Мой театр. По страницам дневника. Книга II - Николай Максимович Цискаридзе

тот вечер позволил себя вывести на сцену перед началом концерта. Как и в Нью-Йорке, появился там далеко не празднично одетый, со своей старой брезентовой сумкой на плече. Он ненавидел публичность, а тут ему еще пришлось прилюдно выслушивать льстивые речи в свою честь от совершенно посторонних и просто незнакомых людей.

Видимо, чтобы придать этому зрелищу международный размах и значимость, на сцену выпустили даже посла США в России, который успел упомянуть в своем спиче ни много ни мало имена президентов – Б. Обамы и Д. Медведева!

Филин держал себя как главный ученик Пестова и нес, как обычно, важным тоном полную околесицу. Потом руководитель никому не известного фонда вручил Петру Антоновичу какую-то сомнительного достоинства награду, называя его при этом Петром Анатольевичем!

Едва сдерживаясь, Пестов спустился в зрительный зал… Но высидеть унылое представление не смог, ушел посреди действия, ни с кем не попрощавшись. Так что четыре часа нудных плясок завершились уже без юбиляра. И на сцене на финальных поклонах, и в публике недоумевали – куда делся юбиляр Пётр «Анатольевич»? Банкет прошел с ощущением неловкости. Говорить тосты и пожелания оказалось некому!

По ссылке на телеканале «Культура» я увидел интервью Пестова перед гала. Его посадили между Филиным и Малаховым, неожиданно корреспондент спросила: «В Большой театр на свой юбилей вы не приехали, а в театр Станиславского и Немировича-Данченко приехали – почему?» На что Пестов выдал: «Я вообще не знаю, что там делали в этом Большом театре, мне вообще никто ничего не сказал. А потом мне в Штутгарт прислали программку и все такое в ящике – как в гробу».

Когда я увидел этот сюжет… я сказал себе: «Цискаридзе, сколько тебе лет?! Тридцать шесть? Почему ты уже двадцать три года терпишь характер этого человека? Зачем ты вывернулся наизнанку, чтобы сделать в Большом театре его юбилей?» А когда услышал, что он – Пестов, якобы ничего не знал про Большой театр, что ему никто даже не позвонил по этому поводу, а потом еще и, как в гробу, прислали программку… терпение мое лопнуло. Я подумал, что для этого человека я сделал уже столько, что могу позволить себе с ним больше не поддерживать никаких отношений. В следующий раз я увидел Пестова уже на смертном одре.

Часть III

1

В середине февраля 2010 года я прилетел в канадский Ванкувер, чтобы участвовать в церемонии закрытия XXI Зимних Олимпийских игр. Потому что следующей была наша зимняя Олимпиада в Сочи, и мы – российская делегация – участвовали в ее презентации с передачей огня. Зрелище, состоявшееся 28 февраля, оказалось грандиозным, c использованием каких-то совершенно невероятных технологий.

Сначала маэстро В. А. Гергиев дирижировал оркестром, исполнявшим фрагмент Шестой симфонии П. И. Чайковского, находясь на Красной площади в Москве. Это выступление транслировали в прямом эфире по телемосту прямо на огромные экраны стадиона и по всему миру.

Потом начиналась сама церемония, которую открывала Наталья Водянова в окружении детей. Фокус перемещался на гигантскую арену, поделенную на четыре части. И на ней мы – четыре пары балетных солистов из разных театров – олицетворяли историю России в масштабном номере на музыку Г. Свиридова. Лопаткина с Зеленским в национальных костюмах. Мы с Машей Аллаш – императорская Россия: на мне костюм Александра I, на ней – Елизаветы Петровны. Иванченко с Колеговой представляли Советский Союз: он – маршал Жуков, она – символ Победы. Пара из Новосибирска изображала Россию будущего – космические технологии. И еще кордебалет вокруг нас бегал. Потом Мария Гулегина летала в немыслимо красивой ладье и пела из оперы «Князь Игорь»: «Улетай на крыльях ветра…» В церемонии принимали участие и наши олимпийские чемпионы: Ирина Роднина, Александр Овечкин, Татьяна Навка с Романом Костомаровым, Евгений Плющенко…

Сам опыт подобного мероприятия оказался для меня любопытным. Потому что Ванкувер – прекрасный, тихий, комфортный курортный город с заповедниками, где в основном живут очень небедные канадские пенсионеры. И вдруг туда приехало столько народа.

Оказавшись в городе за неделю до закрытия Олимпиады, мы работали, как галерные рабы. Репетировали дни напролет, потому что в финальном гала-концерте принимало участие огромное количество людей и предстояло разобраться что, где и когда. Но все эти многочасовые репетиции оказались лишь легкой разминкой по сравнению с днем выступления.

На стадион нас завезли за восемь часов до начала шоу и разместили в огромном подвале под ареной. Покормили, мы там поспали прямо на полу, на ковролине. Потом все загримировались, надели свои костюмы, и, наконец, началось представление… Но как только оно закончилось, нас моментально усадили в автобусы и вывезли со стадиона. Потому что десятки тысяч зрителей должны были разойтись. Не знаю, сколько времени на то понадобилось, но заполнялся этот стадион в течение 6 часов. После церемонии закрытия Ванкувер встал намертво, машины вообще не ходили, по городу можно было только пешком передвигаться.

Наблюдая это, я думал: «Боже, что же будет в Сочи?» И поразился, увидев, как у нас на Олимпиаде все было построено и организовано. Наша страна в нужные моменты собравшись, проводит все на таком уровне, который никому и не снится. Мне есть с чем сравнить. Я находился в Лондоне летом 2012 года, когда там проходили Олимпийские игры, – это был сущий ад.

На нашей домашней Олимпиаде меня пригласили участвовать в эстафете передачи огня, которая длилась несколько недель. Я бежал уже в самом Сочи и очень удивился, обнаружив, что оказался единственным представителем балета, кого в ней задействовали.

У меня была своя «точка», принимая огонь на горе, я бежал на последнем этапе до гостиницы «Жемчужина», чтобы перед Зимним театром передать огонь следующему участнику. Свой факел я привез в Петербург, потому что на тот момент уже являлся ректором АРБ им. А. Я. Вагановой, и подарил его музею академии. У меня сохранилась бумага, что я являюсь официальным факелоносцем XXII Зимних Олимпийских игр в Сочи 2014 года.

А это было для меня очень непростое время. Ему предшествовала целая вереница громких скандалов в Большом театре по поводу моего увольнения, включая тот, когда Филину якобы плеснули в лицо кислотой. Несмотря на назначение на ректорский пост, меня отовсюду, мягко говоря, повычеркивали. Кое-кто спал и видел, что в ближайшее время Цискаридзе предъявят обвинение в организации этого покушения. И вдруг по СМИ, которые с такой радостью и готовностью участвовали в моей травле, выдвигая гнусные, бездоказательные обвинения, проходит информация, что я буду факелоносцем в Сочи!

Друзья Филина