Городские имена вчера и сегодня. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре - Наум Синдаловский

До сих пор в Петербурге живет легенда о том, как это было. Будто бы Чкалов, проходя однажды по Троицкому мосту, остановился на его середине, перегнулся через перила и стал внимательно смотреть вниз. Мосты в то время считались наиболее важными стратегическими и, понятное дело, секретными объектами. К Чкалову тут же подбежал милиционер. «Нельзя свешиваться и рассматривать мост», – строго сказал он. «А под мостом пролететь можно?» – задорно спросил его Чкалов. «Не знаю, – растерявшись от неожиданного вопроса, ответил милиционер, и добавил: – Пароходы ходят». – «Значит, разрешаешь?» – весело выпалил Чкалов. Так, если верить легенде, и родилась озорная мысль пролететь под мостом на «фоккере».

Между тем, профессиональное мастерство и необыкновенный характер летчика высоко ценил сам Сталин. Однажды он даже предложил ему высокий государственный пост руководителя самого НКВД. Чкалов отказался. Да и трудно сегодня сказать, всерьез ли «вождь всех народов» рассматривал кандидатуру обыкновенного испытателя на столь ответственный пост. Однако, если верить фольклору, предложение Сталина сыграло самую зловещую роль в жизни испытателя. В 1938 году во время испытания одного из новейших типов самолета комбриг Валерий Чкалов погиб. Говорят, авария была устроена по личному приказанию Берии, руководившего в то время тем самым ведомством, руководство которого будто было предложено Чкалову.

Но вот еще одна легенда, которая опровергает то, что смерть Чкалова при испытании самолета была кем-то специально подстроена. Согласно ей, на самом деле Сталин планировал другую смерть летчику. Чкалов будто бы был приглашен на охоту, которая должна была состояться в кремлевских охотничьих угодьях под Москвой на следующий день после рокового полета. Там он и «должен был погибнуть от так называемого обратного выстрела». Для этого было все подготовлено, вплоть до специально изготовленной пули.

Шепетовская улица

1828. В 1773 году по указу императрицы Екатерины II на берегу небольшого притока Охты, речки Чернавки, было устроено Большеохтинское кладбище. Первоначально кладбище называлось Георгиевским, по кладбищенской церкви во имя Великомученика Георгия Победоносца, построенной в 1774–1778 годах. В 1816 году церковь сгорела, и на ее месте была возведена новая. Церковь находилась у входа на кладбище, к которому от Средне-охтинского проспекта вела улица, в 1828 году также названная Георгиевской.

В повседневной речи охтинских жителей улицу называли «Егорьевской», по разговорной форме имени Георгий. Хождение такого доверительного варианта имени древнехристианского святого праведника из Каппадокии имеет на Руси давнюю традицию. Святой Георгий издавна считался покровителем не только Москвы, но и всей Руси, и был особенно любим в народе. Достаточно напомнить, что крест Святого Георгия – одна из самых почетных солдатских наград – в народе назывался «Егорием». Известна поговорка, бытовавшая в России во время Первой мировой войны: «Царь с Егорием, царица с Григорием». Ни Григория Распутина, ни супругу Николая II императрицу Александру Федоровну, которую в народе считали «немецкой шпионкой», не жаловали.

1952. В 1935 году Георгиевская церковь была закрыта, а в 1938-м – снесена. Память о ней оставалась только в названии улицы. Но в 1952 году и она была переименована. Она стала Шепетовской улицей, «в память об освобождении советскими войсками от фашистских захватчиков в 1944 году города Шепетовки на Украине», как сказано в топонимическом справочнике по Петербургу. Чем объяснить такой выбор, неизвестно, никаких круглых или памятных дат на этот счет в 1952 году не было: со времени окончания войны прошло 7 лет, а со времени освобождения от фашистов Шепетовки – 8.

Однако судьба некогда незаметной, едва ли не забытой Богом провинциальной улицы оказалась неожиданной. Провидению было угодно, чтобы в 1949 году, за три года до того, как улицу назвали Шепетовской, в том самом украинском городе Шепетовке родилась девочка, которая связала свою судьбу с Ленинградом, а затем стала губернатором Санкт-Петербурга, – Валентина Ивановна Матвиенко.

Первая попытка Москвы посадить на петербургский трон человека, близкого к президенту, состоялась в преддверии выборов губернатора Петербурга в 1999 году. Однако авторитет действующего тогда губернатора Владимира Яковлева среди определенной, постоянно голосующей на выборах части населения Петербурга на тот момент оказался настолько высоким, что очень скоро кремлевским политтехнологам стало понятно: попытка может обернуться позорным поражением. Матвиенко была срочно отозвана из Петербурга еще на стадии предвыборной борьбы.

