Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

Я предпочла остаться в безопасности. Видеть чужих мне совсем не хотелось. Да и дом на Кэмден-Сквер я никогда не любила.

Меньше всего мне хотелось, чтобы близкие Эми люди узнали о ее смерти из новостей, однако опередить журналистов оказалось сложно: они узнали о случившемся уже через полчаса после нас.

Ричард и Мартин сразу же стали обзванивать членов семьи и знакомых, но связаться со всеми было невозможно. Чуть позже Брайану пришлось ехать домой к моему папе в Чешант в Хертфордшире, чтобы сообщить новость. Он страшно расстроился.

Весь день Алекс и Ричард ездили по улицам Кэмдена, местам, в которых Эми любила играть в детстве, проезжали мимо поворота к Джеффрис-Плейс. Ричард решил не включать радио и не омрачать беседу, чтобы отвлечься от того, что ждало впереди. Но Алекс думал о своем. Вся поездка вызывала в нем новые воспоминания, и его захлестывало тоской.

Они припарковались. Sky News уже установили там свой фургон, повсюду была полиция. Поначалу Алекс решил отсидеться в машине, а Ричард, которого фотографы, к счастью, не узнали, подошел к одному из полицейских. «У меня в машине брат Эми Уайнхаус. Мы можем войти в дом?» Ему сказали отойти от ограждения. Было обидно, что его не пропустили, однако мы благодарны полиции за их бдительность. Он ведь мог оказаться фанатом или журналистом, поэтому и его, и Алекса тщательно проверили, прежде чем пропустить внутрь. Встретивший их офицер Радж Коли попросил подождать около полицейской машины. Из-за огромного количества журналистов им запретили разговаривать, пока они не сядут в автомобиль. Повсюду были микрофоны, и журналисты старательно выуживали любую информацию. Меры безопасности удивили Ричарда. Из-за истории жизни Эми в дом номер 30 не пускали никого – ему дали статус места преступления, а внутри работали судмедэксперты. Тогда никто и не думал скрывать правду, однако расследование проводили очень тщательно, что заняло целых четыре дня.

В нашем доме кухня была заполнена людьми. Те, кто держался лучше меня, заправляли процессом. Мы вышли в сад, солнце ярко светило. Сколько чая было выпито – не сосчитать. Все выражали соболезнования. В тот день я обняла больше людей, чем за всю свою жизнь. Это помогло. По-настоящему. Однако до того, как через двое суток я своими глазами увидела тело Эми, я не могла всерьез поверить в ее смерть. Как и сейчас, мне казалось, что это чужая история.

В районе пяти вечера я узнала, что Митчелл возвращается домой из Нью-Йорка, а Ричард написал мне, что сестра Митчелла Мелоди и ее муж Эллиотт тоже пришли к дому Эми. Мелоди была убита горем и потребовала разрешения войти внутрь. Ей, как и всем остальным, сказали, что вход воспрещен, и отправили в машину к Алексу и Ричарду. Она сидела на заднем сиденье и безутешно плакала, а Эллиотт как мог поддерживал жену.

В тот день думать было трудно, но всей семьей мы приняли решение, что ни одна деталь о смерти Эми не должна попасть в медиа, пока не будет объявлена официальная причина. Спекуляций было множество, но никто не мог узнать правду раньше нас. Я не смотрела новости, но знала, что слухов ходило море. Несмотря на то что в девять вечера того же дня было заявлено, что причина смерти Эми пока остается невыясненной, СМИ стали твердить, что она умерла от передозировки наркотиками.

Зная о пристрастиях Эми, многие скажут, что разницы нет. Но для меня и моей семьи она огромна. Мы знаем, как сильно Эми продвинулась. Я верю, что она не употребляла наркотики, и нам важно, чтобы это признали все. Каким бы ни был конец, она умерла, сражаясь со своими зависимостями. Я не могу бесконечно мучить себя мыслями о том, что могло бы быть иначе. Меня успокаивает факт, что Эми не хотела умирать. Она хотела жить.

