Приговор судьи - Олег Шовкуненко

– Ты был дома?

– Дома? – переспросил мой сын, явно не понимая, что я имею в виду.

– Ну да, дома… в Наро-Фоминске.

– Ты что, па?! – Олег удивленно округлил глаза. – Как же я мог туда попасть? Мой дивизион ведь в Карелии воевал. Оттуда до нашего дома далековато будет.

Вопросы о недоеденной банке моих любимых маринованных огурцов, а так же о надписи и рисунке, сделанных пальцем на пыльном стекле, сразу отпали. Вместо них появилось подозрение, что все эти факты следует отнести к разряду той самой чертовщины, которая преследует меня в последнее время. И возможно как раз сейчас к ней добавится новый штрих.

Что так оно и есть, я убедился, как только переступил порог небольшого зала с низким сводчатым потолком. Вернее это был один из туннелей, проплавленных глубоко под землей неведомой огненной рекой. Его наглухо закупорили мощной каменной баррикадой из плотно подогнанных камней, а метров за двадцать до нее, там, где по прихоти природы ход сужался практически вдвое, вмуровали дверь. В результате получилось помещение, в котором люди Грома хранили свои самые большие сокровища.

Конечно же главным из них были картонные коробки со всяким там «Вискасом», «Чаппи» и «Педигри». Кроме них на складе находились с полдюжины бочек из нержавеющей стали, канистры, керосиновые лампы, посуда, наскоро увязанные тюки со старой одеждой и прочие необходимые для жизни вещи. Я даже заметил пяток автоматов, одиноко висящих на вбитых в стену крюках. Их не только не стали выбрасывать, но даже заботливо вычистили и смазали в надежде, что когда-нибудь все же удастся раздобыть хоть немного патронов.

Однако все это я оценил лишь краем глаза. Основное внимание было приковано совершенно к другому. Надписи! Они и впрямь были повсюду. Большие печатные буквы и небрежный размашистый стиль написания. Сомнений не оставалось, здесь потрудилась та же самая рука, что в Одинцово и Троицке. Если же говорить о надписи на борту лесовоза, в котором мы с Лешим провели всю прошлую ночь, то здесь сходства искать, конечно же, не приходилось. Не тот масштаб. Буквы высотой в три метра по любому будут отличаться от этих, написанных короткими и резкими взмахами кисти. Хотя… Цирк-зоопарк, если как следует присмотреться…

– Убедился? – Андрюха прервал мои мысли.

– Сходство имеется, спору нет.

– И кто это написал? – поинтересовался Олег, попеременно глядя то на меня, то на Загребельного.

– Неведомый ангел хранитель твоего папаши, – чекист кивнул в мою сторону. – Они уже давненько переписываются.

– Значит это не кто-то из моих шутников, – на лице командира «серых» отразилось беспокойство. – Тогда как он сюда попал? Сперва в пещеру, а затем в запертый на замок склад?

– Ха! Это далеко не самый мудреный трюк из его репертуара, – хмыкнул подполковник. – Один раз, чтобы предупредить полковника Ветрова, этот сукин сын даже перенесся в прошлое.

– В прошлое? – удивление Грома длилось всего пару секунд, по истечении которых его изворотливый находчивый разум отыскал верное решение: – Тот, о ком мы сейчас говорим… он ведь не человек, верно? – Вслед за первым вопросом тут же последовал второй: – Па, это он дал вам ту штуковину… тот диск, с помощью которого вы взломали периметр?

– Ну-у, нет… – начал я, но тут же осекся и ошарашенный неожиданно промелькнувшей в голове мыслью покосился на Загребельного.

– Черт его знает, – тот неопределенно скривился. – Если предположить, что «черную метку» подкинули не Главному, а тебе…

– Но Главный узнал ее.

– Для него диск может означать «черную метку», а для тебя что-то совершенно иное.

– А я выкинуть его хотел, – моя рука, словно сама собой, коснулась вещмешка.

– Хер бы ты его выкинул, – прогудел ФСБшник, – Не та вещь, чтобы от нее просто так взять и избавиться.

Леший явно намекал на ту свою теорию, с которой он ознакомил меня, находясь под впечатлением от чтения коротенькой записки размером в полторы сотни квадратных метров. Мол, все кем-то расписано и предрешено, а мы лишь живем строго придерживаясь этого сценария. Тогда мне эта болтовня не понравилась, а теперь еще больше. Я уже совсем было собрался приказать подполковнику не разлагать мне тут молодое поколение, как вдруг из-за наших спин послышался лязг и грохот резко распахнувшейся металлической двери.

При тусклом свете керосиновой лампы было видно, что в помещение вломились пятеро или шестеро. В первом из нежданных визитеров я без труда узнал Кальцева, который цепко держал в руках мой закопченный АКМС. Автомат, как бронежилет и порванную, обгоревшую разгрузку Лешего, мы оставили на койке сына. Олег сказал, что лучше незнакомым людям не таскать при себе оружие и не пугать и без того напуганных людей. А на его койке «калаш» никто не тронет. Да и так бы чужое не тронули, а уж вещи-то командира…

Да только выходит знаменитый Гром слегка ошибся. Не ведал он, что за подарочек к нему притопал из Одинцово.

– Они нас обманули! – заорал разведчик с порога. – Они подсунули нам автомат без патронов! А в разгрузке только один рожок, и то пустой!

– Ага… как же… размечтался! – Андрюха криво ухмыльнулся своими обожженными губами. – Так я тебе заряженную пушку и отдал.

Подполковник произнес это очень тихо, так что расслышать его могли только лишь мы с Олегом. Ну, это, наверное, и к лучшему. А то слово за слово… и пошло, и поехало… Такие вот перепалки иногда очень плохо заканчиваются.

Гром зыркнул на чекиста, молниеносно оценил ситуацию и выдал на мой далеко не объективный отцовский взгляд самый лучший ответ, который только можно было изобрести в сложившейся ситуации:

– Кальцев, твою же мать! Ты что забыл, сколько весит заряженный автомат? Целый час таскал его и не понял, что магазин пуст!

Глядя на суровое лицо сына, его плотно сдвинутые брови, я едва удержался от улыбки. Цирк-зоопарк, а ведь товарищ Гром сам довольно долго мусолил в руках мое оружие. И точно так же, как и Кальцев, ничего не заметил, даже не додумался отстегнуть и проверить рожок. Эх, молодо-зелено! А Леший все-таки молодец. Только куда же это он патроны засунул?

Контратака Олега охладила головы нежданных визитеров. Они замерли и стали растерянно друг с другом переглядываться.

– Не, командир, – наконец промямлил невысокий мужичонка, который стоял слева от одинцовского разведчика, – мы подумали, что ежели они с автоматом надурили, то и в чем другом тоже могли. А ты с ними в одиночку поперся. Так что мало ли что…

– Это мой отец, – прервал говорившего Гром, указывая на меня.

– Мы понимаем, что отец, – заговорил другой «серый», который крепко сжимал в руках самодельное мачете, сделанное из плоской детали какого-то механизма. – Только ханхи могли и его переделать. Для них отец, брат, сват все едино.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});