Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян

нарисовать тамошнюю обстановку перед мировой войной, которая погребла под собой несколько империй, в неё ввязавшихся. В наступившем хаосе русские офицеры и дипломаты карьеры уже не делали, они продолжали умирать на войне гражданской и в эмиграции.

* * *

Отношения Германии и России уже с 1907 года стали портиться. Проявлений симпатий к России становилось всё меньше, и это стало заметно в первую очередь дипломатам. До 1908 года сменявшийся караул возле Бранденбургских ворот, проходя перед русским посольством, бывало, играл русский гимн, и посол граф Остен-Сакен, ему было уже за восемьдесят, — но ещё бодрый, радостно показывался на балконе или в окне, и стоял у всех на виду, пока исполнялся русский гимн.

Постепенно этот обычай выветрился. Впрочем, исчезли и другие приятные обычаи, на что многие не обратили тогда внимания. А жаль, ведь отношения всегда служат прелюдией к политике.

В середине июня в Киль, где проходили парусные гонки, как всегда приехал император Вильгельм, который гордился сильным флотом и не скрывал своего патриотического чувства. К его приезду в портовый город съезжалась знать, чтобы участвовать в торжествах. Народа в городе было много.

Приезжали в Киль и дипломаты, особенно морские агенты других стран. Конечно, их сопровождали жёны, которые вместе с мужьями становились зрительницами парусной регаты. Самой красивой была гонка яхт первого класса. В тот год в регате выступали три яхты: личная императора Вильгельма, Круппа и принадлежащая городу Гамбургу.

Офицера Бока в Киль пригласил Крупп фон Болен унд Гальбах. Для того, чтобы русский моряк вместе с ним участвовал в гонках.

Яхты первого класса, которые выступали в Киле, поражали не только своей красотой, но и размером — большое водоизмещение, серьёзная команда, хорошая парусность. Они, как птицы, скользили по синим волнам.

В гонках, конечно, победила яхта немецкого императора.

Здесь, в Киле, офицер Бок получил от посла телеграмму, предупреждающую, что на другой день в порт прибудут два наших крейсера — “Диана” и “Аврора”. Это означало: принять их, познакомить капитанов с немцами.

В те времена, рассказывают знатоки морского права, правила были другими, чем сегодня. Капитаны извещали о своём приходе заблаговременно лишь в официальных случаях, а во всех остальных они заходили в порты иностранных государств, когда им заблагорассудится. Достаточно было капитану лишь уведомить посольство или миссию страны о своём прибытии — и порты были для них открыты.

Бок немедленно сообщил о телеграмме командиру порта. Вечером на яхте “Гогенцоллерн”, где давался обед в честь высоких гостей, император Вильгельм был с русским морским агентом любезен и ласков. Он не скрывал, что русские военные суда, приходящие в Киль во время торжеств, сделали ему прекрасный подарок. Вильгельм очень дорожил дружбой с Россией и, когда отношения становились натянутыми, относился к русским подчёркнуто любезно.

Русские крейсеры не пришли.

Бок отправил срочно запрос в Морской генеральный штаб: “Сообщите причину!”

Из штаба ответили, что телеграмму переправили капитану “Дианы”, по назначению. Тот уведомил Бока, что придёт в Киль, лишь загрузившись углём в Либаве. Вечером, на приёме в яхт-клубе, Вильгельм выразил Боку своё недовольство:

— Ну как можно так опаздывать? У нас, немцев, такого в правилах и быть не может...

Бок вторично телеграфировал в Штаб, интересуясь нахождением крейсеров. Штаб не ответил. Крейсеров не было видно.

На завтраке у принца Генриха, брата императора, который принимал Бока, хозяин тоже заговорил о неаккуратности русских моряков.

— Из-за предполагаемого прихода ваших крейсеров на праздник мы переставили весь германский флот. Если завтра корабли не придут, то их места будут заняты, тогда им придётся встать на рейд в открытом море.

Бок угрозы не испугался, показал характер:

— Если приход наших крейсеров уже не желателен, я дам об этом знать — ещё не поздно.

Принц, услышав это, сменил гнев на милость.

— Вы меня неправильно поняли, — сказал он. — Император весьма доволен визитом ваших судов. Просто мы в нетерпении.

Крейсера пришли на другой день. Как только они бросили якоря, Вильгельм посетил “Диану”, а потом “Аврору” — шутил с офицерами, беседовал с капитанами, наградил их и даже подарил для кают-компаний кораблей свои портреты.

В Берлин супруги Бок возвращались в приподнятом настроении: и отдохнуть удалось, и соблюсти государственные интересы.

А в немецкой столице их ждал сюрприз. Резко открылась дверь и в комнату вошёл Пётр Аркадьевич.

— Не ждали? Вижу, что не ждали... Ах, вы рады! А знали бы вы, как я рад!

Оказалось, государь предложил Столыпину длительное путешествие на яхте “Алмаз”, и она, держа в полном секрете, что на ней Столыпин, совершила переход в Штеттин.

— Вот вырвался к вам. Погуляем? — спросил Пётр Аркадьевич у дочери.

— Конечно! Я так рада твоему приезду! Спасибо за сюрприз!

Они отправились в Штеттин, а оттуда на яхте в Гамбург через датский порт Ниборг. В Штеттине местные власти хотели узнать имя важного путешественника, который прибыл на “Алмазе”, но тайну им не раскрыли. Не узнали этой тайны и власти Ниборга.

Поездка инкогнито Столыпину понравилась. Он был свободен, делал, что хотел, ходил, куда хотел. Посещал театры, осматривал город, заглядывал в магазины. Настроение у него было прекрасное — рядом семья, полная отрешённость от проблем, преследовавших его последние годы.

Но то, чего не знают простые смертные, знают спецслужбы и дипломаты. Офицера Бока срочно вызвал в Берлин русский посол. С серьёзным лицом, как и подобает в таких случаях, он заявил:

— Меня уведомили в Министерстве иностранных дел Германии, что на яхте “Алмаз” находится Пётр Аркадьевич. Они просили организовать его встречу с императором Вильгельмом.

— Я передам ваше предложение Столыпину, — ответил Бок.

С этим он и вернулся в Гамбург.

Столыпин от встречи отказался. На то была своя причина.

— Став премьер-министром, я поставил себе за правило не вмешиваться в иностранную политику России, поскольку занят внутренним упорядочением страны, столь расшатанной последними тяжёлыми годами. Заниматься иностранными делами я не намерен, чтобы избежать кривотолков. Мы лучше уйдём в норвежские воды.

— Но разве вам не было бы интересно познакомиться и побеседовать с императором Вильгельмом?

— Интересно, но делать этого не стоит, — ответил Столыпин. — Я слышал, что это очень предприимчивый монарх, способный принимать самые неожиданные решения. А если он что-то предпримет, и это нам принесёт больше вреда, чем пользы? Нет, встречаться с ним нецелесообразно...

Вильгельм, действительно, был мастак на неожиданности. Он приказал во что бы то ни стало найти русскую яхту, и германский флот вышел в море выполнять поставленную перед ним