Днем 23 июля Ричард заметил у дома Рэга. Они лишь однажды встречались на выступлении Эми в 100 Club. Он вспоминает, что Рэг печально стоял в одиночестве. Один из судмедэкспертов вынес на улицу кошку Эми, закутанную в синюю простыню. Китти поймали, когда она пыталась выбежать через выход для кошек в надежде найти еду. Чтобы животное не испортило улик, ее передали Рэгу, а тот отправил ее в припаркованную неподалеку машину своего друга.

Новостей не было, и Алекс с Ричардом вернулись домой к вечеру. Я была рада, что они не видели, как тело Эми переносили в машину скорой помощи. Думаю, они бы не справились – Ричард точно не жалеет, что не застал этот страшный момент. Мне хотелось побыть с ней наедине, без глаз всего мира и щелчков камер, ставших неприятной частью моей жизни.

Мы говорили в тот вечер. Нам психологически помогло совместное обсуждение ситуации и всего, что случилось за день. Мы и сейчас так делаем: говорим об Эми и вспоминаем тот день. Иногда мы понимаем Эми, иногда вновь путаемся в ней. Наш смех стал показателем того, что мы постепенно проживаем скорбь. Но лично я ценю такие разговоры, потому что они позволяют хранить ее память. Однако в день ее смерти наша беседа была далека от шуток и рефлексии. Моя голова была так пуста, что я не воспринимала даже самую простую информацию.

Появились некоторые подробности кончины Эми. Мы уже знали, что она была одна, когда ее нашли. Могу только представить, как испугался ее телохранитель Эндрю – человек, поднявший тревогу. Меня успокаивает лишь то, что она была в своей комнате, в своем укрытии, где никто не мог видеть, что с ней творится. Смерть Эми могла с легкостью оказаться такой же публичной, какой была вся ее жизнь, но, слава богу, этого не произошло.

Я заснула в полночь. Я была измотана, но мое тело было напряжено, как пружина. Ричард помог мне подняться наверх. Как только он закрыл дверь, мои ноги подкосились от слабости. Слезы, вырвавшиеся наружу, вдруг потекли по щекам. Напряжение постепенно спадало. Ричард обнимал меня, в то время как я сидела на кровати и плакала в полной тишине, пока не кончились слезы.

Я, должно быть, задремала, но сон все не шел – я немного поспала, переполненная переживаниями. Каждый раз открывая глаза, я видела Эми. Я целиком ушла в воспоминания о пятнице 22 июля – тогда я в последний раз видела ее живой. Да, она была пьяна, но ведь это не значило, что она умрет на следующий день. Я прокручивала в голове наше прощание – как она обняла меня и как я сказала, что люблю ее. Я уцепилась за это воспоминание. Я сказала, что люблю ее. Она умерла, зная это.

Ранним утром 24 июля в Ист-Барнет приехали Митчелл и Джейн. Митчелл выглядел ужасно. Ему пришлось пережить не только долгий перелет из Нью-Йорка в Лондон, но и столкнуться с фактом смерти Эми, не имея возможности осмыслить ее, как все мы сделали прошлым вечером. Странно, но мы с Митчеллом нуждались во встрече. Несмотря на развод, Алекс и Эми оставались нашим связующим звеном. Мы проживали отношения с Эми по-разному, однако знали, каково быть ее родителями. К счастью, все с пониманием позволили нам оплакать ее наедине. Мы стояли в гостиной, обнимаясь и плача. Слезы возобновились днем, когда к нам приехал бэк-вокалист Эми Залон. Его понурая фигура на стуле заставляла меня рыдать, и мы поплакали вместе.

Вскоре нам пришлось отвлечься от переживаний, чтобы заняться более приземленными вопросами. Чуть позже в тот день мы встретились, чтобы разработать план на ближайшие