Вторая попытка, на очередных выборах губернатора 2003 года, оказалась более успешной. Этому предшествовал спектакль, умело срежиссированный и хорошо поставленный опытными политрежиссерами. В феврале 2003 года президент Российской Федерации Владимир Путин назначил Матвиенко своим полномочным представителем в Северо-Западном федеральном округе, штаб-квартира которого находится в Санкт-Петербурге. Матвиенко приехала в Северную столицу. В это время весь христианский мир отмечал праздник святого Валентина, обмениваясь друг с другом дружескими и любовными записками – «валентинками». В Москве родился анекдот, который с быстротой молнии распространился в обеих столицах. У анекдота несколько вариантов. Приводим один из них. Вова московский полюбил Петербург и прислал ему валентинку. В Петербурге это хорошо понимали. Недаром первым прозвищем, которое получила Матвиенко в петербургском городском фольклоре, было «Москвиенко».

По не вполне корректным и не очень понятным подсчетам любителей статистики Матвиенко стала 61-м губернатором Петербурга. И первым в истории России губернатором-женщиной. Городской фольклор не мог отказать себе в удовольствии изящно позлословить. «Когда в Петербурге начинается бабье лето?» – «5 октября». Напомним, что в этот день состоялся второй тур выборов, в результате которого В. И. Матвиенко победила, набрав большинство голосов петербургских избирателей.

Со временем к ее фольклорным прозвищам прибавилось еще несколько. Одни называют ее «Тетя Валя», другие – «Валентина Иоанновна», по аналогии с одной из императриц петербургского периода отечественной истории Анной Иоанновной. Отсюда недалеко и до ее третьего прозвища: «Градоматерь». Судя по всем трем прозвищам, к Матвиенко относятся с достаточным уважением. Во всяком случае, с пониманием ее усилий по изменению жизни города и горожан к лучшему.

Своеобразно отмечают день рождения губернатора и жители Шепетовской улицы. На фасаде одного из домов, если верить фольклору, каждый год появляется одна и та же надпись: «Улица имени Родного Села».

Шпалерная улица

1710-е…Строительство в 1711 году Литейного двора сыграло определяющую роль в освоении левого берега Невы восточнее Фонтанки. От будущего Литейного проспекта, представлявшего собой в то время болотистую просеку от Невы к Невской прешпективе, на восток одна за другой потянулись улицы. Первая от береговой линии так и называлась: 1-я от Невы реки линия. В 1740-х годах название было откорректировано: Набережная к Неве линия. Это была главная улица Литейной слободы.

Характерной особенностью Петербурга начала XVIII века было расселение его жителей по так называемому национальному признаку. В то время, как мы уже говорили, в Петербурге были Финская, Немецкая, Татарская и другие подобные слободы. Был и район, который в петербургском обиходе прозвали «Русской слободой». Здесь, как правило, селились прибывшие из Москвы на постоянное жительство в Петербург ближайшие родственники Петра I и его приближенные. «Русская слобода» находилась между Литейной слободой и Смольным двором, в районе современной Шпалерной улицы. Здесь жили любимая сестра Петра Наталья Алексеевна, царевич Алексей, вдовствующие царицы Марфа Матвеевна и Прасковья Федоровна, один из сподвижников Петра Алексей Кикин и другие. Населяли они, как правило, каменные дома, и потому улица в народе звалась «Каменной».

Петр I любил бывать в «Русской слободе» у своей сестры Натальи Алексеевны. В ее дворце, согласно одному из преданий, была устроена специальная чертежная, или кабинет, где царь мог заниматься государственными делами. В слободе Наталья Алексеевна открыла первый русский театр, где ставились русские пьесы и вход в который был бесплатным, «без всякого опасения». Последнее замечание в то время было исключительно важным, если вспомнить, что в допетровские времена театр считался «бесовским действом» и преследовался как церковью, так и государством.

1770-е. На четвертом году своего царствования набожная императрица Елизавета Петровна решила отречься от престола в пользу своего племянника великого князя Петра Федоровича, к тому времени объявленного уже наследником престола, и удалиться в монастырь. Но расстаться со столицей – творением своего великого отца – ей, верной дочери Петра I, не хотелось. Поэтому будто бы и возникла идея возведения собора на берегу Невы, на месте старого Смольного дома.