Нежная лилия - Кимберли Кейтс

— Но она ведь уже сказала, кажется, что понятия не имеет, как корова забралась туда! — возмутилась Кэтлин, решив не сдаваться. — Возможно, ваше животное просто-напросто забрело туда, пока я… пока мы собирали вереск!

— Вы что, леди, принимаете меня за идиота?! Девчонка украла у меня корову, и она за это заплатит!

«Заплатит!» — похоронным звоном отдалось в мозгу Кэтлин. Золотой браслет, который она носила на запястье, единственное, что связывало ее с отцом и матерью, дар любви, который они, расставаясь с крошечной дочерью, положили в пеленки, когда ее навеки забрали из их рук, вдруг стал горячим и сдавил ей руку. Она уже совершила одну непростительную глупость, позволив Гормли увидеть ее лицо, но если теперь покажет ему эту драгоценность, можно не сомневаться, что его крошечные свинячьи глазки запомнят ее навсегда.

«К тому же, отдав ему браслет, — шепнул чей-то голос, — ты больше никогда не сможешь, лежа без сна в постели, снова и снова прижимать его к губам, зная, что когда-то его касались руки покойных родителей».

Глубоко вздохнув, Кэтлин упрямо вздернула подбородок и взглянула в лицо Гормли с решимостью, которую сама от себя не ожидала.

— Ну хорошо, Гормли. А если Фиона уплатит вам за корову, вы ее отпустите?

— Да не крала я у него эту проклятую корову! — запротестовала Фиона.

Это выглядело настолько глупо, что Кэтлин захотелось хорошенько наподдать упрямой девчонке.

— Должно быть, вы недавно в наших местах, — с наглым смешком покачал головой Гормли. — Да обыщи хоть весь Дэйр сверху донизу, все равно ничего ценнее паутины не сыщешь! Однако если вам, о прекрасная королева фей, угодно сотворить чудо и предложить мне кошель золота, я, так и быть, откажусь от удовольствия полюбоваться, как будет визжать на допросе проклятая девчонка!

Кэтлин потребовались все ее силы, чтобы не позволить этому негодяю заметить, как она боится.

— У меня есть одна вещица, которую я готова отдать вам в уплату за Боанн. Кажется, вы сами жаловались на то, что корову сглазили. С тех пор как она попала в ваши руки, вам вечно не везло, верно?

— Говорю вам, это она всему виной, эта мерзкая девчонка! — хрипло прорычал Гормли.

— Да уж, — выплюнула Фиона ему в лицо, — давай, вали все на меня, на проклятие фей, на корову! А ведь всему виной ты сам! Достаточно только посмотреть на несчастную животину! Ведь у нее вся шкура в шрамах! Ты бил ее!

— Проклятие, да ты, никак, еще смеешь обвинять меня, ведьма! — рявкнул Гормли.

— Но это чистая правда! — взвилась Фиона. — Дьявольщина, да у меня не хватит пальцев сосчитать, сколько раз я собственными глазами видела, как этот негодяй, пьяный в дымину, лупил палкой несчастное животное только за то, что бедняга попалась ему под руку. Да, да, и не только корову, а еще и жену и сыновей! Всякого, до кого хватило рук дотянуться! А они, в свою очередь, колошматили чем попало несчастную Боанн!

«Господи, спаси и помилуй! — в ужасе взмолилась про себя Кэтлин. — Неужели она не понимает, что своими руками накидывает петлю себе на шею?!»

— Фиона, прекрати немедленно!

— А что до того, будто бы я украла твою проклятущую корову, так, может быть, заодно припомним и то, что ты стащил из Дэйра, когда я была еще слишком маленькой, чтобы защитить наше добро? А, Гормли?

— А ну закрой свой рот, девчонка, или, клянусь всеми святыми, я заткну его навсегда! — Физиономия Гормли стала пунцовой. — Еще такие, как ты, станут меня обвинять!

— Любой, у кого есть глаза, может увидеть все это у тебя в доме — стулья, на которых вырезаны имена моих родителей! И подарок невесте от жениха — маленькую скамеечку, которую отец смастерил собственными руками и подарил матери в тот год, когда они обвенчались!

Кэтлин успела заметить виноватый блеск, мелькнувший в глазах Гормли. Впрочем, заботило его скорее не то, что он взял грех на душу, а то, что грешок этот выплыл наружу. Потом он, видимо, вспомнил, что Фиона не сможет ничего доказать, и заметно приободрился.

— Так что эта корова — моя! Можешь считать, что она пойдет в уплату за то, что ты отнял у нас, старый негодяй!

— Тогда почему бы тебе не позвать на помощь своего знаменитого братца, а, проклятый злобный крысеныш? Ты еще была сопливой девчонкой, а уж и тогда, чуть что, грозила всем, что он, дескать, скоро вернется и тогда тем, кто осмелился тебя обидеть, не поздоровится! Помнишь, какие проклятия ты призывала на наши головы? Я еще не забыл, как ты вопила: «Вот погодите, скоро Нилл вернется! Он вам покажет!»

— Замолкни, мерзавец, или я сделаю все, чтобы ты не зажился на этом свете! — Голос Фионы вдруг осекся, лицо побледнело.

Сердце Кэтлин обливалось кровью. С губ Гормли слетел жестокий смешок.

— Да-да, теперь-то все в округе давным-давно знают, что твой братец, знаменитейший воин Гленфлуирса, попросту знать тебя не хочет. Ему плевать, даже если ты сдохнешь от голода и сгниешь прямо тут, в развалинах замка!

— Это неправда! Нилл сейчас… — вскинулась возмущенная Кэтлин, но тут же спохватилась и вовремя прикусила язык.

Хватит с нее тех глупостей, которые она уже успела натворить. Гормли ни за что не должен пронюхать, что Нилл вернулся в родной Дэйр. Но увы, было уже слишком поздно. Глубоко посаженные кабаньи глазки вспыхнули злобным огнем.

— Ах вон в чем дело? Стало быть, знаменитый герой Гленфлуирса нашел время заехать полюбоваться на развалины своего замка? Что ж, он здесь долго не задержится, это я вам обещаю. Вся Ирландия знает, как ему ненавистно это место, как он презирает здесь каждый камень — да-да, каждый камень!

Кэтлин тщетно подыскивала подходящие слова, чтобы швырнуть их в лицо наглецу, прекрасно понимая при этом, что, если негодяй догадается, как сейчас Нилл относится к месту, где родился и вырос, дело может обернуться куда хуже.

— Никому в округе не взбредет в голову поинтересоваться, в чем дело, если что и стрясется с кем-то из тех, кто живет в Дэйре! Тебе это известно лучше, чем кому-либо, верно, Фиона? — презрительно хмыкнул Гормли. — Вся Ирландия знает, что вы заслужили то, что на вас свалилось, после того, что сделал Ронан!

Глаза Фионы пылали ненавистью. Кэтлин бросилась вперед, решив сделать еще одну, последнюю, попытку уладить все миром, прежде чем яростная ненависть Фионы уничтожит последний шанс заключить с Гормли сделку.

— Вы сказали, что если получите справедливую плату за корову, то отпустите Фиону, — невозмутимо напомнила Кэтлин.

— Может быть, и так, но это было раньше. А теперь, после всего, что наговорил тут ее поганый язык, вы должны заплатить мне царский выкуп, чтобы я отказался от удовольствия заставить девчонку замолчать навсегда.