалось 153 пробоины от 60- и 36-фунтовых ядер, в том числе семь подводных.[724] «Азов» был первым кораблём в истории флота, экипажу которого был вручён «….кормовой флаг со знаменем св. Георгия в память достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и неустрашимости нижних чинов». Размеры его внушительные — 14,5x8,5 метров, что составляет площадь в 120 квадратных метров.[725]

Корабль «Азов» закончил свою жизнь в 1831 году. После его списания Георгиевский флаг по традиции передавался с корабля на корабль с именами «Азов» или «Память Азова» вплоть до 1917 года. Теперь он хранится в Государственном Эрмитаже.

Гнев турецкого султана Махмуда II за Наваринское сражение обрушился на Россию как извечного его врага. Он говорил, что «…русские в течение 60 лет пользовались всяким удобным случаем, чтобы нападать на Турцию, а теперь составили заговор с греками и вооружили других европейцев, чтобы стереть имя мусульманское с лица земли…».[726] Он порвал соглашение по Аккерманской конвенции от 1826 года и стал призывать своих подданных к «священной войне».[727] На такие действия султана русский император ответил манифестом от 14 апреля 1828 года, на основании которого была составлена особая декларация для европейских государств. В ней Николай I извещал о том, что, «…прибегая с прискорбием» к войне, как «к последнему средству удовлетворения», Россия «не умышляет разрушения Турецкой империи», а только хочет добиться от неё «…соблюдения прежних договоров относительно внутренней самостоятельности Сербии, Молдавии, Валахии и дарования независимости Греции».[728] Но султан, не дав ответа, перекрыл черноморские проливы русским судам, и 14 апреля 1828 года началась очередная русско-турецкая война.